- Молчу, молчу… - проговорил коринфянин, виновато качая головой.

- Наш друг не рвётся спасать Фессалию от персов, его более заботит судьба Коринфа. Вот почему он предлагает ожидать варваров на Истме, - со снисходительной улыбкой на устах заметил Эвенет, обращаясь к Фемистоклу. - Не принимай всерьёз его слова. Не знаю, что сказали бы в Спарте по поводу помощи тому воображаемому фессалийскому городу, но моё мнение таково: помощь должна быть оказана. Доблестные мужи всегда должны помогать себе подобным. Это закон жизни!

- Хорошо сказано, Эвенет, - улыбнулся Фемистокл. И уже с серьёзным видом добавил: - Только мне думается, что в Спарте к твоему мнению не прислушались бы.

- Вот именно, иронично вставил Адимант, потянувшись к чаше с вином.

С пира Фемистокл ушёл одним из первых, с какой-то внутренней досадой на извечную прямолинейность лакедемонян в делах политики.

«Как они не поймут, что помыканьем и запугиваниями новых друзей не наживёшь, да и старых потерять можешь, - с горечью размышлял Фемистокл наедине с самим собой. - А если спартанцы втайне задумали сражаться только за Пелопоннес, тогда и вовсе идея панэллинства как средства борьбы с персидской угрозой обречена на провал».

Ночью в Коринфе прошёл короткий ливень.

Фемистокл поднялся с ложа, едва стало светать. Он и платеец Алкифрон остановились в доме их общего гостеприимца, коринфянина Ксенагора.

Умываясь во внутреннем дворике холодной ключевой водой, Фемистокл продолжал думать о том, что не давало ему заснуть ночью. Персы вот-вот двинутся на Элладу, а Коринфский союз ещё не настолько силен, чтобы на равных противостоять полчищам Ксеркса.

«Нужно искать новых союзников за пределами Эллады, - решил Фемистокл, вытираясь полотенцем, которое ему подал верный слуга Сикинн. - Нужно слать гонцов на Крит, в Италию и на Сицилию. Там тоже живут эллины, которые, быть может, откликнутся на наш призыв о помощи».

Едва Эвенет открыл очередное заседание синедриона, как Фемистокл тут же взял слово. В короткой и эмоциональной речи он обрисовал присутствующим сложившуюся ситуацию: все, по его мнению, было более на руку Ксерксу, нежели патриотам Эллады, образовавшим Коринфскую лигу.

- Ожиданием и угрозами мы ничего не добьёмся, друзья, - говорил Фемистокл. - Нужно действовать! Необходимо привлечь к войне с варварами критян и западных эллинов. На Крите и в Сицилии есть несколько сильных государств, помощь которых нам бы очень пригодилась.

Фемистокла поддержал Адимант, который выступил после него. Он напомнил собравшимся про государство Керкиру, расположенное на одноименном острове близ западного побережья Срединной Эллады.

- Керкиряне обладают флотом в шестьдесят триер. Если триеры керкирян соединить с нашими кораблями, то представляете, как усилятся морские силы!

После коротких и бурных дебатов члены синедриона постановили: отправить послов на остров Крит, а также в Южную Италию, на Сицилию и Керкиру. В каждом посольстве должно было быть по три человека: один представитель от Спарты, от Афин и от Коринфа.

Фемистокл сам хотел поехать послом к Гелону, владетелю Гелы и Сиракуз, самых больших городов в Сицилии, поэтому он поспешил вернуться в Афины, чтобы сделать соответствующее заявление в народном собрании. Однако события стали развиваться совершенно неожиданным образом. Едва ступив на афинскую землю, Фемистокл узнал, что в Коринф из Фессалии прибыло большое посольство, возглавляемое Скопадами. Это были те из фессалийцев, кто не пожелал покориться персам.

Фемистокл убедил архонтов отправить его обратно в Коринф. Послом к Гелону народное собрание с подачи Фемистокла назначило его друга Эпикрата.

Когда афинянин вновь оказался в Коринфе, то Эвенет при первой же встрече промолвил, вглядываясь ему в глаза:

- Признайся, Фемистокл, ты знал, что фессалийцы направляют посольство в Коринф, когда завёл речь со мной и Адимантом о том, что не всякая измена есть измена. И про некий фессалийский город, готовый выступить против персов, ты тоже говорил тогда на пиру, зная, что Скопады и их союзники не намерены давать Ксерксу землю и воду. Ведь так?

- Нет, Эвенет, - сказал Фемистокл. - Я ничего не знал про это посольство. Скажу больше, я верил слухам, из коих следовало, что фессалийцы давно покорились персам. Но я рад, что эти слухи обманули меня. А ты рад?

Теперь уже Фемистокл пристально смотрел в голубые глаза Эвенета.

- Нетрудно догадаться, что Скопады и их союзники, вступая в Коринфский союз, потребуют от синедриона военной помощи против варваров, - вздохнул спартанец. - По уставу лиги у Скопадов будет законное право получить эту помощь. Однако очевидно и то, что посылать объединённое эллинское войско в Фессалию - это безумие с военной точки зрения. В Спарте, я твёрдо уверен, не пойдут на это.

- Это нарушение устава лиги, - заметил Фемистокл.

- Согласен, - хмуро кивнул Эвенет. - Но спартанские власти не станут рисковать войском в угоду нескольким строкам букв, выбитым на каменной плите. Ведь по тому же уставу главенство над всеми военными силами Коринфского союза принадлежит лакедемонянам. Нарушая устав лиги в одном, государственные мужи Спарты соблюдают его в другом.

- В итоге получается замкнутый круг, - проворчал Фемистокл. - Что же ты намерен делать, друг мой? Ждать указаний из Спарты?

- А что бы ты сделал на моём месте, Фемистокл? - вдруг спросил Эвенет.

Одолеваемый сомнениями и беспокойством, статный и широкоплечий спартанец теперь более походил на мальчика, который ждёт помощи от взрослого мужчины.

- Я принял бы фессалийцев в Коринфский союз и оказал бы им военную помощь, если таковая потребуется, - без раздумий ответил Фемистокл.

Эвенет тяжело вздохнул:

- Ты говоришь как афинянин, друг мой. А если бы ты был спартанец, то наверняка заговорил бы по-другому.

На открывшемся заседании синедриона сказанное Эвенетом полностью подтвердилось.

Посол из города Краннона, где правили Скопады, от лица своих сограждан и от лица других фессалийских послов, из городов Фарсала, Аргиссы и Фер, обратился к синедриону с такими словами:

- Эллины! Нужно удерживать Олимпийский проход, чтобы спасти Фессалию и всю Элладу от ужасов войны. Мы готовы ныне вместе с вами защищать этот проход, но и вы также должны послать большое войско. Если вы этого не сделаете, то знайте: мы сдадимся персидскому царю. Поэтому вы не должны требовать, чтобы мы, стоящие на страже так далеко от остальной Эллады, одни погибли за вас. Не желая помочь нам, вы никак не сможете заставить нас присоединиться к вашему союзу. Ибо нет силы сильнее немощи! Нам придётся тогда самим подумать о своём спасении.

Затем слово взял Фемистокл, который в своей речи обращался не столько к членам синедриона, сколько к председательствующему Эвенету. Афинянин призвал союзное собрание поддержать фессалийцев и встретить врага у дальних пределов Эллады. Он даже закончил своё выступление словами Эвенета: мол, доблестные мужи всегда должны помогать себе подобным, ведь это закон жизни!