Похищение юной девицы, разумеется с полного ее согласия, произошло вскоре после освобождения Лопе, в начале февраля 1588 года. Успехом сие «предприятие» было, похоже, обязано тому, что его организацией занимался бесстрашный и верный друг Лопе Клаудио Конде. Клаудио Конде, видимо, заручился поддержкой дуэньи доньи Изабеллы, некой Анны (Аны) де Атьенса, которая должна была подать знак в нужный момент, а также обеспечил помощь со стороны своего друга альгвасила Хуана Чавеса, который, как предполагалось, выполняя поручение святой инквизиции, должен был попросить Изабеллу явиться для дачи показаний; неприятно, конечно, но с подобными неприятностями сталкивались тогда все придворные и жители Мадрида, так что люди соглашались пройти через сию процедуру если и неохотно, то все же по доброй воле. Хитрая уловка удалась, тем более что члены семейства Урбина, еще не знавшие об освобождении Лопе, не приняли никаких мер предосторожности.

Что делали влюбленные, когда соединились? Нетрудно себе представить. Похищение удалось, но в каком предопределенном самим Провидением месте, в каком счастливом уголке спрятал похититель свой драгоценный груз? На сей раз необходимость соблюдать тайну вынудила Лопе заставить свое перо хранить молчание; самое большее, что можно узнать из поэтических завуалированных аллюзий, так это что они спрятались где-то на берегах Тахо, более чем в пяти лье от Мадрида, где-то неподалеку от Толедо, где им приходилось рассчитывать на сдержанность и молчание людей, их окружавших, ибо одному грозили «плавучий ад галер» или смерть, а второй — заточение в монастырь.

Странная церемония

Сколько времени провели они в своем убежище? Недели две, без сомнения, а потом были вынуждены расстаться, так как Лопе должен был покинуть пределы королевства Кастилии. Уехал ли он на самом деле из Кастилии? На сей счет мнения расходятся. Зато не вызывает никаких сомнений тот факт, что донья Изабелла, сильно скомпрометированная, вынуждена была вернуться в Мадрид: не для того, чтобы добиться от родителей прощения, а чтобы получить их согласие на брак, ставший неизбежным. Брак был заключен, о чем свидетельствует документ от 10 мая 1588 года — это свидетельство о бракосочетании по доверенности, в ходе коего супружескими узами были соединены Лопе де Вега и Изабелла де Урбина. Принуждаемые обстоятельствами, уже исстрадавшиеся из-за исчезновения дочери, не видя иного выхода из создавшегося положения, который помог бы сохранить честь почтенного дона Диего де Урбины, родители доньи Изабеллы вынуждены дать свое согласие на брак Изабеллы с Лопе. Они его не простили, но все же отозвали свой иск, осушив источник их ссоры. Так как участником переговоров не мог быть изгнанник-похититель, являвшийся одновременно и будущим мужем его дочери, то дону Диего пришлось общаться с шурином Лопе, Луисом Росинклером, взявшим на себя заботы о составлении контракта и необходимых для заключения брака процедурах. На свадебной церемонии не присутствовали родители невесты, не было и никого из родственников. Итак, бракосочетание состоялось 10 мая, в самом центре Мадрида, в знаменитой церкви Сан-Хинес, расположенной неподалеку от дома, где родился Лопе, церкви, которая не раз на протяжении жизни поэта станет «участницей» его любовных похождений. Хотя церемония и была довольно простой, но все же не лишена определенной странноватой театральности. Обряд венчания при этом бракосочетании по доверенности совершался в соответствии с обычным ритуалом, так что все правила были соблюдены, за исключением одной детали: одно из кресел, предназначавшихся для будущих супругов, так и осталось свободным, и это обстоятельство настраивало присутствующих на меланхолически-мечтательный лад. Речи и предписанные обрядом действия священнослужителя, лиценциата Дельгадо, были обращены исключительно к новобрачной, ощущавшей себя тем более одинокой, что на свадьбе не присутствовал никто из ее родни.

