— Хорошо, моя жрица. Пусть будет по-твоему. Но я все равно пойду с тобой. Нравится тебе это или нет. Обряд не запрещает присутствовать рядом того, кто хочет услышать волю богов.

И вновь последнее слово было сказано с презрением и иронией.

Поджав губы, Арчита кивнула. Большего все равно добиться бы не удалось. Она видела это по непреклонному взгляду Унташа.

Вцепившись в тюк с вещами, жрица медленно направилась к центру поляны. Ветер играл ее волосами и завывал в кронах деревьев. Дыхание Арчиты участилось. Чем ближе она подходила к пещере, тем сильнее становился страх. Страх, казавшийся беспричинным. Сердце в груди зашлось так, будто она долгое время бежала без остановки. Мозг лихорадочно искал выход. А меж тем старейшина неотступно следовал за ней. Его ноги в кожаных сандалиях бесшумно ступали по зеленой траве. И только подол пурпурного одеяния продолжал хлопать на ветру.

Остановившись в центре поляны, Арчита еще раз обвела ее взглядом.

Лучники не сводили с нее глаз. Стрелы были прилажены к тетиве. Учитывая открытое пространство, бежать не имело смысла. Остальные воины окружили местность полукольцом с востока. Их непроницаемые лица неотрывно следили за тем, что делает жрица. Наконечники копий грозно сверкали в лучах восходящего солнца. Теплые лучи небесного светила с трудом ощущались под порывами холодного ветра. Девушка невольно поежилась. Даже плотное одеяние не спасало от пронизывающих потоков воздуха… Или, быть может, она просто дрожит от страха?

Суприри и Шилхаха затерялись между стражниками Унташа. Торговец продолжал потирать руки, однако теперь этот неприятный звук не долетал до ушей девушки. Его сносило северным ветром. Купец неотрывно следил за ней изучающим взглядом, полным нетерпения. Арчите казалось, что она — бронзовый кубок, инкрустированный золотом, до которого жаждет добраться алчный торговец своими загребущими ручонками. От этого сравнения ей стало мерзко и противно.

Взгляд же старосты общины оставался непроницаемым. И только его лицо продолжало хмуриться, как небо в пасмурную погоду. Сцепив руки за спиной, он смотрел перед собой и покусывал нижнюю губу.

Атта-Ури находился рядом с ними. На устах играла все та же добродушная улыбка.

— Да благословят боги сей обряд, аки благословили они нас! — воскликнул старец и воздел руки к небу.

— Начинай, моя жрица, — холодно повелел Унташ. Его пальцы вновь коснулись плеча девушки. — И помни — моя щедрость безгранична, как и мой гнев. А проницательность не знает себе равных. Не играй со мной. Не искушай судьбу. Тогда тебе воздастся сторицей.

— Я поняла, — сухо ответила она, не веря ни единому слову. И вновь Арчита невольно ужаснулась, насколько же стал похож ее голос на тон рабыни старейшины, несчастной Урутук.

— Тогда приступай, — пальцы чуть сдавили плечо, а затем отпустили.

Унташ отошел на шаг назад.

Жрица опустилась на траву и поджала под себя ноги. Холод сковал ее обнаженные голени. Кожу неприятно защипало. Однако Арчита не обратила на это внимания. Положив тюк перед собой, она закрыла глаза.

Дыхание участилось. Сердце колотилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди. На лбу выступал пот, но он мгновенно высыхал под порывами ветра, заставляя пробегать мороз по коже. Ветви деревьев шумели над ее головой, а тени от них играли на бледном и усталом лице.

Сохраняя внешнее спокойствие, внутри Арчита ощущала нарастающую панику. Она представить не могла, что ей делать. Пещера неподалеку вселяла непонятный животный страх. Она не может дать разрешение старейшине на добычу лазурита… не должна позволить разобрать каменный завал. Жрица не знала, что скрывается по ту строну преграды. Но она знала наверняка — что бы там ни было, оно не должно вырваться наружу. Никогда! Нельзя позволить Унташу идти против воли богов! Ведь зачем тогда иначе она выбрала свой путь? Зачем становилась жрицей? Зачем клялась в служении Богине-матери? Клялась в служении ему? Поклоняющаяся…

«Я просто боюсь. Боюсь за свою жизнь. Да, мне ведом страх перед смертью. Я не из тех, кто слепо готов принять ее. Ибо я видела слишком многое… слишком многое, — сердцебиение стало успокаиваться, — и я не должна дать этому повториться. Я поддалась слабости. Я по-прежнему боюсь за свою жизнь. И ничто не мешает Унташу, убив меня, привести новую жрицу. Но должна ли я идти против воли Богини-матери? Есть ли у меня выбор?».

Дыхание стало ровным. Внезапно в душу Арчиты пришел покой. Она шумно вдохнула и выдохнула. Не открывая глаз, развязала тюк и на ощупь достала маленький бурдюк, в котором находился ароматный настой из полевых цветов. Жрица припала губами к его краям и сделала пару глотков. Почувствовала прилив сил и уверенности.

«Помни себя».

«Богиня-мать, прости за проявленную слабость. Но теперь я знаю, что мне делать. Он не получит то, чего желает».

Слова истины вот-вот готовы были сорваться с языка. Арчита приняла свою судьбу. Не глядя, она бросила бурдюк в траву, поднялась и открыла глаза.

Поляна была пуста.

***

Арчита развернулась вокруг своей оси. Девушка удивленно осматривала пустующую поляну.

Ноги продолжало колоть от холода. Ветер бушевал среди деревьев, заставляя те шатать ветвями и сыпать иголками. Вдали раздавался треск старых стволов. И никого вокруг. Никого, кроме нее. Только тюк и бурдюк продолжали валяться в траве.

— Что? — прошептала жрица. — Что происходит?

Она озиралась по сторонам в тщетных попытках разглядеть хоть кого-либо, но безрезультатно. Поляна словно вымерла. И лес вместе с ней. Девушка только сейчас осознала, что не слышит ничего, кроме протяжного воя ветра. Ни пения птиц, ни криков животных. Вообще ничего. Повозка с быками тоже исчезла. Даже трава в том месте, где та недавно стояла, не выглядела примятой.

«Как… что… где все?».

Арчита не успела поразмышлять над этим. Порывы северного ветра донесли до нее шепот. Тихий и вкрадчивый. Он шел со стороны пещеры. Медленно жрица развернулась к ней лицом. Грот продолжал напоминать открытую пасть жуткого чудовища. Налетел особо сильный порыв. Он сбросил с пологого склона несколько камней. С глухим стуком они приземлились возле входа в пещеру острыми краями вверх. Словно огромные зубы гигантского зверя…

Девушка сглотнула и отступила на шаг назад. Споткнулась о тюк и едва не упала.

В этот момент шепот раздался вновь.

«Заххак…».

Не сводя глаз с зияющей дыры, жрица присела и схватила бурдюк. Быстро засунула его в тюк и выпрямилась, прижав вещи к груди. Зрачки расширились. Непонятный животный страх вновь стал медленно опутывать ее, словно липкая смола. Нет. Она туда не пойдет. Ей там делать нечего.

«Надо уходить. Плевать, что тут происходит. Просто надо уходить».

Арчита