Рослый, румянолицый Нилварр издал высокий вопль, напоминающий крик испуганной птицы, отлетел назад, несколько раз взмахнул руками, словно пытаясь схватиться за воздух, — и рухнул ничком без чувств прямо под ноги бегущему следом Саредрину.

Телмерт Саредрин оступился и тоже растянулся на гладком полу — а к тому времени, как он снова поднялся на ноги и присоединился к другим придворным, сгрудившимся у двери, на пути у них уже встал Илибар Квелвер. Он стоял спиной к двери, за которой скрылся Тарт, с мечом в руке и с холодной улыбкой на лице.

— У меня нет иного выбора, — язвительно-мягким голосом произнес он, — кроме как признать любого, кто попытается пройти мимо меня, предателем Короны и лазутчиком Кровавого Меча. И будьте уверены — я поступлю с этим человеком соответственно.

Кончик его меча чуть приподнялся в знак угрозы.

Придворные колебались, не желая повернуть прочь и не осмеливаясь взглянуть друг на друга, — и в этот момент нерешительности они услышали крики боли и предсмертные стоны, звучащие где-то в дальних залах дворца, а следом — слабое клацанье оружия.

После вспыхнувшей вдруг суматохи Илибар Квелвер снова остался один, глядя вслед придворным, удирающим по лестницам и балконам. Несомненно, каждый направлялся к своему любимому будуару или шкафу, чтобы спрятаться.

— Им будет так одиноко в их уютных тайниках, — пробормотал он, несколько раз взмахнув мечом в воздухе и приготовившись принять смерть, — в отсутствие обычной компании горничных. Надеюсь, они все не умрут от скуки — или умрут не от скуки.

Крики и звон мечей стали громче. Илибар сглотнул. «Милостивые Трое, мы быстро сдаем позиции!»

Он хорошо знал, что только самые старые и немощные стражники остались на острове — да еще эта кучка болтливых придворных, которые не нужны были нигде и никому. Все остальные присоединились к барону Черные Земли, чтобы отбросить прочь Кровавого Меча… если смогут. Даже вкупе с силптарскими наемниками их сил, вероятно, будет недостаточно. Если завоеватель действительно сокрушал баронства, словно мальчишка, топчущий песочные замки на берегу реки, и если все оставшиеся в живых воины этих баронств теперь встали под его знамена…

Ну что ж, по крайней мере, сам Илибар умрет за правое дело, защищая то, что действительно важнее всего. Он быстро занял пост перед пустым троном, держа в руке обнаженный меч, и произнес вслух в безлюдном, гулком зале:

— Рогатая Владычица, даруй нам победу! Праотец Дуб, помоги мне выстоять. Темный Сарг, направь удар моего меча. Будьте со мною, о Трое, если вы любите Аглирту хотя бы вполовину так, как люблю ее я!

Последние слова были сказаны почти шепотом, но они отчетливо прозвучали в пустом зале — и когда последнее эхо этого шепота замерло, Илибар услышал отчаянный крик из-за самых дверей. Потом раздались звон меча, ругань и громкий удар; двери, которые он прежде охранял, распахнулись настежь.

Первый Меч Гаржар — без шлема, с наплечником, бесполезно болтавшимся на одном ремешке, — и еще двое стражников, пятясь, ввалились в зал, тяжело дыша. Медлительные, слабые, шатающиеся от изнеможения, они были бы уже давно мертвы, если бы их противниками были молодые, полные сил люди.

Однако Тающие в каком-то смысле были еще худшими воинами. Не разбирающие дороги, непоколебимые, нечувствительные к боли, они шли вперед… Илибар вздрогнул, когда два клинка ударили с разных сторон. Старый Гаржар вскинул меч в отчаянной попытке парировать, отдернул голову, и, когда сталь встретилась со сталью, полетели яростные белые искры. Не задетый вражеским мечом, старый воин тем не менее отступил назад, пошатнулся и едва не упал. Илибар больше не мог вынести этого.

