Король погрузился в раздумья. Потом снял наушники и потянул шелковый шнур возле кровати. Послышался тихий звон колокольчика.

Он отправит лучшего из своих людей.

Через несколько секунд дверь отворилась, и в королевскую спальню вошел гигант. Он был свыше двух метров ростом и сложен как старинный тяжелый шкаф. В отличие от остальных рыцарей, вместо куртки на нем был черный, сшитый на заказ костюм, а поверх костюма – плащ черной кожи, что придавало гиганту сходство с пантерой. Черные волосы были собраны в хвост, борода аккуратно подстрижена, по правой щеке тянулся шрам.

– Ваше Величество? – спросил он тихо; тем не менее голос его звучал как рык матерого медведя.

– Эта… проблема так и не решилась, – произнес король. – Гарет потерпел неудачу. Остальные, судя по всему, тоже не доросли до такого задания. Поэтому я отправляю вас, Ланселот.

– Какие приказания, Ваше Величество?

– Разыщите книгу. И позаботьтесь, чтобы этот букинист сохранил тайну. Остается только надеяться, что он еще не подобрался к разгадке.

– Мертвые не говорят.

Король кивнул и собрался уже снова надеть наушники.

– Он, скорее всего, скрылся, – прорычал вдруг Ланселот. – Есть какая-нибудь информация, где его искать?

– Он, видимо, забился в какую-нибудь нору, – ответил король с легким раздражением. – Может, у той женщины, с которой его видели в последний раз. Откуда мне знать? Проверьте его друзей, семью, окружение… Не мог же он раствориться в воздухе! Используйте наши связи в полиции. Возможно, им что-то известно.

Король надел наушники, закрыл глаза и стал напевать арию из второго акта «Тангейзера».

Ланселот неуклюже поклонился, как старый дуб на ветру, и двинулся к выходу спиной вперед, согласно придворному этикету. Король, конечно же, чокнутый, но он хорошо платил. Чертовски хорошо. Ланселоту довелось поработать телохранителем у нескольких миллионеров, он был советником по вопросам безопасности в Конго и Ираке, но эта должность обещала стать самой прибыльной в его карьере. Или даже последней. Еще год на службе у Его Величества, и Ланселот сможет позволить себе столь желанную 12-метровую яхту. И отплывет в направлении Карибских островов, где собирался провести остаток жизни в окружении обнаженных блондинок, не расставаясь с бокалом холодного дайкири.

Оставалось лишь разыскать книгу и разобраться с этим букинистом.

Насколько он мог судить о нем, этот букинист не забивался ни в какие норы. За долгие годы работы Ланселот усвоил одно: тот, кто хладнокровно размозжил противнику голову, не станет прятаться, а перейдет в нападение. Кроме того, этот Стивен Лукас, похоже, был любопытным, как хорек.

Ланселот потер старый шрам, который начинал чесаться всякий раз, когда в нем пробуждался, как древний зверь, инстинкт охотника. Затем похлопал по кобуре под пиджаком, где был спрятан полуавтоматический «глок-17».

Рыцарь холодно улыбнулся. Этот букинист не доставит хлопот. Ланселот уже чувствовал запах моря и ощущал вкус дайкири во рту.

– По-моему, ваш новый прикид смотрится не так уж плохо, – сказала Сара и включила радио на музыкальную станцию. – Во всяком случае, молодит вас.

– Уж помолчали бы, – проворчал Стивен. – Поиздеваться я и сам над собой могу. У меня такой вид, будто я к самому себе на двенадцатилетие отправился.

– Так, минутку! – Подтанцовывая под музыку «Нирваны», Сара обогнала «Форд Транзит Комби». – Интеллектом мой Дэвид, может, и не отличается от двенадцатилетнего, но одевался он всегда со вкусом.

– Если кому-то по душе всякие балахоны и штаны, свисающие до колен, у меня претензий нет. Да выключите вы, наконец, это чертово радио, пока опять про меня не заговорили!

– Как прикажете, господин.

Сара выключила радио, и Стивен уставился сквозь ветровое стекло на свое усталое, небритое лицо, отраженное в зеркале заднего вида. На нем были темные очки в серебристой оправе и кепка с логотипом «Нью-Йорк янкиз». Белую хлопчатобумажную рубашку Лукас сменил на футболку с расписанием концертного турне «Бон Джови» и поверх нее накинул потертую кожаную куртку с подплечниками. Вместо вельветовых брюк со стрелками на нем были рваные джинсы. Он походил на американского туриста, приехавшего в Германию с одной-единственной целью – как следует напиться на Октоберфесте.

– Я нарядился как на фашинг[19], – пробормотал букинист. – С той лишь разницей, что сейчас октябрь. Чем он вообще занимается, этот ваш безумец Дэвид?

– Он репортер в каком-то модном журнале, – ответила Сара и пожала плечами. – Им положено так выглядеть. Это своего рода униформа.

– Чудесно. Я догадывался, что вам по вкусу такие типы.

По встречной полосе проехала машина, и Стивен надвинул кепку на лицо.

– Я теперь сам у себя могу взять интервью. Маньяк-букинист и его жертвы. Пойдет на первую полосу.

– Хватит уже кривляться, господин Лукас, – сказала Сара и включила четвертую передачу. – Вы не так уж плохо выглядите. В некоторой степени даже привлекательно, если хотите знать. Тем более что со своей задачей этот наряд справляется. Или в магазине на вас кто-нибудь оглядывался? – Она подмигнула ему. – И кстати, с вашим именем вам больше подходит эта куртка, чем ваш скучный вельветовый пиджак.

– Если я родился в Штатах, это еще не значит, что я должен выглядеть как болван из бостонского колледжа, – проворчал Стивен.

– Вы и в самом деле американец? Только девушкам не говорите. Иначе примут вас за какую-нибудь рок-звезду и захотят к вам в постель.

Стивен раздраженно мотнул головой.

– Очень смешно, фройляйн Ленгфельд. Сосредоточьтесь лучше на дороге.

Еще в Мюнхене они заглянули в небольшой супермаркет, чтобы купить для Стивена зубную щетку, бритву и дезодорант. Учитывая все обстоятельства, в ближайшее время попасть к себе домой букинист не рассчитывал. На кассе ему улыбнулась молодая продавщица, и если какая-нибудь дама обращала на него внимание, то смотрела с явным интересом. Стивен был вынужден признать, что образ молодого мужчины, переживающего кризис среднего возраста, воспринимается людьми весьма благожелательно и не вызывает замешательства. Тем не менее он чувствовал какую-то… фальшь. Он просто не был собой и не сомневался, что люди рано или поздно это почувствуют.

– Еще час, и будем на месте. Или минут сорок, если прибавить газу.

Под визг колес Сара свернула на автобан в сторону Гармиша, и они влились в общий поток, после полудня уже не такой плотный. Осеннее солнце светило сквозь ветровое стекло. Липы и буки, одетые в яркую листву, тянулись вдоль многорядного шоссе, и впереди были видны Альпы. Казалось, достаточно проехать всего пару километров, чтобы оказаться у подножия гор. Вскоре город остался позади, справа и слева, в море цветов и среди деревьев виднелись колокольни церквушек.