— Вот, держи, — сказал Джек, вручая ей маленький серебряныйкрестик на цепочке. — Это должно помочь. — Он вытащил такой же крестик из-подрубашки. — Часть формы венатора.

Они прокрались в сад и обнаружили Оливера. Он стоял водиночестве под величественным буком с бокалом в руках. Если он и удивился,увидев Шайлер с Джеком, то никак этого не выказал, разве что чуть-чутьприподнял брови. Но Шайлер заметила, что когда он увидел их вместе, глаза егопотускнели, и ей сделалось больно.

«Это не то, что ты подумал, — захотелось сказать ей. — Ялюблю тебя».

Но, невзирая ни на что, повернувшись к Джеку, Оливервыглядел вполне приветливым и даже преувеличенно дружески пожал ему руку.

— Рад тебя видеть, приятель. Давненько мы не пересекались.

Джек, со своей стороны, ответил крепким рукопожатием. Этидвое явно вознамерились вести себя так, словно случайно встретились навечеринке старшеклассников. Будто они тут — обычная компания учеников выпускногокласса из Верхнего Ист-Сайда, обменивающаяся новостями и сплетнями.

— И что тебя сюда привело, Форс? Надеюсь, не дела Комитета?— Поинтересовался Оливер, пряча под небрежным тоном настороженность.

— Вовсе нет, — отозвался Джек, а Шайлер быстро ввела Оливерав курс дела.

Оливер мгновенно осознал, какая опасность им грозит.

— Ну и что вы задумали? — Спросил он. — У меня такоеощущение, что выбраться отсюда тихо нам не удастся.

— Пока что они не заметили, что Шайлер уже покинула приемнуюграфини. — Джек огляделся по сторонам. — Думаю, мы сможем пройти...

Но тут он умолк, не закончив предложение, и поднял голову.На лице его отразилась тревога.

Шайлер взглянула поверх его плеча. На другой стороне дворапоявился барон де Кубертин. Но он сделался каким-то другим. Как-то изменился.Даже издалека Шайлер было видно, что глаза его горят красным. А зрачки —серебряные.

Левиафан.

Он застыл, обшаривая пространство взглядом ужасных глаз.

Шайлер повернулась к Оливеру и поняла, что он тоже заметиллжебарона. Оливер побелел как мел.

— Я позволил тебе пойти с ним... какой же я дурак... я жечувствовал, что происходит что-то не то... Когда я говорил с ним у лодки, онбыл совсем другим, веселым. Я должен был понять...

— Я тоже этого не разглядела, Олли. Ты никак не могдогадаться, — ответила Шайлер.

Она вспомнила предупреждение дедушки о том, что Серебрянаякровь умеет быстро менять облик. Левиафан запер ее в комнате, возможно, затем,чтобы разделаться с нею попозже. При мысли о том, что он собирался с нейсделать, Шайлер пробрала дрожь.

— Слушайте, я только буду тормозить вас, но, может, я сумеюзадержать их, — заявил Оливер, снимая тюрбан и швыряя его наземь.

— Нет! — Воскликнула Шайлер. — Мы выберемся отсюда вместеили не выберемся вообще! Оливер! Послушай меня! — Взмолилась она, объятаяужасом при догадке о том, что он задумал.

— Поздно, — отозвался Оливер, схватил ближайший факел ипомчался ко входу, охраняемому слонами. — Ну идите сюда и попробуйте взятьменя! — Выкрикнул он, бешено размахивая факелом.

Слоны поднялись на дыбы, сбросив царя и царицу Сиама, иринулись через кусты в погоню за Оливером. Погонщики слонов подняли крик, апьяные гости кинулись врассыпную, пытаясь увернуться от впавших в буйствоживотных.

— Скорее! — Велел Джек! — Пока они не закрыли ворота! — Онпротянул Шайлер руку.

— Но... как же Оливер? — Шайлер пошатнулась. — Оливер, нет!Оливер!

— Он — человек. Он им не нужен. Шайлер, уходи отсюда! Нупожалуйста! — Произнес Джек, продолжая протягивать ей руку.

— Нет! Я не могу! Я не могу бросить его!

Шайлер видела, как Оливер бежал все дальше и дальше, а слоныгнались за ним по пятам.

Но если она останется здесь, это ничем не поможет Оливеру.Во всяком случае, сейчас. А если она станет мешкать, то лишь навлечет на негоеще большую опасность. Шайлер хотелось помчаться следом за Оливером, но онапозволила Джеку увести себя. Они бежали, обходя сбитых с толку факельщиков иофициантов с подносами, уворачиваясь от буйствующих слонов, пронзительновопящих гостей и ошеломленных слуг.

Шайлер ощущала ярость Левиафана, чувствовала устремленный ейв спину взгляд, тяжкую, созревшую злобу.

Еще мгновение — и он нагонит их. Но если Шайлер и не умеладраться, бегать она умела. Они с Джеком пересекли мощенный булыжником двор ивылетели сквозь главные ворота. Шайлер в последний раз оглянулась через плечо иуспела заметить поднятую руку Оливера, прежде чем он исчез в бушующей толпе.

Он помахал ей на прощание.

БЛИСС

Показ мод прошел гладко. Блисс сумела дважды пройти поподиуму без инцидентов, хотя ее все еще трясло после того, как в ее сознаниипрозвучал грозный голос Посетителя. Что он замышляет? Что он имел в виду,сказав «их нетрудно будет одолеть, когда настанет час»? Но, впрочем, она знала,о чем речь. Она просто все отрицала. Потому что должна была существоватьпричина, по которой Посетитель возник в ее жизни. Ведь вряд ли он простоболтался рядом, чтобы получше узнать милую дочурку. Он здесь зачем-то.

И какой бы ни была эта причина, она имеет к этому отношение,потому что фактически она была им. Что бы ни сделал Посетитель, окружающие неувидят за этим Люцифера — они будут видеть только ее, Блисс. Ну, может быть,она сумеет что-то с этим сделать. Например, постарается выяснить, чем Посетительзанимается, когда уходит.

Что ж, это неплохая идея — не сидеть столько времени втемноте.

Блисс потерла виски. К счастью, другие модели к ней неприставали. Они знали ее историю, и никто не отважился на большее, чемнесколько сочувственных взглядов. Блисс подумалось, что если судить поперешептываниям девушек между собой — «ее мачеху убили... сестра пропала,наверное, тоже убита... какой ужас... что только творится в этом Рио!» — ейвпору большими буквами написать у себя на лбу «Выжившая».

С точки зрения Блисс, это было ужасно несправедливо.Несчастье, постигшее ее семью, никак не было связано со страной, в которой всепроизошло, но, конечно же, она никому не могла об этом сказать. Ей простохотелось поскорее отсюда убраться. Девушка сняла последний наряд, который онадемонстрировала, — это было бальное платье, такое могла бы надеть какая-нибудьгранд-дама для похода в театр на открытие балетного сезона, — и сноваоблачилась в свой белый сарафан. Она прошла через зеленую лужайку, обойдястороной нескольких знакомых в надежде, что ей не придется ни с кем говорить иудастся просто тихо вернуться домой, и тут ее кто-то окликнул.

— Блисс! Это ты? Эй!