— Это еще почему? — заинтересовался Боцман.

— Потому что вместе с письмом он отправил диск с данными исследований. Но мне дали в подъезде по башке, и диск, это… как бы сказать…

— Скоммуниздили? — подсказал Сюр. — Не тот ли это кадр, что тебя пас в Дитятках?

— Да, он. Но письмо у меня осталось. Случайно. Оно было так написано, что если бы его кто прочитал, кроме меня, — ничего не понял бы. В письме было еще одно, для дяди Андрея Синицына. Там тоже было много непонятного, но я смогла расшифровать. Только про физику не поняла.

— Дядя Андрей, как я понимаю, работает на одну из гэбэшных контор, — вставил Мотя.

— Да, наверное. Но он уехал в Японию. Говорят, там своя Зона образовалась. И я думаю, он туда в командировку не просто так отправился…

— А что в письме-то, рассказывай давай! — Вся тройка сталкеров подалась вперед.

— Папа что-то нашел в Зоне. Очень важное. Но должен прятаться. Просил Синицына его вытащить. Найти Мотю и вытащить. И тогда у них будет Нобелевка и власть над миром.

— Власть над миром? Инте-е-ер-е-есно… — протянул Транец. — А что нашел-то?

— Я не очень поняла. Вначале письмо наизусть выучила, а сейчас забывать стала, — соврала Маша. — Что-то про эвристическую сингулярность, временной шифтинг… Уже не помню. Потому что не понимаю…

— Еще что было?

— Ну, координаты были. Еще он писал Синицыну про то, что диск зашифрован, а кроме папы шифр никто не знает… Еще что-то про исполнение мечты. Или исполнение желаний…

— Исполнение желаний?! — Сюр аж подпрыгнул на месте. Скамейка и стол зашатались.

Боцман и Транец подались вперед и одновременно с благоговением прошептали:

— Монолит…

— Тссс! — шикнул Мотя на Сюра. — Не один тут! Услышат. Вот и я сложил два и два. И понял, что за всей этой научной лабудой в письме скрывается информация о Монолите. Иначе бы вояки так не гонялись за Машей. И за нами. Им это тоже надо. И кто первый дойдет — тот и король. Координаты у меня есть…

— Монолит… — благоговение перекинулось и на Сюра. — Что ж ты раньше молчал? Да к Монолиту я готов идти сквозь всех наемников Зоны!

— Молчал, потому что не моя тайна. Маши.

— Кстати, о Маше. Ты сам понимаешь, что с ней нам идти будет гораздо тяжелее? Может, спрячем ее в баре, а сами марш-бросочек до Лиманска?

— Никуда я прятаться не буду! — обиделась Маша. — Я папу иду спасать!

— Ага, пришла и всех спасла одна такая! Машунь, ты пойми, — Сюр говорил ласково, но с нажимом, — мы твоего папу спасем гораздо лучше и быстрее без тебя, чем с тобой. И сюда его тебе приведем, я обещаю…

— Сюр, не дави на нее! — опять вступился за Машу Мотя. — Есть у меня ощущение, что, во-первых, уговорить ее остаться не получится. А во-вторых, я подозреваю, что у нее есть с собой отмычка от искомого места…

— Ты обалдел, что ль, на старости лет, сталкер? — Сюр повысил голос. — Из ребенка «отмычку» делать? Да я тебя щас урою нафиг, сам «отмычкой» пойдешь!

— Ты не понял, Сюр, успокойся. Никто никого «отмычкой» не пускает. Просто у Маши есть ключ от этого места. Чтобы в него пройти. Наука, понимаешь, сингулярности, тирьямпампации и прочие эпсилон-деритринитации…

— Оʼкей. — Сюр опять начал успокаиваться. В который раз за вечер. — Тогда слушаем твои предложения — как нам дальше жить-существовать?

— Так, я понимаю, что больше возражений насчет дальнейшего похода не имеется? Хорошо. — Мотя улыбнулся. — А предложение простое. Начинаем бухать. Сильно бухать. Машу, чтобы не привлекать внимание к составу группы — «четыре сталкера плюс девушка четырнадцати лет», — я сейчас отведу в апартаменты и положу спать. Ей надо, она устала. Потом вернусь, и объясню дальнейшую диспозицию. Мне тут Бармен кое-что посоветовал…

— Значит, дело в следующем, Барбридж, — Мотя подвел Машу к стойке, — девочке надо отдохнуть. Свободные комнаты есть?

— Готовь паспорта. — Бармен кинул на стойку ключ с биркой. — Выселение до двенадцати.

— Может, еще в книге регистрации тебе расписаться? — усмехнулся Мотя. — Пива лучше мне еще налей. Я сейчас ее уложу и вернусь, кое-чего прикупить надо.

Он взял ключ со стойки, кивнул Маше и направился в левую от стойки дверь. Пройдя за ним, Маша спустилась по лестнице на один этаж и оказалась в длинном узком коридоре со множеством дверей. Мотя уверенно направился к двери с табличкой «13», отпер ее ключом и жестом пригласил войти.

— Не «Балчуг», конечно, но отдохнуть сможешь. Удобства, если понадобится, в конце коридора.

Маша вошла в комнату и осмотрелась — комната примерно три на четыре метра, два добротных топчана, небольшой шкаф, две тумбочки, низкий стол и пара стульев. Небогато, но чисто и прилично. В шкафу она нашла грубые одеяла, а вот белья нигде не оказалось, как она ни искала.

— А белья нет, с бельем мороки слишком много. — Мотя все еще стоял в проходе и наблюдал за поисками. — Сталкеры все грязные ходят, ложатся не раздеваясь, а стирать негде. Не тащить же сюда прачечную, в самом деле.

— На нет и суда нет. — Маша настолько устала, что ей было уже все равно. Она стащила ботинки, задвинула их ногой под топчан, вылезла из комбинезона и юркнула под одеяло.

— В туалет не желаешь сходить? А то я тебя закрою на всякий пожарный, — спросил Мотя.

Но Маша уже спала, ей снилось теплое и безопасное побережье Италии.

Мотя тихонько закрыл дверь и запер ее ключом. Намаялся ребенок, удивительно даже, что столько времени продержалась и не срубилась раньше, нагрузки ведь далеко не детские. Не каждый мужик сможет более суток на ногах провести, да еще и по Зоне ползая.

Он положил ключ в набедренный карман и двинулся на выход. Последняя дверь была открыта и из нее в слабоосвещенный коридор падал свет из комнаты, образовывая светлый квадрат на противоположной стене. Мотя параноиком не был, но подходя к двери, он внутренне собрался, готовый в любой момент отразить атаку. Как и следовало ожидать, ничего не произошло — комната вообще была пуста. То ли он не заметил, как постояльцы покинули ее, то ли дверь открылась сама. Похоже, пора на прием к психиатру, если за каждым углом стала мерещиться опасность. «Вот выберемся — схожу обязательно. К Максу Дубровскому, если он еще практикует», — мысленно пообещал Мотя самому себе.

Он завернул за угол и нос к носу столкнулся с человеком в таком же пыльнике, как и сам. Реакция была мгновенной — толкнув незнакомца в грудь так, что тот повалился на ступеньки, Мотя моментально выхватил из-под пыльника нож, отработанным движением выкинул лезвие и навалился на человека, намереваясь всадить остро наточенную сталь в глаз. Все это проделывалось на полном автомате, так что Мотя даже не отдавал себе отчета, что делает его тело. В самый последний момент, когда оставалось нанести решающий удар, включился мозг и рука остановилась в верхней точке.