«Увидев же злочестивый царь Саип-Гирей казанский крепкое и грозное воинство великое и с великим срамом побеже из Казани»[106]. Герберштейн со слов русских также писал: «Устрашенный этими ужасными приготовлениями, Саип-Гирей, царь Казанский… бежал к турецкому султану, намереваясь просить его о помощи и заступничестве»[107]. Версия бегства хана Сагиба повторяется Карамзиным, Соловьевым и Вельяминовым-Зерновым. В действительности отъезд хана не был настолько поспешным: хан позаботился о своем заместителе и с этой целью вызвал из Крыма царевича Сафа-Гирея. Таким образом, отъезд был совершен с обдуманным намерением и не был похож на внезапное бегство.

Хан Сагиб-Гирей больше не возвращался в Казань, и царевич Сафа-Гирей был провозглашен ханом Казанским. Сафа-Гирей родился в Крыму в 1510 году. Он был сыном царевича Фатых-Гирея — брата ханов Мухаммеда, Сагиба и Сеадета. Ему пришлось вступить на престол 13-летним мальчиком и в довольно трудный для государства момент. В 1524 году русское правительство возобновило военные действия против Казани. Было подготовлено громадное войско («Казанский летописец» называет цифру 150 тысяч человек, Герберштейн — 180 тысяч). В армии находился бывший хан Шах-Али, выступавший в качестве претендента на казанский престол. Предположенный весенний поход, по полой воде, запоздал. Русское войско направилось к Казани тремя разрозненными отрядами — двумя судовыми и одним конным, которые не могли согласовать своих действий и прибыли к Казани все в разное время.

Пехота, под командованием князя И. Ф. Бельского, приплыла к Казани 7 июля и высадилась в виду столицы, у Гостиного острова. Конница, артиллерия и обоз значительно запоздали, и пехота оказалась в очень затруднительном положении: «Понапрасну теряя время и истратив взятые с собою съестные припасы, русские начали голодать, ибо нельзя было сделать подвоза: черемисы опустошали все кругом и тщательно наблюдали за сообщениями неприятеля, так что князь (Василий III) не мог узнать о нужде, от которой страдало его войско, и сами они не могли подать ему весть»[108].

По словам Герберштейна, русские шпионы произвели в Казани пожар крепостной стены, но неприятельская пехота, лишенная артиллерии, не могла использовать этого обстоятельства, и казанцы беспрепятственно восстановили сгоревшую часть стены.

Казанцы пытались преградить путь русской коннице на реке Свияге и уничтожили конный отряд в 500 человек. «Он был побит встретившими его черемисами, и едва 9 человек спаслось в смятении бегством. Воевода, тяжело раненный, умер на третий день в руках врагов»[109]. Среди русской пехоты, стоявшей на Гостином острове у Казани, сообщение об этой неудаче вызвало большое смущение: «Когда молва об этом поражении дошла до войска, то в лагере распространилось уныние, которое еще более умножил внезапный и несправедливый слух об истреблении всей конницы, так что русские ни о чем более не думали, кроме бегства. Все согласились на отступление, но еще колебались, возвратиться ли им вверх по реке, что было весьма трудно, или спуститься несколько вниз по течению и добраться до других рек, чтобы потом возвратиться длинным обходом по сухому пути»[110].

Удачнее всего были действия казанцев против второй русской флотилии, перевозившей артиллерию и обоз. Во время одной из ночных остановок около села Малого Сундыря (в 15 верстах ниже Козмодемьянска) она подверглась нападению с высокого горного берега, и в результате «начальник флота Палецкий, оставив в руках неприятеля 90 больших судов, из которых на каждом было по 30 человек, и отвязав от берега свой корабль, выплыл на середину Волги и под прикрытием тумана, почти нагой приплыл к войску»[111]. По сообщению «Казанского летописца», «много пушек великих и малых погрязе, много людей истопоша и метахуся сами в воду от страха. После же тоя вешние воды лета того весь наряд огненный, и ядра, и зелие, и пушки черемиса поизвлече, и все в Казань отпроводиша, и воинских вещей много себе понаизбраша»[112]. Это была блестящая победа казанцев, напомнившая знаменитую битву 1469 года.

Однако казанцы совершили большую ошибку, не перейдя своевременно к наступлению против русской пехоты, стоявшей на Гостином острове и находившейся в бедственном положении. Задержать движения русской конницы казанцам не удалось, и после сражения на Итяковом поле, на правом берегу реки Свияги (близ села Утякова, в Свияжском уезде), казанцы вынуждены были отступить. 15 августа русская конница присоединилась к пехоте, и с этого времени положение русских улучшилось. Они перешли в наступление и приступили к осаде Казани, но казанская конница осталась вне крепости и своими нападениями на русский лагерь постоянно тревожила осаждавших. Не рассчитывая на успех, русское командование начало переговоры о мире — «и не постояше у града у Казани единого дни, и поидоша на Русь с тщетою, а не с радостью войска своего, с печалию великою»[113]. На обратном пути флотилия князя Палецкого вновь подверглась на Волге нападению со стороны черемис и понесла большие потери.

Согласно мирным условиям, русское правительство признало Сафа-Гирея ханом Казанским. С. М. Соловьев говорит: «Василий согласился [на признание ханом Сафы], но против воли: не для того он посылал такую многочисленную рать против казанцев, чтоб оставить у них царем Гирея; поход не удался, не оправдал ожиданий»[114].

Русское правительство думало отплатить за свое поражение изданием указа, запрещавшего русским купцам ездить на Казанскую ярмарку. Для товарообмена был назначен русским купцам, по сообщению Герберштейна, Нижний Новгород. Герберштейн говорит о Василии III: «Он надеется, что это перенесение ярмарки нанесет большой вред казанцам и что, отняв у них возможность покупать соль, которую татары получали от русских только на этой ярмарке, можно их принудить к сдаче. Однако от перенесения этой ярмарки Московия понесла не менее вреда, чем сами казанцы. Ибо следствием этого были дороговизна и недостаток в весьма многих вещах, которые привозились по Волге с Каспийского моря, с астраханского рынка, из Персии и Армении, преимущественно же в отличной рыбе, в том числе и в белуге, которая ловится в Волге и по сию и по ту сторону Казани»[115]. Запретительная мера русского правительства прежде всего причиняла огромный убыток русским купцам, которые теперь не имели возможности покупать товары на ярмарке и должны были переплачивать за них посредникам по ценам более высоким, чем ярмарочные. В России купцы были возмущены этой мерой правительства. Карамзин говорит: «Жаловались, что государь ищет себе неприятелей, равно как осуждали его и за основание города в земле Казанской». Прошло много времени, прежде чем ярмарка упрочилась на территории Русского государства, около Макарьевского монастыря.

В царствование хана Сафа-Гирея выдвигается ряд военных и дипломатических деятелей. Из числа полководцев русские источники упоминают князя Отуча и ханского