Ласки приносили удовольствие, но также порождали в голове Джерри недобрые, низкие мысли. Сочетание невинности и врожденных любовных навыков — кто она, эта Рыжая, если не шлюха по призванию? Чтобы заглушить в сознании этот подлый шепоток, Джерри последовал ее примеру. Он повторял против воли маленькие знаки нежности, от которых, как ни странно, прежде шарахался. Он поцеловал каждую веснушку на носу у Рыжей и все те, что разбежались по щекам. Он погрузил пальцы в перепутанную массу влажных рыже-каштановых волос и провел сверху вниз, как гребнем, разделяя их на пряди. Ответом был ласковый щипок за ягодицу. Джерри, в свою очередь, прикусил кожу на шее у Рыжей. Она начала было щекотаться, но замерла, когда он втянул в рот напряженный сосок.

Это была та самая ласка, которой так жаждала Рэй вначале. У нее вырвался возглас радости. Столь откровенное выражение удовольствия тронуло Джерри. Маленькие груди девушки теперь налились и затвердели. Ему вспомнилось объявление о розыске: «Упитанная, грудастая проститутка с развратными манерами». Что за ерунда! Это настоящая женщина: гибкая, стройная и к тому же на редкость выносливая и отважная.

На этот раз Джерри и не думал ограничивать ее в движении. Ему хотелось ответной пылкой реакции. И он не был разочарован.

— Скорее, Джерри! Люби меня!

Рэй зарылась обеими руками в светлые волосы любовника, в отчаянной потребности еще большего сближения. Лица их были в дюйме друг от друга.

— Я хочу ощутить, как ты входишь в мое тело, как заполняешь меня. Но на этот раз останься во мне!

Она вскрикнула, ощутив проникновение. Джерри замер, хотя это далось ему не без труда.

— Я опять сделал тебе больно?

— Нет…

— Но ты закричала!

— Это от радости…

Чисто инстинктивно Рэй напрягла бедра. Пойманный в сладкую ловушку, Джерри застонал.

— Что-нибудь не так?

— Наоборот!

Он начал двигаться. Сладкие тиски сжимались каждый раз, когда он выскальзывал, и расслаблялись, снова давая ему доступ. Это было упоительно, как никогда прежде. Казалось, эта женщина не хотела выпускать его и с восторгом открывалась для каждого нового движения. Никто никогда не желал его до такой степени.

По мере того как нарастало наслаждение, нарастало и неистовство, а с ним — неясное стремление, жажда чего-то иного, что — так подсказывал инстинкт — станет венцом близости. Оно парило где-то очень близко, приближаясь и вновь отступая. Рэй смутно припомнила день, когда она ловила ветку дерева, чтобы с ее помощью перепрыгнуть овраг. Ветер наклонял ветку, почти вкладывал в руки, но тут же отдергивал, и в стиснутом кулаке не оставалось ничего. Так было и теперь: нечто прекрасное заглядывало в лицо, овевало своим сладостным дыханием, но стоило потянуться к нему, как оно снова оказывалось за пределами досягаемости. Тогда, у оврага, она так и не сумела поймать ветку, но на этот раз напряглась всем телом и позволила очередному порыву ветра подхватить ее и унести вслед за сладкой приманкой.

— Джерри… — выдохнула она, зависнув на миг между небом и землей.

Прекрасное нечто подхватило ее, обволокло, заставило содрогнуться и телом, и душой. Это была упоительная дрожь.

— Джерри-и! — вне себя от счастья закричала Рэй.

И ощутила ответные толчки, частые и судорожные.

Джерри приподнялся на локте и посмотрел на Рыжую. Она лежала на спине, с закрытыми глазами и улыбалась. Повинуясь неожиданной потребности, он коснулся поцелуем ямочки на ее щеке. Улыбка девушки стала больше.

— Это именно то, что мечтает видеть каждый мужчина, когда объятия любви разжимаются, — заметил Джерри, водя кончиком пальца по ее полуоткрытым губам.

— Я должна научиться сдерживать свои чувства, — промурлыкала Рэй, и в ее улыбке появилось детское простодушие.

— Не смей так улыбаться! Среди моих грехов не значится похищение младенцев. — Он вдруг помрачнел. — До этой ночи я не делил постель с невинной девушкой.

Рэй вздохнула и потянулась, чтобы разгладить двойную морщинку между его бровей. Потом она взяла его лицо в ладони.

— Тебе ни к чему корить себя, милый. Если уж я ни о чем не жалею, то ты тем более не должен. Каждан девушка рано или поздно становится женщиной, и что может быть лучше, чем подарить свою невинность желанному мужчине? Улыбнись! Ты же не хочешь омрачить мою радость.

— Нет, конечно. — Джерри взял ее за оба запястья и плотнее прижал к своим щекам теплые ладони. — Это было чудесно. — Он убрал руки и откинулся на спину, устремив взгляд в дощатый потолок. — Знаешь, меня не слишком порадует, если ты будешь продолжать в том же духе, но уже с другими. Предпочитаю, чтобы ты поселилась в доме у Маклелланов.

— Я так и сделаю.

— Так и сделаешь? Когда ты это решила?

— Как только узнала твой план. Видишь ли, мне тоже не очень хочется делить постель с другими мужчинами.

— Да, но…

Джерри уселся, с минуту оставался в неподвижности, потом резко повернулся к Рэй и схватил ее за плечи, вглядываясь в глаза.

— Тогда зачем было притворяться? Я поверил, что ты готова вернуться в таверну!

— Ничего подобного! Я просто высказала кое-какие аргументы в споре. Если бы я взывала к лучшей стороне твоей натуры, то никогда бы не соблазнила! — Ошеломленное лицо Джерри заставило ее прыснуть. — Теперь я знаю, что пойду на все, чтобы получить желаемое!

— Ну и ну! — буркнул он, качая головой. — Что ты за человек, Рыжая! Другой такой нет, это точно.

— И другого такого.

— Тебе-то откуда знать? — поддразнил Джерри. — Насколько я понял, других мужчин в твоей жизни не было.

— Может, как раз потому, что никто из них не был похож на тебя. Иначе я не оказалась бы «У Вульфа».

Ее простодушная откровенность стерла усмешку с губ Джерри. Он наклонился для поцелуя, но, ощутив в ответном движении губ уже знакомое нетерпение, отстранился и спрыгнул на пол.

— Не уходи!

— Это было в первый раз, Рыжая, — мягко объяснил Джерри. — Если мы снова займемся любовью, будет далеко не так приятно. Надо повременить.

Рэй хотела заверить, что с ней все в полном порядке, но это была бы ложь, и она это знала. Боли она не чувствовала, но все внутри казалось неприятно чувствительным. Запоздалая стыдливость вынудила ее прикрыться простыней.

— Я бы хотела вымыться, — сказала она смущенно.

— Потерпи немного, и все тебе будет, — заверил Джерри с легкой улыбкой.

Отмахнувшись от протестов, он вымылся сам и натянул брюки, заметив: «Против всяческих соблазнов». Потом снова наполнил тазик и принес его на постель. Эта была третья водная процедура за время их знакомства, но несравненно более интимная, чем две предыдущие. Когда все следы их близости исчезли, Джерри помог Рыжей облачиться в импровизированную ночную рубашку и коснулся губами ее опущенных век.