– Прекрати! Замолчи! – с трудом подавляя рыдания, очень тихо не сказала, а скорее выдохнула Николь. Но он то ли не услышал, то ли специально пропустил мимо ушей ее мольбу и безжалостно продолжил свою экзекуцию.

– …Как со мной в прошлом году? И ты с тем же воодушевлением предлагала ему свое прекрасное, сексапильное тело, моя сирена? Заставлял ли он тебя таять от страсти… гореть в огне безумства… кричать в экстазе?

– Нет! Нет, нет, нет!

Николь в отчаянии яростно замотала головой, стремясь разогнать мрачные эротические видения, вызванные его словами. Глядя на него невидящими глазами, она изо всех сил старалась подавить в себе слезы, грозившие вырваться и пролиться бурным потоком.

С Дэвидом никогда не было ничего подобного. В этом-то вся беда. Наученная горьким опытом, она знала, что секс без любви не для нее. Николь имела твердые убеждения: сначала познакомиться поближе со своим партнером, вступить с ним в более или менее серьезные отношения, и только тогда искать и… обретать счастье в постели. Однако на поверку вышло совсем по-другому. Хотя она и общалась с Дэвидом несколько лет и их отношения были очень теплыми и сердечными, однако он никогда не вызывал в ней тех восхитительно-волнующих ощущений, никогда не доводил ее до такого экстаза, как Мартин Спенсер. В принципе этот незнакомый ей человек легким прикосновением и одним поцелуем сумел разбудить в ней невообразимую сексуальность. Казалось, он с успехом добился своего, заранее зная, на какие кнопки нажать, чтобы вызвать в ней желаемую ответную реакцию.

– И не говори мне… что вас связывала не постель, а нечто большее.

Николь уже открыла рот, чтобы сказать ему, что их отношения с Дэвидом распространялись куда шире, но вдруг ее пронзила шальная мысль… Как ни неприятно признать, но если вдуматься, то за все время общения с Дэвидом у них ни разу не возникало того слияния душ, которое произошло с Мартином во время поездки на Мдину или на тот же Гозо. И если совсем честно, хоть ей и было хорошо с Дэвидом, но их мало что связывало, кроме работы в центре досуга, где они и познакомились. Дэвиду и в голову бы не пришло лазить с ней по древним развалинам, скорей всего, он бы занялся рыбалкой. А потом Дэвид никогда бы не стал обсуждать и советоваться с ней по поводу отеля «Виктория», ведь, как ни обидно признавать, но в глубине души она знала, что он всегда достаточно скептически относился к ее умственным способностям.

– Нет….

– Нет?

Николь не поняла, был ли это шок, триумф или он просто не поверил ей. Она заглянула ему в глаза, пытаясь разобраться. По правде сказать, она уже во всем запуталась, и собственное поведение смущало ее не меньше. Ведь умом она твердо понимала, что должна бояться и презирать этого человека и любыми путями стараться освободиться от него, однако все внутри нее говорило об обратном. Ей совершенно не хочется такой свободы. В ней живет одно-единственное желание обнять и поцеловать его, ощутить на себе тяжесть его сильного тела. И с каждой минутой становится все трудней бороться с собой.

– Расскажи мне о Дэвиде, – настойчиво, уже в который раз, попросил Мартин.

– Мы… собирались пожениться.

Как нарочно, нужные слова не приходили ей в голову, но она должна – нет, обязана! – сосредоточиться. Иначе произойдет самое ужасное – ее желание возобладает над ней…

– Или, по крайней мере, все так думали, но потом…

– Он бросил тебя? – Мартин пришел ей на помощь, когда она замялась, подбирая слова.

– Нет…

Неужели у него хватило наглости допустить, что она, будучи брошенной женихом, рикошетом отскочила в его постель? Неужели только так можно понимать ее действия? Интересно, а что, может, для нее было действительно лучше попасть именно в такую ситуацию?

– В какой-то момент, сама не знаю почему, я поняла, что не хочу выходить за него. Сначала все шло нормально – ведь мы уже были вместе около двух лет, но, когда он спросил моего окончательного решения, я ответила ему отказом. Просто в одно прекрасное утро я проснулась с сознанием, что ничего хорошего из этого не выйдет. Что-то подсказывало мне, что мое чувство к нему не настолько сильно, чтобы я могла стать его женой. А потом мне стало жаль себя – ведь я ничего не видела, не испытала в жизни, и я решила, что еще рано запирать себя в четырех стенах. Очевидно, я просто не была готова на такой шаг. Дэвид очень болезненно воспринял мой отказ… – Ее голос дрогнул. – Все осложнялось тем, что мы вместе работали в центре досуга. В конце концов, не выдержав, я решила взять отпуск и сбежать от всего этого кошмара… и встретила тебя.

– И встретила меня, – глухим эхом отозвался Мартин. – И я оказался именно тем, с кем ты испытала то, чего и не предполагала.

От его язвительного намека Николь поморщилась, как от боли, однако не нашла достойного ответа.

– Но вскоре позвонил Дэвид… Он попросил меня вернуться… – очень тихо произнесла Николь. Она так и не смогла заставить себя сказать правду, ведь на самом-то деле звонил не Дэвид, а ее отец. Больше всего ей сейчас не хотелось вспоминать, а значит, еще раз переживать тот шок от того, что она услышала. – Мне необходимо было возвратиться как можно скорее. Я… забыла обо всем.

Мартин побледнел и в ярости заскрипел зубами. Его орлиные глаза пронзили ее искрами-молниями. Боже, зачем она это говорит? Ведь в действительности все было совсем не так. Да, правда, в первую минуту после разговора она ни о чем не могла думать, кроме как о билете на самолет и о скорейшем возвращении в Англию, но после того, как все образовалось, Николь в первую очередь метнулась к Мартину. Она заглянула к нему в номер и, не застав его, очень огорчилась.

Лицо Николь омрачилось, в глазах появилась тоска… Решив написать ему несколько строк на прощание, она открыла ящик его стола в поисках листка бумаги и нашла там нечто, поразившее ее до глубины души. Как-то сами собой, совершенно непроизвольно, сразу же всплыли подслушанные ею размышления Мартина, произнесенные вслух, и только сейчас до нее дошло, как жестоко он обманывал ее – она всего лишь маленький ничего не значащий эпизод в жизни этого мерзавца. Ну почему бы ей тогда посерьезней не отнестись к тем словам? Круглая дура, полная идиотка!

Со дня первой встречи с Мартином Николь настолько закрутил неописуемо бурный вихрь новых, еще не изведанных ею страстей и желаний, что она никак не могла, да и не очень стремилась, вырваться из него, хотя, видя, как Мартин легко относится к вопросу предохранения, ей необходимо было серьезно обсудить это с ним. Однако ее воспитание в строго католическом духе претило ей самой касаться таких щекотливых тем. А посему Николь ничего не оставалось, как ругать себя за собственную беспечность и взывать к судьбе, чтобы Мартин не заметил ее слабохарактерности. Но неожиданное открытие с пачкой маленьких пакетиков из фольги заставило ее призадуматься…

– Даже и не представлял, что со мной может такое приключиться, – не раз удивлялся Мартин, и Николь безоговорочно верила ему, равно как и тому заверению, что их знакомство совершенно выбило его из колеи. Обычно он небольшой любитель при первой же встрече прыгать в постель, да и она не меньше поражалась себе и своим поступкам. И, возликовав от его слов, вообразила, что он влюблен в нее, и была крайне горда этим. Еще бы, ей удалось увлечь такого красавца! И, ослепленной собственным чувством к нему, ей и в голову не пришло усомниться в искренности этого человека.