— Не станем же понапрасну терять время, — услышала она холодный голос Унташа и открыла глаза, — отправляемся к пещере. Прекрасная Арчита явит нам волю богов.

— Мне нужны мои вещи для обряда, — напомнила девушка.

Старейшина ухмыльнулся и кивнул в сторону повозки:

— Они уже там, жрица. Не стоит думать, что мои уши залиты свинцом.

Суприри нахмурился еще сильнее, однако смолчал.

— О, да благословят боги путь наш! — воскликнул Атта-Ури, воздевая руки к небу. — Пусть он будет таким же гладким, как шерсть быков этих!

Не обращая внимания на речь смотрителя, Унташ ловко запрыгнул на скамью и схватил шест погонщика.

— Ты поедешь вместе со мной, Арчита, — бросил он и воззрился на нее сверху вниз.

На слегка дрожащих ногах, жрица подошла к повозке, оперлась о сидение и, стараясь не смотреть на быков, забралась следом. Старейшина не лгал. Тюк с ее вещами лежал на скамье между ними.

— Отправляемся в путь же! — торжественно крикнул Унташ и подстегнул животных.

Со скрипом, будто нехотя, повозка пришла в движение. Воины старейшины окружили телегу плотным кольцом, лишая Арчиту последней надежды хотя бы замыслить побег. Девушка вцепилась в сидение. Суприри, Шмлхаха и Атта-Ури пошли следом.

— Они не поедут в повозке с нами? — невольно вырвалось у Арчиты.

— Нет, моя жрица, — спокойно ответил Унташ, гордо глядя перед собой.

— Но ведь тут полно места! Зачем заставлять их идти пешком?

— Это место не для них, — он обернулся и пронзил ее холодным взглядом, — их место там, позади. А это, — он похлопал свободной рукой по скамье, — только для меня и, — он омерзительно осклабился, — быть может, для тебя. Если сегодня все сделаешь правильно, прекрасная Арчита.

Заметив, как округлились ее глаза, Унташ презрительно хмыкнул и отвернулся:

— Что, в долине Синдху тоже так не принято?

— Есть взаимное уважение… — начала было жрица, но старейшина резко перебил.

— Сажать их рядом с собой — это неуважение! И в первую очередь, к самому себе. Нужно заслужить положение подле меня, прекрасная Арчита. А не раздавать его кому попало.

На этот раз девушка не смогла сдержать гримасу отвращения. Унташ заметил это, однако лишь шире осклабился:

— Что, тебе это не нравится, прекрасная жрица? Считаешь меня высокомерным извергом, который в грош не ставит никого, кроме себя?

Арчита промолчала и отвернулась. Она не хотела смотреть на этого человека. Вообще видеть его не хотела. Никогда. Но он был здесь. Сидел рядом на скамье, источая аромат полевых цветов. И за этим приятным запахом скрывался ядовитый паук. Опасный и жестокий. Омерзительный.

Повозка пересекла главную улицу и свернула на боковую тропу. Она шла вдоль скалистого кряжа. Справа высилась природная и отвесная стена. Слева — поле, засеянное пшеницей. Золотые колосья приминались порывами ветра, чтобы через пару секунд вновь распрямиться. Движения стеблей сливалось в единое подобие волн. Равномерный стук колес и копыт приглушался шумом шаркающих шагов. Более дюжины воинов старейшины не отходили от повозки ни на шаг. Их лица были все так же суровы и непроницаемы. Суприри, Шилхаха и Атта-Ури замыкали процессию. Восходящее солнце светило им в спину, а порывы ветра трепали волосы. Торговец то и дело придерживал руками шапку, дабы ту не сорвало.

— Ты не ответила на мои вопросы, прекрасная Арчита, — холодно подметил Унташ, — решила меня не замечать? Я не люблю, когда мной пренебрегают. Я заслуживаю внимания.

— Мне нечего ответить, господин, — сдержанно молвила жрица.

— Хм, — презрительно хмыкнул тот, — тогда послушай, что я расскажу тебе.

У нее не было никакого желания внимать речам старейшины, но выбора не оставалось.

— Я оказываю этим людям милость, что позволяю идти следом за мной.

— Вот как? — задохнулась от возмущения Арчита и воззрилась на него.

— Да, — невозмутимо ответил Унташ, — это жест великодушия и моей доброй воли.

Какой бы ужас и отвращение ни внушал старейшина, девушка ощутила, как закипает от гнева.

— Плестись по дороге, глотая пыль под лучами солнца — это жест великодушия?!

— Именно так.

— Ты чудовище, Унташ! — не сдержавшись, выпалила она.

Тот громко рассмеялся. Хохот эхом отразился от скал, лишь усиливая его зловещий тон.

— О, моя жрица, ты опять пытаешься оскорбить меня. Нехорошо. Очень нехорошо. Разве так пристало вести себя перед господином? — отсмеявшись, он покосился на нее и холодно добавил. — Но я прощаю тебя. Ведь твоя вспышка вызвана невежеством. И я, как заботливый и великодушный господин, снизойду до тебя, дабы исправить сей досадный просчет.

Повозка наехала на кочку. Ее сильно тряхнуло. Арчита крепче вцепилась в глиняное сидение. Костяшки на пальцах побелели. Процессия медленно приближалась к хвойному лесу. Вблизи он уже не казался сплошным частоколом деревьев. Ветер гудел среди макушек и играл раскидистыми ветвями.

— Шилхаха, мой почтенный торговец, не раз бывал в западных землях. Я нередко посылаю его туда. Ведь нам необходимо наладить связи для сбыта лазурита.

«Ублюдок! — подумала Арчита. — Он уже все решил! О, Богиня-мать, как же мне ему помешать?!».

Она бросила косой взор назад. Суприри шел по дороге вместе с остальными. Заметив ее взгляд, он снова нахмурился.

— Ты совсем не слушаешь то, о чем я говорю, прекрасная Арчита, — сказал Унташ, — не вынуждай меня наказывать тебя.

— Я еще не твоя рабыня, чтобы ты мной распоряжался! — огрызнулась она.

— Это уже не имеет значения, — спокойно ответил Унташ.

— Конечно! — Арчита чувствовала, как накопленный страх перерождается в гнев. — Ты даже со своей супругой обращаешься хуже, чем со свиньями!

Старейшина посмотрел на нее. В его синих глазах вспыхнуло пламя.

— Это Атта-Ури распустил свой длинный язык? Я давно заметил, что стоило ему его подрезать. Под старость лет смотритель совсем выжил из ума.

— Тебе все равно нет ни до кого дела!

— Ошибаешься, моя жрица, — казалось, ее гневная тирада ничуть не тронула его, — мне было и есть до кого дело.

— До себя!

Унташ не ответил. Он поджал губы и как будто на мгновение погрузился в прошлое. Арчита увидела скорбь, мимолетно промелькнувшую в этих бездонных глазах. Ее озадачила перемена в старейшине. Однако через пару секунд его лицо вновь обрело хладнокровный и презрительный вид.

— Мог бы позволить взять ему осла, раз кичишься своим великодушием, — бросила жрица уже чуть более спокойно.

— Ах, да, — словно не замечая ее слов, сказал Унташ, — спасибо, что напомнила, прекрасная Арчита. Так вот, мой почтенный торговец Шилхаха бывал в западных землях. Однажды он посетил тамошний город Аншан[1]. Я ведь уже говорил, что там очень любят лазурит? Ну, прямо сейчас это не важно. Я хочу развеять туман невежества перед тобой, моя жрица. Так вот, побывав в Аншане, мой