Микки Энджел потянулся через стол к Марионетте с напряженным выражением лица. Марио тем временем готовился начать новую песню.

— Твое имя, Марионетта, что оно означает? Или это женский вариант имени Марио?

Девушке захотелось улыбнуться, и она прикрыла рот ладонью.

— Нет, — сказала она, — ни в коем случае! — И показала в сторону стойки. — Видишь, рядом с полкой висит кукла?

Он кивнул.

— Это la marionetta,[26]— объяснила она. — По-итальянски — кукла.

— Но почему?..

Она покачала головой, не желая продолжать объяснения. Тут Марио запел. Его баритон заставил умолкнуть смех и болтовню.

«Не спрашивай меня, откуда мне знать, почему любовь моя к тебе вечна…»

Когда Марио пел, он преображался. Трудно было поверить, что густой, чувственный голос, который эхом отдавался от стен крохотного подвала, принадлежал надоедливому, болтливому юноше, целыми днями донимавшему Марионетту. Слушая песню, она, как и все остальные, сидела, не шевелясь.

«Я отвечу тебе, что я чувствую это своим сердцем…»

Микки Энджел легонько дотронулся до нее. Она повернулась к нему и увидела, что он подталкивает к ней бумажную салфетку, не отрывая при этом глаз от музыкантов на сцене. Удивившись, Марионетта взяла салфетку и развернула ее. Там было что-то написано. Девушка наклонилась поближе к свече, чувствуя, что Микки внимательно наблюдает за ней уголком глаза. Она начала вслух разбирать слова:

— «Отелло», театр Сент-Джеймс. У меня есть два билета на четверг. Пойдем? Играет Орсон Уэллс.

Марионетта снова перечитала записку, не веря своим глазам. Микки Энджел приглашал ее на свидание. Она взглянула на него, но он сделал вид, что целиком поглощен пением Марио.

Ей захотелось плакать. Она не смела признаться самой себе, что именно об этом мечтала, что вид Микки, нервно спускающегося по ступенькам в клуб три недели назад, возродил те сумасшедшие мечты и фантазии, которые, как ей казалось, она похоронила в тот вечер, когда Уолли Уоллас порезал ей лицо бритвой. Девушка с тоской искала признаки того, что она небезразлична Микки, а его неожиданное появление в клубе не случайность и не простой интерес музыканта к работе своих коллег к новом клубе в Сохо. И нашла — Микки пригласил ее в театр. Хотя такое случается с другими каждый день, но не с ней! Марионетта снова посмотрела на каракули на салфетке, стараясь не расплакаться. Как сказать ему, что она не сможет пойти? Как бы ей этого хотелось! Дедушка умирал. Немыслимо было идти в театр. Да и отец не позволит дочери отправиться вечером в театр с незнакомым молодым человеком.

Песня закончилась. Питер Трэвис наклонился вперед, вызывая Марио на бис. Микки посмотрел на Марионетту.

— Мне очень жаль, — произнесла она, — но я не могу.

Он забрал у нее салфетку.

— Проехали, — заметил парень, швырнул салфетку в пепельницу, вытащил сигарету и с безразличным видом закурил.

— Но я хочу объяснить…

Он бросил в пепельницу вслед за салфеткой еще и зажженную спичку, устроив там маленький костер. Огонь ярко вспыхнул, но быстро погас. Микки с обидой взглянул на нее.

— Тогда валяй. Объясняй.

Но не успела она открыть рот, как раздался возглас:

— Салют, Микки! Мне сказали, что ты здесь. Возьми мне капуччино, пока не началась следующая песня, ладно? — Это была Вики, та самая блондинка, которую Марионетта видела в клубе «Черная кошка». Она с хозяйским видом чмокнула Микки в щеку и уселась на стул рядом с Питером Трэвисом. — Привет, Питер… а это кто? Она приветливо посмотрела на Марионетту через стол. — У тебя новая подружка? — Губы накрашены помадой цикламенового цвета, под цвет блузке, заправленной в обтягивающие черные брюки.

Несмотря на свое новое платье, Марионетта чувствовала себя рядом с ней простушкой. Она встала и вежливо ответила:

— Нет, я лишь работаю здесь. Так вам капуччино? — И она, отойдя от стола, ретировалась в безопасность своей стойки, с трудом сдерживая слезы злости. А еще мечтала прогуляться домой при лунном свете!

Она кое-как проработала остаток вечера, изо всех сил стараясь не смотреть на столик, за которым сидели Микки, Питер и Вики, беседуя, как закадычные друзья. Марионетта старалась не замечать, как Вики кладет руку Микки на плечо, как он смеется, когда его собеседница что-то шепчет ему на ухо. Наконец стрелка часов подобралась к цифре два, оркестр начал укладывать инструменты, и посетители один за другим потянулись к двери, Марионетта тоже поспешила на улицу. Прислонившись к холодной пожарной лестнице и вдыхая густой летний воздух, она позволила слезе сбежать по щеке. Теперь Энджел может пойти в театр с Вики. Ведь совершенно ясно, что она — вроде его подружка. А если даже и нет, то Вики не стала бы возражать. Скорее всего, он пригласил Марионетту на спектакль лишь из жалости, понимая, что она никуда не выходит и вообще ничего не видит.

Вдруг девушка услышала за спиной негромкий звук, и мимо нее скользнула маленькая темная тень. Белла, кошка, живущая в кафе. Марионетта наклонилась, подняла ее и зарылась лицом в пушистый мех.

— Виопа sera, donnina,[27]— пробормотала она. Пора было идти домой. Отец уже ждет ее и волнуется, как обычно. Она внесла мурлыкающую кошку в кафе и спустила на пол. В клубе почти никого не было, только Марио поил музыкантов кофе.

— Ты, похоже, уже все прибрала, — сказал он сестре. — Если хочешь, иди домой. Мы попьем кофе, и я все закрою. Марионетта?..

Она коснулась пальцем маленькой куклы, висящей на стене. Дотронулась до ее гладкой щеки. «Будь сильной», — сказала мама. Но это все во сне. На самом деле мама этого не говорила.

— Марионетта!

Она встряхнулась, как бы очнувшись ото сна.

— Хорошо, — согласилась девушка. — Увидимся дома. Не задерживайся, Марио. А то папа снова начнет кричать.

Ударник обеспокоенно посмотрел на нее.

— А ты одна домой дойдешь? Уже очень поздно. — Это был человек средних лет, имевший дочь-подростка. Ему казалось, что Марионетта слишком молода, чтобы бродить по Сохо ночами.

Она с благодарностью улыбнулась ему.

— Все будет в порядке. Мне идти всего пять минут, да я тут почти всех знаю.

Она тихонько притворила дверь в кафе, чтобы не звенел колокольчик. Семья Ли Фангов поднималась очень рано, чтобы открыть свой китайский магазинчик, а спать спокойно в центре Сохо было довольно сложно.

«Трипл X», клуб, куда пускали исключительно взрослых, тоже закрывался. Из полутемного подъезда появилась группа пьяных мужчин, весьма нечленораздельно и безуспешно пытающихся поймать такси. Марионетта дождалась, пока они наконец не уговорили таксиста посадить их всех разом в машину, потом шагнула на тротуар и направилась к Брюер-стрит. Теперь она думала только о дедушке. Не забудет отец дать ему лекарство? Страдал ли он снова от тех ужасных болей в груди, которые мучили его прошлой ночью?