Торговля лошадьми – древнее искусство, и до начала ХХ века оно как ничто другое характеризовало американский образ жизни. Прозываемые «Дэвидами Харумами»{ «Дэвид Харум: история американской жизни» (1899) – роман Дэвида Н. Весткотта, повествующий о судьбе торговца лошадьми.} в честь вымышленного персонажа, чьим девизом было «поступай с другими так, как они поступили бы с тобой, и побыстрее», торговцы лошадьми гордились умением проводить сложные сделки. Как писал в статье «Торговля лошадьми» в 1947 году популярный журналист Джон Голд: «Торговля лошадьми – это древний обычай, требующий смекалки первопроходца Дикого Запада… Это дело, требующее осторожности и умения, и его базовые принципы заложены в самой человеческой природе».

Торговец лошадьми умело обращался с эвфемизмами: упрямая лошадь, отказывающаяся покидать конюшню, называлась «тихой», ленивая лошадь становилась «нежной», а плохо выдрессированная оказывалась «с норовом». В ход шли такие трюки, как кормление лошади перцем, чтобы она казалась более подвижной, покраска ее шерсти или затыкание тряпками ее ноздрей, чтобы скрыть сопение. Традиционно все лошади продавались как «крепкие», то есть здоровые и не хромые, «выносливые», то есть пригодные к работе, или «как есть».

В эпоху гужевого транспорта разведение, продажа и торговля лошадьми были серьезным бизнесом. В 1897 году в Чикаго процветал самый большой конный рынок в мире. В лучшее время он продавал шестьдесят лошадей в час, более ста тысяч в год. В первые два десятилетия ХХ столетия торговля лошадьми пошла на убыль, но рынок вновь ожил в годы «великой депрессии». Многие фермеры разорились, покупая в кредит сельхозтехнику, и не могли платить за бензин. Выведенные на фермах и питающиеся подножным кормом, лошади считались экологически устойчивой рабочей силой. Затем настали военные годы, когда бензин продавался порционно, так что рабочие лошади снова вернулись на поля. Американская ассоциация першеронов, одна из ведущих организаций, объединяющих владельцев тяжеловозов, зафиксировала рост использования лошадей в 1930-х и 1940-х годах, сменившийся быстрым спадом в начале 1950-х.

К концу пятидесятых «Дэвиды Харумы», которые казались неотъемлемой частью американской жизни, начали пропадать из виду. Статья в «Палм-Бич пост» 1962 года о профессиональных наездниках называла их ремесло «мрачным бизнесом». К этому времени их количество снизилось до двух тысяч, они разыскивали дешевых лошадей, тренировали их и затем перепродавали наездникам-любителям, желавшим вложить деньги в конный спорт. С тех пор, как продавцы стачивали напильником зубы лошади, чтобы скрыть ее возраст, они стали вести себя честнее, но не намного. Проданного торговцу коня ожидал экспресс-курс по превращению в скаковую лошадь, и, если она не научится, ее жизнь была незавидна.

Люди, которые пытались зарабатывать торговлей лошадьми, привыкали к быстрому товарообороту. Профессиональные торговцы пытались сбыть лошадь с рук до того, как затраты на зерно и сено съедят все прибыли. Они все время были в поиске талантливой лошади, надеясь быстро перепродать ее, получив прибыль. Сонни Брукс, профессиональный торговец из Нью-Джерси, так описал этот метод: «Я пытаюсь заработать как можно больше и как можно быстрее. Чем быстрее продам, тем дешевле мне обойдется содержание».

На востоке Лонг-Айленда, где не так активно разрослись города, все еще жили люди, зарабатывающие на жизнь продажей лошадей. Их называли «последними из могикан». Они были суровыми людьми, но опытными наездниками, знающими о лошадях все: подковы, уход, дрессировка и починка седел. Не было ничего, что они при необходимости не могли бы сделать. Верховая езда была спортом джентльменов, но люди, торгующие лошадьми, джентльменами вовсе не были.

Эти люди продали бы лошадь живодеру в Носпорте не задумываясь. Простой и корм были недешевы, и для торговца лошадь, остающаяся в конюшне, становилась лишь еще одной статьей расходов.

Если лошади везло, ее продавали молодым людям, занимающимся конным спортом.

Верховая езда, пользовавшаяся спросом как среди претенциозных англофилов, так и среди выходцев из деревни, была популярна среди родителей, желавших привить своим детям социальные навыки. В середине пятидесятых возросло количество пони-клубов в английском стиле, где молодежь могла обучиться премудростям охотничьих традиций и выучить азы верховой езды по старомодным английским книгам. Когда кавалерия Соединенных Штатов после Второй мировой войны продала свою последнюю лошадь, это дало преимущество ветеранам, которые хотели открыть собственные школы верховой езды. Костюмы для верховой езды продавались в отделе спортивной одежды на шестом этаже «Сэкс Фифс Авеню», где продавщица Эльза Гренвиль-Смит гордо рассказывала, что иногда отоваривала «дочерей, матерей и бабушек» в один день и восхваляла верховую езду за то, что она развивает «равновесие, изящество и умение». Предприимчивым американцам нравилось ассоциировать себя с блистательным миром конного спорта, будто бы это сближало их с высшим обществом.

Родители учениц школы Нокс хотели, чтобы у их дочерей были эти возможности. Они приезжали в школу на поезде из города – женщины, одетые в меха, окутанные ароматом духов «Шанель №5», также известных как «Радость». Отцы были такими же – у них были деньги, и они требовали для своих девочек лучшего. В обязанности Гарри входил поиск лошадей, верхом на которых девочки из школы Нокс выглядели бы хорошо на выставках. Если после того, как лошадь начинала участвовать в уроках, она нравилась какой-нибудь девочке, Гарри мог рассчитывать на легкую сделку. Если он находил многообещающую лошадь, на которой девочка ездить пока не могла, родители могли купить ее и отдать Гарри для тренировки, надеясь, что та будет укрощена и превратится в подходящего скакуна для дочери. Работая на мистера Дилларда, Гарри узнал, что найти необученную лошадь, а затем продать ее – лучший способ заработать для учителя верховой езды.

Но это было проще сказать, чем сделать. У Гарри практически не было свободного капитала. Усугубляло ситуацию и то, что Гарри не мог заставить себя избавляться от лошадей, как от ненужного инвентаря. Он присматривал лошадей, которых никто больше не хотел брать, покупая только тех, для которых, как он думал, он сможет найти новый дом.

Поездки на аукцион в Нью-Холланде не всегда приносили деньги, но была еще одна возможность приобретать необученных лошадей: ипподром. Прекрасные чистокровные, выведенные для скачек лошади уходили с молотка, если оказывались слишком медленными. Многие из этих изящных лошадей с отличной родословной приобретались дрессировщиками, надеявшимися превратить их в выставочных лошадей. Чистокровных специально выводили легковозбудимыми – они должны были бросаться вперед по сигналу стартового пистолета с максимальной скоростью. Но многих из них можно было превратить в конкурных лошадей при правильной дрессировке.

Такая чистокровная лошадь, не подошедшая для скачек, может даже стать чемпионом в конкуре, если у дрессировщика достаточно выдержки и умения. И уж точно у нее было бы больше шансов чем у любимца Гарри, Снежка. В 1950-е годы в Лонг-Айленде проживало наибольшее количество дрессировщиков чемпионов и наездников-чемпионов – нынешние и будущие спортсмены олимпийской сборной были выходцами отсюда.