— Гаржар! — крикнул он. — Ко мне! К трону! Отдохните и дайте мне немного поразвлечься!

Старик удивленно обратил к нему изборожденное морщинами лицо, а затем выдавил слабую улыбку. Первый Меч устало взмахнул клинком, когда двое Тающих шагнули вперед.

— Будь моим… гостем, добрый Илибар, — прохрипел он, и его слова едва не потонули в крике одного из стражников, пронзенного двумя мечами. — Я… почти закончил…

Илибар бросился в схватку, едва не поскользнувшись на полированном мраморе. Поэтому он оказался в бою быстрее, чем намеревался; теряя равновесие, уклонился от рубящего удара одного из Тающих — они были слепы, но всегда знали, где находится враг, — и с размаху уселся на пол, ударившись о конечности одного из ходячих трупов. Тающий, оступившись, рухнул, и Илибар, поднимаясь, отсек ему голову, руку и ногу, а потом отступил назад под напором следующего Тающего. Потом шагнул вбок, чтобы два зомби не могли зажать его в «клещи», а затем глянул на двери, увидел целый легион неуклюже марширующих к ним Тающих и понял, что его судьба скоро свершится.

— Трое да будут со мной! — прорычал он и, не рассуждая, бросился на ближайшего Тающего. Клинок удачно разрубил горло зомби, развернув того вокруг оси, голова ходячего трупа заболталась на перерубленной шее — но Тающий нанес ответный удар, как будто не замечая раны.

— Назад! — хрипло прокричал Гаржар, пытаясь совладать с неслушающимся голосом. — Назад, к трону, парни!

Оставшийся в живых стражник — кажется, это был Келдерт, хотя у Илибара не было времени присмотреться, чтобы понять, кто же это, — застонал, когда лезвие вошло ему в живот. У него уже не было возможности выполнить приказ. Илибар увидел, как Тающие точными безжалостными ударами добивают раненого, и бросился по скользкому мраморному полу обратно, туда, где стоял старый Гаржар, ожидая приближения врага.

— Мы последние, — прохрипел старый вояка, когда Илибар присоединился к нему. Они обогнули трон, чтобы он защищал их с одного бока, и встали спиной к спине. — Я надеюсь, что ты в мире с Троими.

Илибар кивнул.

— В мире. А ты?

Гаржар усмехнулся.

— Есть одна девчонка, на которой я все собирался жениться, да так и не женился, — пропыхтел он, нанося рубящие и колющие удары, — но кажется, сейчас это уже не имеет значения… так что полагаю, что и я в мире с ними. — Обезглавив Тающего неистовым ударом меча, он закричал: — За Аглирту!

— За Аглирту! — подхватил Илибар, и они рубили и рубили, словно взбесившиеся мясники, еще долгое время, прежде чем старый Гаржар не повалился беззвучно на пол.

И тогда Илибар сделал то, на что никогда не осмелился бы прежде, — он вспрыгнул на трон и принялся наносить удары сверху вниз, выкрикивая боевой клич над казавшимися бесконечными рядами ходячих мертвецов.

У мерцающего зеркала раздалось негромкое шипение, полное недовольства, а затем несколько неразборчивых слов. Зеркало сверкнуло ослепительной вспышкой.

Тающие вокруг него внезапно воспламенились, и Илибар закричал от боли — закричал и прыгнул вперед, завывая и вслепую рубя в этом огненном аду, где были лишь распадающиеся на угли мертвецы. Он знал, что новые и новые зомби входят в зал через двери, которые он поставлен был охранять, — не тронутые огнем зомби, идущие, чтобы искромсать его на куски. Ничего не видя, Илибар взмахнул мечом, делая шаг туда, где, как он знал, должны быть двери. Запах его собственных горящих волос и обожженной плоти захлестнул волной, заставил задохнуться… Что-то тяжелое и твердое обрушилось на его ребра, и он зашатался, теряя меч где-то среди ревущего пламени, а потом еще один удар оборвал все это, и Илибар Квелвер рухнул куда-то вниз, в ожидающую его прохладную темноту…