class="p">И эта улыбка не коснулась его глаз.

Вместо этого там жил более жёсткий взгляд, но почему-то Алексис не ощущала от него злости и не видела расчётливого выражения, которое замечала за ним, в том числе время от времени в эту самую ночь. Если честно, то его взгляд сейчас был наиболее близок к тому, что она сама чувствовала. Он соответствовал той же интенсивности жара, который сдавливал её грудь и заставлял её руки действовать грубо.

Когда она по-настоящему остановилась, его руки соскользнули от её волос к плечам.

Он толкнул её на спину на ковёр, застилавший каменный пол.

Затем его член оказался внутри неё, и они оба замерли, тяжело дыша, пока он поддерживал свой вес на руках над местом, где уложил её на пол.

Одной рукой Кэл нашёл перед её платья и схватил ткань прямо там, где она опускалась между её грудей. Наполнив свои пальцы причудливой магией Странников, он разорвал платье от её груди до талии, даже почти до бёдер, издав более надрывный стон, когда Алексис в ответ выгнулась под ним.

Несмотря на жестокость, с которой он разорвал платье, он не причинил ей боль.

Она почувствовала, как его раздражение усилилось, когда Кэл обхватил рукой её грудь, всё ещё опираясь на ковёр и пол другой рукой.

— Бл*дь, — пробормотал он, глядя на неё сверху вниз. — Должен признать… как бы я ни пытался понять принцип действия этой штуки… Я правда ничего не понимаю…

Он издал хриплый вздох, когда она выгнулась, заставляя его член ещё глубже войти в неё.

— Бл*дь, — выдавил он, снова ловя ртом воздух. — Светоносная… Это не просто ощущается приятно. Это абсолютно опьяняет…

Казалось, он собирался добавить что-то ещё.

— Заткнись, — оборвала его Алексис. — Ты много болтаешь.

Он закрыл глаза и рассмеялся.

Затем снова толкнулся в неё.

В этот раз они оба вздохнули, издавая менее связные звуки. Из неё вырвался почти всхлип, а потом он накрыл ладонью её грудь, превращая этот всхлип в стон. Что-то в том, как он делал даже самые простые вещи…

— Каждое чёртово нервное окончание, — согласился Кэл, всё ещё тяжело дыша. — Бл*дь. Я боюсь погружаться в это. Я боюсь того, что могу сделать…

— Например, убить меня? — сухо спросила она.

Он издал сдавленный смешок, как будто не смог сдержаться.

Она не могла отвести взгляд от его лица.

Он глубже вошёл в неё, и в жёстких линиях его поразительных черт появилась мягкость. Он двигался в ней, выражение лица смягчилось ещё сильнее, а его рука начала ещё интенсивнее массировать её грудь. Голова его оставалась опущенной, глаза по-прежнему были закрыты.

— Бл*дь… — снова выдавил он. — Бл*дь… почему твоя киска ощущается так хорошо?

В этот раз его голос прозвучал более хрипло.

Алексис невольно чувствовала всё то, что ощущал он.

Она вздрогнула и снова попыталась раздеть его, когда поняла, что на нём всё ещё надета большая часть костюма, особенно выше талии. Она стянула пиджак с его плеч, заставляя изменить положение рук и помочь ей. Они вдвоем неловко стащили пиджак, и Странник отбросил его в сторону, снова глубже погружаясь в неё, заставляя их обоих вспотеть.

Несколько секунд Алексис почти не могла дышать.

— Боже, — произнесла она, не осознавая своего намерения заговорить. Она поняла, что её глаза сами закрылись. — Ты не представляешь, как мне хочется, чтобы ты жёстко оттрахал меня…

Он сжал её волосы в кулаке, и она почувствовала в нём прилив агрессии — такой сильный, что стиснула зубы и снова закрыла глаза.

Затем она расстегнула перед его рубашки, стягивая ту, как и пиджак, заново изучая твёрдые линии его мускулистой груди, плеч, рук, живота, бёдер, задницы. Её руки скользили по его телу вместе с её взглядом.

Возможно, ей показалось странным, что она почувствовала такое сильное желание сделать это, намеренно заявить права на его тело, а не просто сделать минимум.

Кэл просто нависал над ней и позволил ей исследовать его.

В последнюю очередь она сняла с него штаны.

Во время этого небольшого упражнения он хорошо себя вёл.

Несколько секунд спустя они оба прикасались друг к другу руками, ощупывали кожу, прослеживая линии мышц и сухожилий, ласкали друг друга. Она ощущала от него то же чувство, что и сама испытывала к нему… своего рода необходимость заявить права, что-то вроде…

— Собственничества, — произнёс Кэл, заканчивая мысль. — Да. Я тоже ощущаю это.

Алексис почувствовала, как сжались её челюсти, но не ответила на его слова прямым текстом.

Вместо этого она приблизила свой рот прямо к его уху и заговорила еле слышным шёпотом:

— Они видят нас? — спросила она. — Это бессмысленно, если они нас не видят, не так ли?

Когда она опустила голову обратно на пол, он улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.

Затем он поднёс палец к губам, давая ей понять, что они тоже могут их слышать.

Должно быть, он приказал охране вернуться на свой пост.

А это означает, что он наверняка связывался со своими людьми, и Алексис этого даже не заметила.

Он кивнул, изучая её лицо.

Кивнув в ответ, она оторвала от него взгляд, заставляя себя вспомнить, что теперь у них имелись зрители. Затем она снова посмотрела на его тело, немного оцепенев, когда вспомнила, с кем она была. Она вспомнила, каким он был в прошлый раз в Лос-Анджелесе.

Она помнила, что он был совершенно…

Ну, другим.

Более весёлым. Более легкомысленным по поводу секса и того, чем они занимались.

Было ли это частью представления для наблюдающих? Его притворство, будто он воспринимает всё это более серьёзно?

Теперь они были врагами.

Ведь так?

Возможно, стратегическими союзниками в некоторых отношениях, но вряд ли любовниками в привычном смысле или даже друзьями.

Наверняка это было представление.

И всё же её нервировало, когда Кэл смотрел на неё серьёзно, без поверхностного юмора и безразличия.

Без той ухмыляющейся, переполненной чушью маски, которую он обычно использовал с ней.

Это было… странно.

Даже для него.

— Я пытался сделать всё нормальным, — сказал он ей. — Прежде.

Он покачал головой один раз, изучая её лицо.

— Это не нормально, Светоносная.

Алексис хотела знать, что это значит.

В то же время она совершенно точно не хотела этого. Она не хотела никакого навязанного бреда или двусмысленности, не тогда, когда это касалось его или какой бы то ни было странной связи между ними.

Она не хотела никаких поводов для глубоких размышлений или сомнений.

Она не хотела снова попадаться в его ложь или бесконечные чёртовы игры разума.

Это просто