– Шоу то же самое, – уточнила Ленка.

– Пусть так, – сказал папа.

Кошка мяукнула снова, прыгнула Ленке на плечо, обвившись вокруг ее шеи, будто меховой шарф. Две пары глаз, янтарные и темные, смотрели на Кубатовых холодно, безо всякого интереса. Затем Ленка одарила их сияющей улыбкой артистки, отвернулась, шагнула за занавес и исчезла.

– Эймос, будь дома к пяти, – сказала мать. – По дороге я встретила Теодора, и он сказал, что погода будет вампирская.

Кивнув, Эймос потрогал висевшее на шее ожерелье из крестов. Одиннадцать посеребренных железных крестиков болтались на кожаном шнурке на расстоянии шириной в два пальца. Двоюродный дед рассказывал, что прежде кресты носили только спереди, пока вампиры не научились кусать людей за загривок, как собаки крыс.

Эймос снял с вешалки шляпу из плотного черного фетра, отороченную серебряной нитью. Бросив взгляд на пальто, он решил, что для него еще слишком тепло, пусть Теодор и сказал, что ожидается влажный туман. Теодор никогда не ошибался.

– Не забудь пальто и наручи! – словно прочитав мысли сына, крикнула с кухни мать.

Тяжело вздохнув, Эймос натянул на запястья крепкие кожаные наручи, затянув ремешки зубами, и надел пальто. Оно было куда тяжелее, чем на вид – в воротник и манжеты были вшиты серебряные доллары. Зимой пальто было в самый раз, а вот в любое другое время года таскать на себе такой груз шерсти и серебра было невмоготу.

Эймос никогда не видел вампиров, но твердо знал, что они существуют. Его отец едва спасся от одного еще до того, как Эймос появился на свет. У Старого Франца – двоюродного деда – вся ладонь была в уродливых белых шрамах: пытаясь спасти от вампира свою первую жену и старшую дочь, он в отчаянии плеснул в кровососа пригоршню горячего дегтя.

Церковный пастор частенько напоминал об опасности вампиров, ставя их в один ряд с телевидением, интернетом и запрещенными книгами. За исключением вампиров, все вышеназванные «источники духовного разложения» весьма интересовали Эймоса, но прикоснуться к ним он даже не мечтал. Через год он закончит школу, но жизнь его вряд ли изменится. Ему придется еще больше помогать отцу на лесопилке, а затем – строить собственный дом и жениться. Эймос тешил себя надеждой, что его жена будет из другой общины единоверцев: полдесятка знакомых девочек, с которыми он рос, не слишком ему нравились. Как бы то ни было, жену ему будут выбирать родители, предварительно посоветовавшись с пастором и церковным старостой.

Не успел Эймос выйти на крыльцо, как ему стало жарко. Взглянув в направлении гор, он увидел, что надвигается огромное белое облако. Как всегда, Теодор оказался прав. Не пройдет и часа, как на деревню опустится туман.

Часа было вполне достаточно, чтобы управиться с делами.

Эймос зашагал по дороге, поприветствовав по пути Молодого Франца, который чинил кровлю на крыше отцовского дома.

– За почтой идешь? – прекратив стучать молотком, спросил Молодой Франц, даже не вынимая гвоздей изо рта.

– Да, брат, – ответил Эймос.

Куда еще он мог идти? Походы за почтой были его каждодневной обязанностью.

– Поспеши, чтобы вернуться до тумана, – предупредил Молодой Франц. – Теодор сказал, что погода будет…

– Вампирская, – закончил за него Эймос и тут же об этом пожалел.

Молодой Франц умолк и, вынув гвозди изо рта, вновь принялся за работу.

– Прости, брат! – выпалил Эймос. – Я был невежлив.

Молодой Франц, который был в два раза старше Эймоса и в два раза крупнее и мускулистее, взглянул на него свысока и кивнул.

– Следи за языком, Эймос. Будешь дерзить – я прогоню тебя розгами отсюда до самой церкви, у всех на виду.

– Понимаю. Прости меня, брат, – вновь извинился Эймос, опустив голову и потупив взгляд. О чем он думал, перебивая самого сильного и вспыльчивого брата во всей деревне?

– Ступай, куда шел, – сказал Молодой Франц, не сводя глаз с Эймоса. Подобрав гвозди, он опять сунул их в рот. Каждый второй гвоздь был посеребрен, чтобы вампиры не могли проникнуть в дом через крышу. Дымовые трубы домов тоже были покрыты посеребренной сталью.

С облегчением кивнув, Эймос быстрым шагом продолжил путь. Туман надвигался, опоясывая горную гряду и устремляясь к деревне, чтобы как обычно встретиться там с медленно ползущей со склонов дымкой. Эймосу нравилось быть посыльным. Почтовый ящик служил для общины вратами во внешний мир, пусть и представлял собой всего лишь приделанный к шесту старый топливный бак в двадцати футах от второстепенной горной дороги. Порой мимо Эймоса проезжали машины – невероятно стремительные по сравнению с гужевыми повозками, на которых он раз в месяц ездил в Новый Харешет навещать двоюродных братьев и сестер. Однажды перед ним остановился автобус, из которого высыпала толпа людей, чтобы его сфотографировать. Убегая от них и одновременно прикрывая лицо, Эймос едва не растерял все письма.

Подойдя ближе, Эймос заметил, что флажок на ящике поднят, и обрадовался. Значит, ему не придется скрываться до прибытия почтового фургона. Иногда почту развозили женщины, а Эймосу не разрешалось встречаться, и уж тем более разговаривать с незнакомыми женщинами.

Поспешив к ящику, он осторожно открыл замок подвешенным к ремешку часов ключом. Ключ он носил с гордостью, как знак того, что, не будучи еще настоящим мужчиной, уже не был мальчиком.

Внутри оказался сельскохозяйственный каталог от старой фирмы, гарантировавшей, что в их семенах нет никакой дьявольщины, и два пухлых желтых конверта. Эймос сразу понял, что это письма из других разбросанных по свету общин. Они всегда пользовались одними и теми же конвертами. Весьма вероятно, что эти два вернулись к ним, предварительно побывав в доброй дюжине мест.

Сунув письма и каталог в просторный карман пальто, Эймос закрыл ящик и запер замок. Одновременно со щелчком замка он услышал другой звук – хруст гравия за спиной.

Резко обернувшись, он взглянул на небо.

Убедившись, что солнце еще не скрылось за надвигающимся облаком, он опустил взгляд и увидел… девушку.

– Привет, – сказала та.

Она была очень красивой, примерно одного с Эймосом возраста, но ее вид заставил Эймоса отшатнуться.

Она не носила крестов, а легкое летнее платье не скрывало шею и руки. Сквозь тонкую ткань просвечивала грудь. Девушка шагнула вперед, и на ярком солнце платье стало совсем прозрачным. Эймос судорожно сглотнул.

– Привет, – повторила девушка, подходя еще ближе.

Эймос сложил руки крестом.

– Отойди! – крикнул он. – Не знаю, как ты терпишь солнце, вампир, но тебе меня не взять! Моя вера сильна!

Поморщившись, девушка остановилась.

– Никакой я не вампир, – сказала она. – У меня прививка есть, как у всех нормальных людей. Вот.