Потом я получил удар в ухо и ногой в корпус. Сразу двое ублюдков бросились на меня, рыча, словно дикие звери.

— Ну все, мажор, ты покойник! — хрипел кажется Пан.

— Жопа тебе, черт позорный! — поддакивал ему Седой.

— В лазарете врачихе расскажете, — усмехнулся в ответ.

У меня на плече все это время была сумка с книгами. Ловко скинул ее и как следует размахнулся. Зацепил одного по башке, он ахнул и отскочил чуть назад. Второй тоже опешил, но резко бросился в бой.

Тогда кинул сумку ему, громко крикнув «Лови!». Тот реально поймал, видно рефлексы сработали. Дальше четкий удар по коленам. И гопник резко уверовал в бога, став бить «земные поклоны». Потом я врезал по шее, отчего парнишка отправился «спать».

— Э! Эээ, ты чего? Тебе не жить теперь, понял? — судорожно проворчал Пан, почесывая разбитую книгами щеку.

Он, видно, хотел свалить. Но боялся стать трусом в глазах друзей. В атаку тоже не шел, опасаясь огрести от меня. Потому стоял и дрожал, кидая бессмысленные угрозы.

— Не бойся! — весело подмигнул ему. — Я тебя бить не буду.

— Че? Правда, да? — спросил он, дергаясь как ненормальный.

— Конечно, мы же друзья, — расплылся в улыбке я.

Потом быстро кинулся к Пану и ткнул двумя пальцами в шею. Отчего пацан захрипел, падая на землю.

— Ааа, ты ж сказал, что не будешь! — напоследок промычал он.

— Я и не бил. А воздействовал на болевую точку. Вот так…

Повторил процедуру еще раз. И парень окончательно отрубился.

— Так-то лучше, ребят. Спасибо за утреннюю зарядку, — произнес, осматриваясь вокруг.

Интуиция дала красный сигнал. Чудом успел обернуться. Ведь ко мне дикой кошкой рванулся гребанный Ник. У него в руке был маленький нож, лицо горело от ярости.

— Арррххх! — прошипел он, делая резкий выпад.

Четкий уход в сторону. Рука с ножом пролетела мимо меня. Поймал ее и зажал под мышкой, саданув Ника в глаз. Потом провел борцовский прием, заламывая руку с оружием.

— Отдай, это тебе не игрушка! — прохрипел я.

— Ааа, сука! Мажор засратый, чего ты хочешь? Ай, блин! — простонал мой противник.

— Ничего. Поклонись Великим богам, и вселенная простит твой поступок.

— Че? Спятил что ли? Айй, больно!

— Нет. Вот алтарь, принеси поклон, очисть душу, — напряженно сказал я, продолжая заламывать руку.

Сначала Ник малость сопротивлялся. Но вскоре получил под колени и свалился на землю. Как раз перед мусорной урной, что взяла на себя роль Великого алтаря.

— Давай, не стесняйся, дружок! Молиться надо с душой, — произнес, надавив сверху, так, чтоб Никита «поцеловал» железный край ржавого бака…

Пацан захрипел сильнее. Казалось, он даже рыдает. Еще бы, недавно мог щемить слабаков, нападая на одиноких учащихся толпой. Теперь приходится замаливать грехи, причем далеко не в Небесном храме.

— Ответишь, козел… Отвечаю, ответишь, — всхлипывая зашипел Ник.

— Хах, рука тебе не нужна? Тогда я ее сломаю, — сказал ему, готовясь довести прием до конца, раз религиозные чувства не просыпались.

— Что там такое?

— Суда, живо! Нарушение дисциплины в секторе двадцать пять дробь четыре!

Грубые голоса охраны донеслись до наших ушей. Стало ясно, что пора уходить. Я стукнул Ника кулаком по затылку, чтоб он не причинил мне вреда.

Сам оценил обстановку, взял книги и резко бросился прочь. Не успел вырваться из кустов, как меня схватил здоровенный охранник в сером деловом пиджаке.

— Так, нарушитель порядка! — злобно прошипел он.

— Нет, вы что я не это, — произнес как можно «сопливее». — Там они… подрались очень сильно. Хотели меня побить. Я сбежал.

— Хмм, что за бред? — нахмурившись произнес охранник.

— Эй, тут опять Гордеев со своей бандой?

— Очередного мажора прижучили, видно что-то не поделили, — крикнул другой мужик.

— Аааа, понял тебя! В преисподнюю их!

— Какой толк, все равно выпустят. У них тут все мазано.

Охранник немного отвлекся, болтая со своими напарниками. Пользуясь случаем, я быстро рванулся в сторону, и выскочил на дорогу, как ни в чем не бывало.

Заблудиться тут было сложно. Путь лежал прямо. Я успокоил дыхание, поправил одежду и быстро пошел к учебному корпусу. Обогнал двух девчонок, «приклеился» к стайке парней, будто мы были друзьями.

Невзрачная внешность была как раз кстати. Охранники точно решат, что «дрыщ» не мог раскидать четырех местных гопников. А вот последним будет по жопе. Наверняка, они на карандаше руководства.

Хотя, кого я обманываю. Такие уж точно отвертятся. Но это лучше, чем ничего. Я бодро прошагал мимо цветочных клумб, на которых росла… трава. Просто чуть другая, чем обычная зелень. Ясно, никаких развлечений и красок жизни. Неплохое место для перевоспитания богачей. Жаль, что реальные мудаки, вряд ли когда тут окажутся.

Изнутри школа была как у нас. Пост охраны у входа, лестница, стены, пол. Обычное типовое здание. Только мрачное очень. Для отделки специально использовали темные краски. Не было декора и разных излишеств. Но мне они не важны, так что бодро прошагал к лестнице.

Понял, что не знаю куда идти. Заметил стенд, где висело расписание занятий. Рядом находились списки учеников с указанием классов. Предусмотрительно. В нашей школе такого не наблюдалось. Хмыкнул, получив информацию, и направился в кабинет.

Народу в классе было немного. Ученики сидели по одиночке за маленькими партами. Интерьер весьма аскетичный, как и во всем здании. Окинул взглядом своих одноклассников. Какая-то серая масса. Ни щеголей в модных шмотках, ни девок с пафосным макияжем.

Фигуры дамочек скрыты бесформенной робой. Даже груди местных красоток никак не оценишь. А это уже нарушение прав человека! Вот он признак настоящей тюрьмы. Я улыбнулся от этой мысли и пошел к свободному месту.

Мои шаги отдавались от стен. Казалось, что гуляю по моргу, а не по учебному кабинету, где должно все трястись и гудеть. Хоть бы хмыкнул или заржал кто-нибудь, отпустил шутку или что-то ляпнул.

Все сидели, как мумии, пялясь на доску, где не было ничего написано.

— Вы вообще хоть общаетесь? — спросил у полноватой девчонки, что была от меня ближе всех.

— В полголоса да. Сейчас нельзя. Звонок будет, — равнодушно ответила та.

— Хех, веселая вечеринка. Мне нравится, — бросил в ответ и занял свое место, решив пока не отсвечивать.

Так, посмотрим, чему тут учат. Надеюсь, за двойку не расстреляют, а за плохой почерк не лишат рук.