— Лучше — Виктор Николаевич, — сухо ответил Серебряков. Каждый жест сближения может завести в дебри, говорил ему внутри голос разума.

— Как угодно… Хотя я только из симпатии к вам… — пожал плечами банкир. — Но ведь существует закон: как только ты останавливаешься, тебя обходят другие. А ведь сами знаете: в бизнесе прав у человека не бывает. Кто кого обогнал, тот того и съел. Вы не боитесь, что с вашим относительно средним бизнесом вас сможет задавить кто-то более мощный и разворотливый? Хотя бы эта пара с Пушкинского завода…

Виктора начал раздражать этот разговор. Почему всю жизнь ему тычут в глаза этим Пушкинским заводом? Конечно, после того, как «эта пара» — а с Галиной Серебряков был знаком не шапочно и весьма симпатизировал этой милой, но с хорошей хваткой женщине — вырвала у американцев загибавшееся производство, их предприятие сделало ряд весьма примечательных успехов. Тем более если Николай сделает им хорошую смазку на своей нефти. Но неужели этим гражданским — так он называл всех не из своей отрасли — тяжело понять, что у них и у него два совершенно разных бизнеса? Бывший императорский завод если и делает ширпотреб, то такой, который к его, серебряковскому, ширпотребу имеет очень далекое касательство.

Императорский фарфоровый завод, больше двухсот лет истории, основная продукция — художественный фарфор! И представленный в собраниях крупнейших музеев мира. Единственный завод в России, выпускающий продукцию класса premium, имеющую свой стиль и способную конкурировать с изделиями старейших мануфактур Европы! Кобальтовая коллекция, русский авангард, чашка с блюдцем «Весна золотая» стоимостью больше пяти тысяч рублей — кто-то из его дизайнеров удачно пошутил: «Чашка с блюдцем по цене «Мама дорогая!»

Какой он Серебрякову конкурент? То есть наоборот — кто такой Серебряков рядом с ним?

Это предложение несерьезно, сказал он холодно. Конкурировать с императорским заводом на их поле невозможно. А ложиться под СМС на своем поле он не желает. Он еще пока не так уж сильно нуждается, чтобы мечтать отдать кому-то свой бизнес. После чего быстро стать никому не нужным. Вот когда он оставит нынешнее свое дело, уйдет в новый поиск… неизвестно еще, какой, но уже тянет, тянет ринуться в неизвестное! — вот тогда о чем-то можно говорить. Тогда какой-нибудь кредит может и понадобиться.

Но уж точно не у этого неприятного Владимирского, сказал он себе.

Но оказалось, он его недооценил, этого банкира с рыбьими, навыкате, глазами. Нет, угроз, конечно, не прозвучало. Проговорено было вскользь, как бы между прочим:

— И все же, когда у вас возникнут трудности, дорогой Виктор Николаевич, не забывайте о нас. Я уверен, что тогда вы оцените и нашу готовность помочь, и наши дружеские чувства…

«Когда?» Он сказал: «Когда?»

Гневаться Виктор не стал. Неконструктивно. Слабо. Он подавил в себе небольшую вспышку ярости. Конечно, этот… спрут сказал: «Когда?» То есть ему объявляют войну? Что ж, поглядим, кто кого.

И вот тогда он встал, оглядел собеседников и произнес ледяным тоном:

— Помните фильм «Операция «Ы»?..

* * *

— Не, ну каков подлец! — взорвался горячий Алиев. — Он что, нас бандитами фактически назвал? Он за кого нас держит вообще, а?

— А что не так? — не удержался от того, чтобы не съязвить Владимирский. — Вон, глянь, что Семен только что предложил!

— Да я-то что? — начал защищаться Догилевич. — Как говорится, просто бизнес, ничего личного. Откуда я знаю — может, он впишется? Будет себе чашки свои лепить — и ладно. Это ты вон, я смотрю, при его упоминании передергиваешься.

«Да, — промелькнула у Бориса Семеновича мысль, — попал ты не в бровь, а в глаз». После того разговора с Серебряковым действительно затаил Владимирский тяжелую обиду на фарфорщика. Но время простых и убойных решений прошло. Да и не был банкир Владимирский сторонником таких решений никогда. Душ загубленных за собой не имел. Разве что косвенно. Но это уж жизнь такая. На сказку непохожая.

К тому же, по данным Логовенко, у Серебрякова неплохое прикрытие в Генпрокуратуре и ФСБ. Когда только наработал, непонятно…

— Проблема не в том, что я передергиваюсь или не передергиваюсь, — терпеливо проговорил банкир. — Проблема в другом. Вариант сотрудничества был Серебрякову мною предложен. Он от него отказался. При том, что в конкретику я не вдавался — как с этим же китайским вариантом. Так что отказ был принципиальный. И мне это, скажу честно, неприятно.

Логовенко поднял на него глаза и снова их опустил. В остальном лицо осталось по-прежнему неподвижным и непроницаемым.

Все помолчали.

— Н-да, — медленно пробормотал Догилевич. — С ним, значит, не получается. А без него не перехватить его дела. А построить параллельное не на чем, ибо у него и производители, и покупатели. Вот тебе и «челночник»…

Алиев хмыкнул:

— Прямо как в том кино: мал клоп, да вонюч…

— Вот именно, — подытожил Вайнштейн.

— Отсюда задача, — проговорил после паузы Владимирский, — придумать что-то, что заставило бы его принять наше предложение. Вот и давайте думать.

Снова пауза, во время которой был слышен лишь звук катаемой Алиевым по столу ручки.

— А может, его через закон тряхануть? — подал голос Нагонченков. — Наверняка у него нал неучтенный ходит, еще что-нибудь. На платежах оптовикам поймаем…

— Вот бываешь ты, Юрка, иногда… долбоящером! — не сдержался Владимирский. — Ну закроем мы его лет на шесть! Дальше-то что? Нам от того какая выгода? Ты, что ли, сеть его за ним переймешь?

— Ладно, тогда налоговую, УБЭП наслать, — не сдавался «долбоящер». — Без команды не посадят, а шкуру ему порвут здорово. А мы или в белом — его выручаем, или наоборот — еще, дескать, хочешь погорячее?

Подумали.

— Могу дать справку, — Логовенко сделал жест рукой, словно школьник, желающий ответить. — Серебряков Виктор Николаевич, по нашим данным, около трех лет назад перешел к полному соблюдению налоговой дисциплины. Были мелкие недочеты в виде краткосрочных задержек налоговых перечислений. Но это все в рамках обычного. Командировка, директор не успел подписать платежки, и тому подобное. Нал приходуется в целом чисто, через инкассацию.

— Кстати, — прервал Вайнштейн, — а через бухгалтера нельзя его прижать? Если поработать с человеком, чтобы его подставил…

— Маловероятно, — покачал головой начальник службы безопасности. — Там какие-то особые отношения. Хотя вряд ли любовные — большая разница в возрасте. Преданна. К тому же является соучредителем ООО, имеет долю в прибылях. Зарплата начисляется в соответствии с Трудовым кодексом, — продолжил он. — Но самое главное — он формально к конкретным операциям непричастен. Оставил за собой, так сказать, общее стратегическое руководство, а непосредственными делами руководит генеральный директор. Тоже человек, Серебрякову преданный, поднятый почти со дна и всем ему обязанный. Впрочем, — пожал плечами Логовенко, — главный бухгалтер почти наверняка осуществляет над ним наблюдение и информирует шефа.