- Но здесь же нет больше людей…

- Люди, они были. – Грустно и как-то даже отрывисто выдохнула Агнес, а после опустила голову. – Мои дети. Мы не вмешиваемся в жизнь своих детей, даем наставление, но никогда не делаем выбор за них. Я хотела, чтобы мои дети имели выбор без всех условностей, без парности и инстинктов, но ошиблась. Они озлобились, не поняли своего подарка, превратились в завистливых существ, которые готовы на все ради своей выгоды.

- Вы… - выдохнула я, боясь даже вслух сказать о своей догадке.

- Нет, что ты, мы не убийцы. – Покачала головой Богиня. – Мои дети хотели властвовать, быть выше всех, не понимая, что нет высших и низших. – На это я только поджала губы, ну конечно, для Божества может и нет «высших и низших», но этот факт довольно спорный. – Они придумали неизлечимую болезнь, усилили ее с помощью магии и распространили по всему миру, хотели быть единственной расой, а в итоге умерли сами. После этого же происшествия все расы подписали магический мирный договор.

Я кивнула, в принципе, гонка за властью присуще, похоже, всем, только тут нашли выход и просто разделились по расам, живя по своим правилам и законам, вот только, как я вписываюсь в эти правила? Я не принадлежу ни к одной расе, такая себе белая ворона, куда бы ни пошла. Везде чужая…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Это же я спросила у Богини, не время стесняться, тут судьба моя решается, к тому же:

- Я же тоже человек, а вдруг…

- Станешь такой же? – Закончила за меня Богиня и усмехнулась. – Если бы ты была такой же, завистливой и озлобленной, ты бы не попала в этот мир.

Несколько секунд я хмурилась. Нет, то, что сказала Богиня определенно приятно и даже льстит, вот только она так категорична, как будто знает меня лучше меня самой. К тому же, кто не завидует? Я, к примеру, завидовала Машке с нашего потока, она рядом со своим Витей выглядела такой счастливой, жалась к нему, преданно заглядывая в глаза, да и он смотрел так же, едва не облизывая ее взглядом. И да, я завидовала, хотела так же, но и радовалась за Машку – это же прекрасно встретить своего человека.

А вот Люде, которая хвасталась своим мажором, не завидовала, от слова совсем. У него из плюсов был только набитый деньгами кошелек и все. Да и на Людку он смотрел, как-то снисходительно, словно разрешал быть рядом.

В итоге я запуталась еще больше, пытаясь еще вспомнить, когда на кого-то злилась. По всему выходило, что злилась я довольно часто, на тех же случайных мужей, но как-то все было не то, не было кровной вражды, даже родителей по большому счету я не винила, свято веря, что в жизни всякое бывает и мой вариант не самый худший.

- Предлагаю подумать позже, сейчас я хочу, чтобы ты кое-что решила. – Вырвала меня из мыслей Богиня и как только я сфокусировала на ней взгляд, выпалила то, от чего моя челюсть звонко соприкоснулась с полом. – Я могу помочь только в одной просьбе и тебе решать сниму ли я брачную метку, признавая ваш брак недействительным или же, избавлю мужчин от темной магии?

Она издевается?

_____________________________

23. Выбор ли?

– Я могу помочь только в одной просьбе и тебе решать сниму ли я брачную метку, признавая ваш брак недействительным или же, избавлю мужчин от темной магии?

Я едва удержалась, чтобы не хмыкнуть или не рассмеяться. Нет, правда, это разве выбор? Или не понятно, что я в конечном итоге решу? Да и как бы сильно я не хотела избавиться от брака, мужчин действительно жалко, как вспомню их блаженные лица после того, как произнесла ненавистное «Клариссия», так мурашки сразу же табунами бегают. Нельзя лишать человека его воли, превращать в марионетку и тот факт, что мужчины и не люди вовсе, меня совершенно не заботит.

- Что ты выбираешь? – Вздернула бровь Богиня, когда пауза затянулась, а я вдруг вспомнила ее слова о том, что Боги не делают ничего просто так.

- И какое испытание будет, если я выберу избавить мужчин от темной магии? Что я должна буду сделать?

Спросила и затаила дыхание, прекрасно понимая, что все равно соглашусь. Вот такая я бесхребетная, доброта сюда явно не пишется. Была бы Светка на моем месте, она бы точно выбрала что-то для себя, хотя она же замуж хотела, может и решила бы мужчин спасать. Хотя брак он тоже довольно абстрактный, можно же и спустя год развестись.

- Ничего.

- Как это? Вы же сами сказали… - выпала я в осадок, не веря своим ушам и по хитрому взгляду Богини поняла, она уже что-то задумала.

- Я не попрошу взамен ничего, твое пребывание на Изидоре станет платой за твою просьбу.

Несколько секунд я усиленно кусала губы, Богиня прямым текстом сказала, что назад пути нет, и мне кажется, что не мое пребывание, а принятие будет платой. Немного помедлив, я кивнула, после боя все равно кулаками не машут, а не сейчас, так потом мне все равно придется принять этот факт. Забывать, конечно, свою жизнь на Земле я не собиралась, бабули много для меня сделали, да и несмотря ни на что, это мое прошлое.

- Пусть будет так. – Величественно пропела Богиня, и мир вокруг померк.

Каково же было мое удивление, когда я поняла, что все еще под водой и без одежды. Вынырнув, я инстинктивно прикрыла оголенную грудь руками, выискивая темные макушки и заметив их недалеко от того места, где я стояла, облегченно выдохнула. Искать снова мужчин совсем не хотелось, как и переживать удушающие чувство беспомощности.

Пока мужчины сидели под водой, я решила по-быстрому ретироваться с места преступления и одеться, но не успела сделать и шага, как меня схватило что-то за ногу, потянув под воду. Глаза расширились от ужаса, я забилась в хватке, пытаясь за что-то ухватиться и выбраться. Сейчас мне было все равно, что я голая, в голове были еще свежи воспоминания моего прошлого купания в источнике.

В итоге, я заехала то ли чудовищу, то ли еще какому-то неведомому монстру куда-то, куда именно посмотреть побоялась, а после вцепилась пальцами в шевелюру Эйнара, у него волосы как раз были самые длинные. Мужчина взвыл, выныривая из воды, от чего мне пришлось схватиться сильнее и карабкаться едва ни на него, в поисках зашиты и спасения.

Закончилось все так же стремительно, как и началось, мою ногу чудовище отпустило, но повернуться я все равно не осмелилась, так и жалась к мужчине, прижимаясь к нему голой грудью, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.