Большевистская власть действовала в духе древней имперской логики «Разделяй и властвуй». На Северном Кавказе она поддерживала горское население в конфликтах с казаками за землю, в 1919 г., в ходе борьбы с Деникиным, вступила в союз с исламистами, основавшими Северо-Кавказский эмират, а в 1920 г. разгромила их. На Дону проводилась политика «расказачиванья», причем казаки воспринимались как враждебный центру народ. На Волге после первоначального противостояния с татарскими и башкирским националистами, которые пытались в 1918 г. создать «Итильско-Уральские Штаты», большевики в начале 1919 г. договорились с националистическими лидерами Башкирии о создании «автономной Советской республики» и включении их в структуры власти этой автономии. Лидер движения А.Валидов занял пост главы правительства, но уже в начале 1920 г. был изгнан вместе со своими сторонниками. В 1919 г. «красные» заключили союз с одной из фракций казахского националистического объединения «Алаш-орда». На Бакинском конгрессе народов Востока 1920 г. большевики призвали «народы Востока» и арабских националистов подняться на «священную войну» против Англии, ибо этот «последний оставшийся в Европе могучий империалистический хищник» распростер «над восточными мусульманскими странами свои черные крылья»113.

В других же ситуациях, напротив, давался простор русскому национализму, направленному против «инородцев». Так, чекисты, отправленные в 1920 г. в Поволжье, высмеивали, как признак дикости, «уродливые костюмы» жителей мордовского села Краишевка, которые «до сих пор не сменили «современными — русскими костюмами». Зимой-весной 1921 г. на подавление волнений в Башкирии были брошены карательные отряды, состоявшие преимущественно из русских «колонизаторских элементов». Как явствует из доклада наркома по военным делам Башкирии М.Л.Муртазина, командиры этих отрядов Руденко и Поленов действовали под лозунгом «Смерть башкирам!». Ими «были расстреляны сотни и тысячи башкир без всякого повода и причины, без предварительного следствия и суда»114. В Средней Азии большевики русского происхождения стремились оттеснить от власти представителей местного населения. «Великорусский воинственный шовинизм и обороняющийся национализм порабощенных масс колонии, проникнутый недоверием к русским вообще, — основная характерная черта туркестанской действительности», — замечал представитель Наркомата по делам национальностей Г.И.Бройдо115.

Наконец, в период войны с Польшей в 1920 г. большевистское руководство открыто провозгласило курс на союз с русским национализмом. Новые, несвойственные для интернационалистского и классового языка тогдашнего большевизма ноты появились 18 мая 1920 г. в статье главного редактора «Известий» Ю.Стеклова: «Народ, на который нападают, начинает защищаться. Когда посягают на его святая святых, он начинает чувствовать, что в нем просыпается национальное сознание… Даже у черносотенца дрогнет преступная рука, когда ему придется направить ее против своей страны»116.

Таким образом, если проанализировать политику большевистского правительства по всем основным направлениям (экономика, общественное устройство, система принятия решений, отношение к социальным движениям, организация репрессивного аппарата, централизм), то легко обнаружить решительный разрыв с существом и содержанием социально-революционных лозунгов и чаяний масс, совершавших революцию в 1917 г. Разрушение революционных завоеваний под флагом их защиты не могло не вызывать ожесточенного сопротивления «снизу» — иногда смутного и неосознанного, иногда же — доходившего до попыток продолжать социально-революционный процесс, остановленный новой «красной» партией порядка.

Широкое недовольство диктаторской политикой «комиссародержа-вия» вылилось в непрекращающиеся народные протесты, которые жестоко подавлялись большевистским правительством.