Однако на самом деле Изабелла вовсе не была одинока, потому что ее сопровождали друзья Лопе. Среди них были секретарь Томас Грассман, альгвасил Хуан де Вальехо, аптекарь Хуан Перес, а также Хуан де Вега, младший брат Лопе. Но более всего новобрачную, пребывавшую в некотором замешательстве, поддерживало присутствие еще одного человека… И какого человека! Действительно, никто не может исключить возможность того, что Лопе, нарушив запрет на пребывание в Мадриде, осмелился приблизиться к церкви, где совершался обряд, и сквозь небольшое, невидимое постороннему глазу отверстие наслаждался необычным зрелищем… Да, можно предположить, что он, не сводя глаз с незанятого кресла, издали наблюдал за собственной свадьбой!

Невозможно доказать, что Лопе был очевидцем этого бракосочетания по доверенности, но то, что он женился, законным первым браком сочетался с Изабеллой де Урбина, что священник освятил сей союз, — это исторический факт, совершенно неоспоримый.

Наконец избавленная от страхов и нравственных мук, Изабелла теперь могла со спокойной совестью подумать о том, что настало время, когда она сможет насладиться счастьем тихой и мирной семейной жизни рядом с этим талантливейшим поэтом, с этим неотразимым красавцем, что стал ее мужем.

На следующий день

Увы! Думать так означало не учитывать непредсказуемости Лопе. А кстати, разумно ли было навязывать тишину и покой супружеской жизни человеку, созданному для активной жизни, жаждавшему приключений, склонному к распутству и ко всякого рода излишествам? Разумеется, нет. И события, последовавшие вскоре после свадьбы, явились тому доказательством, к великому горю бедной Изабеллы. Действительно, Лопе жаждал в тот момент найти возможность открыть для себя новый мир, и само Провидение пришло ему на помощь: Филипп II принял решение послать к берегам Англии военно-морскую эскадру, которая должна была выйти из Лиссабона 29 мая 1588 года. Со всей Испании в порт уже прибывали толпы добровольцев, охваченных пламенем религиозного фанатизма и патриотизма. Какой счастливый случай для осужденного на изгнание Лопе! Он легко мог превратиться в героя и, как мы бы сейчас сказали, изменить свой имидж, приняв участие в столь славном начинании! Но покинуть жену так скоро, всего лишь две недели спустя после свадьбы, разрешение на которую было получено с таким трудом? Уехать, когда его к этому никто не принуждал? Представлял ли он себе, в какой печали, в каком горе будет пребывать новобрачная, чей супруг не присутствовал на собственной свадьбе, а теперь покидал ее, осуждая на испытание разлукой? Конечно, представлял, но теперь его сжигал огонь страстного желания послужить во имя славы Испании, точно так же как еще вчера сжигал огонь страстной любви к Изабелле. Теперь для него главной была патриотическая лихорадка! Изабелла принялась просить, умолять, но никакие слезы и жалобы не действовали, точно так же как бесполезны оказались угрозы и крики. Нет, ничто не могло заставить Лопе отказаться от своего намерения, он хотел отбыть из Испании в составе экспедиции, а потому поступил на военную службу в пехоту и должен был стать одним из девятнадцати тысяч солдат, коим предстояло взойти на борт кораблей эскадры, где уже находились десять тысяч моряков и гребцов. И вот он уже в пути, он направляется в Лиссабон, где стоит флот.

Юная супруга не признала себя побежденной, и если верить тому, о чем повествует прекрасный романс, опубликованный в 1604 году, Изабелла, преисполненная решимости еще раз увидеть супруга, прежде чем он ступит на палубу корабля, отправилась в Лиссабон и нашла там Лопе. Предположение это маловероятно, даже если соответствует театральности и поэтичности жизни самого Лопе. Какой же превосходной героиней драматического произведения предстает эта молодая женщина, обреченная на вечные блуждания по свету в поисках своего неуловимого возлюбленного! Эта героиня, дойдя до конечной точки своего пути, с высокой башни созерцает своего «беглого мужа», уже находящегося на борту галеона, приготовившегося сняться с якоря! И вот, дав волю чувствам, она предается своему горю. С глазами, полными слез, с сердцем, переполненным яростной злобой, оплакивая свою судьбу и проклиная неблагодарного возлюбленного, хрупкая Изабелла, все более и более погружаясь в пучину отчаяния, постепенно превращалась в дикую Медею: