Следовало ожидать, что главный удар придется на стены со стороны суши. В северном конце Влахернский квартал выдавался за основную линию. Изначально это был пригород, но в VII веке его обнесли одинарной стеной. В IX и XII веках ее отремонтировали и укрепили фортификационными сооружениями императорского дворца, который Мануил I возвел напротив. Нижний конец квартала был защищен рвом времен Иоанна Кантакузина; по всей видимости, он огибал тот угол, где стены доходили до Золотого Рога, и шел вплоть до начала крутого склона, по которому поднималась стена, а затем поворачивала под прямым углом и соединялась с главной линией стен. Ее пронизывали двое ворот – Калигарийские и Влахернские – и давно закрытые малые ворота, называвшиеся Керкопорта, возле угла, где она соединялась со старой Феодосиевой стеной. Феодосиева стена, возведенная префектом Анфемием в правление Феодосия II, шла непрерывной линией от этого места до Мраморного моря. Это была тройная стена. С внешней стороны пролегал глубокий ров шириной около шестидесяти футов[51], отдельные участки которого при необходимости можно было наполнить водой. С внутренней стороны рва, за низкой решеткой с зубчатыми бойницами, вдоль всей длины стены шел проход шириной от сорока до пятидесяти футов[52], так называемый перибол. Далее примерно на двадцать пять футов в высоту возвышалась стена, обычно называемая внешней, с квадратными башнями, расположенными через промежутки от пятидесяти до ста ярдов[53]. Внутри ее находилось еще одно пространство, называемое паратихионом, ширина которого варьировалась от сорока до шестидесяти футов[54]. Затем примерно на сорок футов вверх поднималась внутренняя стена с квадратными и восьмиугольными башнями высотой около шестидесяти футов, расставленными таким образом, чтобы охватывать участки между башнями на внешней стене. В этой линии стен было несколько ворот, одними пользовались обычные люди, другие предназначались для военных. Со стороны Мраморного моря в стене находились малые ворота. Затем, если двигаться на север, шли Золотые ворота, называвшиеся также Первыми военными воротами, которые традиционно использовал император, совершая триумфальный въезд в город. Затем располагались Вторые военные ворота, еще дальше – предназначенные для гражданских лиц Пигийские ворота, ныне известные как ворота Силиври. Неподалеку от них находились Третьи военные ворота. Местность повышалась, доходя до Регийских и Четвертых военных ворот. Ворота Святого Романа, нынешние Топкапу, находились на самой высокой точке гребня. Затем рельеф местности понижался примерно на сто футов в долину небольшой реки Ликос, протекавшей по каналу под стенами в двухстах ярдах южнее Пятых военных ворот. Эти ворота, находившиеся, таким образом, в нижней части долины, были известны византийцам как ворота Святого Кириака по названию близлежащей церкви. Но в народе, по-видимому, их звали военными воротами Святого Романа; и авторы, описывая осаду, то и дело путают их с гражданскими воротами Святого Романа. Оттуда снова начиналось возвышение, на вершине которого находились Харисийские ворота – сегодняшние Адрианопольские. Участок стен, пересекающих долину Ликоса, назывался Месотихион и всегда считался наиболее уязвимым. Харисийские ворота иногда называли Полиандрионом; а отрезок стен вдоль хребта до ворот Ксилокеркон, перед самым их соединением со стеной Влахернского квартала, был известен как Мириандрион[55].

Когда в 1422 году султан Мурад атаковал город, византийцы сосредоточили оборонные усилия на внешней стене, которую турки не смогли пробить. Ввиду недостаточного количества войск Джустиниани и император пришли к согласию о том, что в данной ситуации это будет верная стратегия. Для внутренней стены также не хватало солдат, хотя из тамошних башен можно было обстреливать врага более тяжелыми снарядами. Ущерб, причиненный внешней стене в 1422 году, в последующие годы был в значительной степени исправлен; и Джустиниани счел своей обязанностью позаботиться о том, чтобы ремонт везде был завершен. Архиепископ Леонард, воображая себя специалистом по вопросам стратегии, впоследствии заявлял, что военные стратеги были не правы, им следовало защищать внутреннюю стену. Но, добавляет он с типичной для него ненавистью к грекам, не были как следует отремонтированы, ибо отведенные на эти цели деньги незаконно присвоили двое греков, которых он называет «Ягарус» и «монах Неофитус». Это была чудовищная клевета. «Ягарус», которого по-настоящему звали Мануил Палеолог Иагр, был родственником императора и почтенным государственным мужем, чье имя на самом деле значится в некоторых надписях на стенах в тех местах, где они были тщательно отстроены. Также был известен монах по имени Неофит, друг императора, но противник унии. В то время он тихо и богоугодно проводил свои дни в монастыре Харсианит и не принимал участия в государственных делах. Каким образом он мог перехватить строительный подряд, непонятно. Однако архиепископ полагал, что нет такой гнусности, на которую не могли бы пойти церковники-раскольники[56].

5 апреля защитники вышли на отведенные императором позиции. Сам он со своими отборными греческими войсками расположился в Месотихионе, где укрепления пересекали долину Ликоса, а Джустиниани – справа от него у Харисийских ворот и Мириандриона; но, когда стало ясно, что султан собирается сконцентрировать атаку на Месотихионе, Джустиниани со своими генуэзцами передвинулся вниз, чтобы там присоединиться к императору; а Мириандрион заняли братья Боккиарди со своими людьми. Венецианский байло Минотто и его служащие заняли помещения в императорском дворце во Влахернах и отвечали за его оборону, их первой задачей было расчистить и заполнить ров. Его пожилой соотечественник Теодоро Каристо наблюдал за отрезком стен между Калигарийскими воротами и Феодосиевым валом. Братья ди Лангаско вместе с архиепископом Леонардом разместились за рвом, который вдавался в Золотой Рог. Слева от императора стоял Каттанео с его генуэзскими солдатами, а рядом с ним – родич императора Феофил Палеолог с греческими войсками, охранявший Пигийские ворота. Венецианец Филиппо Контарини отвечал за участок от Пигийских до Золотых ворот, которые защищал генуэзец по имени Мануэле. Слева от моря занял позицию Димитрий Кантакузин.