По оценке историка Д.О.Чуракова, волна забастовок, поднявшаяся с мая 1918 г., по своему накалу, была вполне сопоставима с тем, что происходило во время революции 1905 г., перед Февралем и Октябрем 1917 г.117Войска расстреляли участников голодного бунта — рабочих Ижорского завода в Колпино под Петроградом, после чего в самом Петрограде произошли волнения на Обуховском, Путиловском, Русско-Балтийском и других заводах. «Правительство, расстрелявшее рабочих, носит имя рабочего правительства. Мы призываем всех рабочих потребовать от большевистской власти снять с себя наше имя, которым оно прикрывается», — заявил трудовой коллектив завода Речкина118. Рабочие требовали свободного пе-ревыбора Советов, но местами поддерживали и лозунг Учредительного собрания. Произошли стачки и волнения в Сестрорецке. Однако попытка политической оппозиции провести 2 июля 1918 г. всеобщую забастовку в Петрограде не нашли широкую поддержку. Спорадические забастовки и протесты имели место в городе и в последующие месяцы 1918 г.

В Центральном промышленном районе протестовали железнодорожники и печатники, бастовали рабочие Тулы, Брянска, Клина, Твери, Москвы. В Нижнем Новгороде на Сормовском заводе усилились меньшевики, добившиеся принятия резолюции против национализации предприятия. Восстания и бунты вспыхивали на Уральских заводах.

Многие недовольные рабочие в 1918 г. склонялись к политической поддержке меньшевистской партии. Последняя имела преобладающее влияние в рабочих конференциях в защиту Учредительного собрания и по продовольственному вопросу, организовавшихся в Петрограде еще в январе 1918 г. 26 марта 1918 г. было проведено первое легальное Собрание уполномоченных фабрик и заводов Петрограда, объединившее делегатов от 40 предприятий. К лету движение уполномоченных распространилось на Москву, Нижний Новгород, города Центрального района, Урала и Поволжья; готовилось проведение Всероссийского рабочего съезда. Среди уполномоченных имелись как сторонники беспартийности и пролетарского характера обновленного рабочего движения, так и приверженцы меньшевизма. Последним удалось добиться перевеса на совещании 40 делегатов, нелегально избранных в различных городах России. Оно приняло резолюции против национализации и Советской власти, но 23 июля его участники были арестованы, после чего движение пошло на спад.

Восстание против большевистской власти подняли рабочие города Ижевска на Урале. В мае 1918 г. они переизбрали Совет, нанеся в ходе выборов поражение большевикам. В большинстве оказались беспартийные, а также представители умеренных социалистов. Последние добились принятия резолюций в пользу Учредительного собрания и против рабочего контроля, но почти половина членов выступала за демократизированные Советы, а среди приверженцев «учредилки» было немало таких, кто хотел бы совместить ее с существованием Советов как независимых от государства классовых организаций. Новому органу не удалось закрепиться, и власть вернулась к большевикам. Однако в августе 1918 г., в ответ на объявленную властями мобилизацию, вспыхнул бунт, организованный Союзом фронтовиков. Его поддержали рабочие, расправившиеся с большевистским начальством. Восстание быстро распространилось на Воткинск и другие рабочие поселки Прикамья. Оно начиналось под лозунгом «Власть Совету, но не партии». Высшим органом управления в Ижевске стал первоначально Совет рабочих депутатов, однако его лидеры вскоре пошли на переформирование исполкома, и составившие в нем большинство умеренные социалисты передали власть Прикамскому комитету членов Учредительного собрания. «Эсеры, — резюмирует историк М.С.Бернштам, — выхватили власть у восставшего народа, для своих целей»119. Совет остался пролетарской классовой организацией. Уволенные были восстановлены на заводе, отменены государственная монополия на хлебную торговлю и смертная казнь. Прежние ставки оплаты труда, социальные гарантии и завоевания остались в силе; командиры, солдаты и рабочие получали равное денежное довольствие. Рабочие, составившие костяк Народной армии, после боев часто возвращались в цеха, где работали, не расставаясь с оружием. Были установлены связи с окрестным крестьянством, которое нередко просто дарило горожанам хлеб и съестные припасы. Однако постепенно в повстанческом лагере росло влияние офицеров, занявших в армии командные посты. Начались принудительные мобилизации. Увеличивался разрыв между новыми властями и рабочей массой, падала солидарность со стороны крестьянства. Все это способствовало тому, что в ноябре 1918 г. Прикамье было вновь занято войсками большевистской Красной Армии.