Это был худой черноволосый мужчина с густыми бровями ишрамом на щеке. Глаза у него действительно были выпучены, хотя и не до такойстепени, как казалось через глазок.

— Здорово, Валега! — пробасил вошедший, окинувАнатолия подозрительным взглядом. — Ты чего так долго не открывал?Боишься, что ли, кого?

— А хоть бы и боюсь! — прохрипел Зевако. Он решил,что простуженный голос в его положении — неплохой выход. На него можно списатьи изменение тембра, и не всегда уместные ответы.

— Правильно боишься! — неожиданно одобрил егогость. — Упертый пропал!

— Ну? — буркнул Анатолий, входя в рольХруща. — А я при чем?

— Думал, может, ты чего знаешь, раз уж ты в городе…Кстати, ты чего это не на вахте?

Анатолий хотел ответить, что он поменялся с Кренделем, нововремя вспомнил, что Крендель стоит перед ним.

— А твое какое дело? — прохрипел он.

— Так ты, выходит, с Горынычем поменялся? — Крендельнисколько не обиделся на хамское обращение. — А зверя-то своего кудадевал? Где Лютик?

— На колбасу пустил! — процедил Анатолий. —«Собачья радость» называется! Еще вопросы будут?

— Что это ты, Валега, будто не в себе, —прищурился Крендель, — злой такой, как будто птичью болезнь от своей девкиподхватил.

— Да отстань ты! — рявкнул Анатолий.

— Ой! — Крендель с размаху хлопнул себя поляжкам. — А я сразу и не врубился! Еще удивляюсь: чего это ты дома сидишь?Шарфик-то сними, никого своей конспирацией не обманешь. Так кто тебянаградил-то: Кристинка или Танька Мерлуза? Или эта, полная белобрысая, как ее —Тонька?

«Еще и блондинка», — с тоской подумал Анатолий.

Полных блондинок он на дух не выносил и называл их сивымикоровами.

— Ну ладно, — Крендель стал серьезным, — этовсе семечки, дело житейское. Вот Упертый пропал — это серьезно.

— Правда, что ли? — Анатолий очень правдоподобноизобразил удивление.

— Нет, «Известия»! — хмыкнул Крендель. —Говорю тебе — пропал! Ты понимаешь, к чему я клоню?

— Само собой, — прохрипел Анатолий. Хотя вдействительности ровным счетом ничего не понимал.

Он машинально закрыл дверь на все запоры и двинулся вглубину квартиры, пригласив Кренделя следовать за собой.

— Кое-кто видел, как он схлестнулся с какими-то гастролерами.Вроде подстрелили его, — бубнил Крендель, — а может, так болтают. Этонедалеко было, он у тебя не появлялся?

— Ага, утром заходил, кофейку попить!

— Чего? — Крендель еще больше выпучил глаза, затемгромко расхохотался: — Шутишь, да?

— Шучу… само собой, шучу! — осторожно согласилсяАнатолий. В разговоре с этим странным гостем он как будто шагал по минномуполю, рискуя на каждом шагу.

— Некогда мне тут. — Крендель остался стоять напрежнем месте. — Я тебя только предупредить зашел… сам понимаешь, потелефону о таком нельзя… Если что услышишь…

— Само собой…

— Ладно, лечись, а я уж никому не скажу.

— Спасибо, Крендель! — прочувствованнопоблагодарил Анатолий. — Век не забуду!

Крендель снова рассмеялся, как будто Анатолий очень удачнопошутил.

— Пойду я… Только кто ж это тебя… Кристинка или ТанькаМерлуза… Кристинка или Танька…

— Ты что-нибудь понимаешь? — по инерции спросилМаркиз, когда они с Лолой вышли из офиса фирмы «Бестинвест».

Лола молча пожала плечами.

— Не завидую я этому Окуню, — пробормоталМаркиз, — жена убита, компаньон пропал, милиция висит на хвосте, да еще ив сейфе кто-то покопался.

— Так может, это компаньон сейф вскрыл? — ленивопредположила Лола.

— У него ключи были, зачем ему вскрывать? —возразил Леня, тоже без должного напора.

— Есть хочется. — Лола поглядела на вывескуяпонского ресторана.

— Вот езжай домой и готовь обед, — обрадовалсяМаркиз, — я скоро буду.

Он пораскинул мозгами и понял, что в деле обязательно долженбыть замешан большой желтый конверт, который привез в тот день неизвестныйчеловек. В таких конвертах посылают документы. А потом конверт исчез. Кто егомог взять? Либо Евсюков, либо еще кто-то. Так что неплохо бы выяснить, что этобыл за конверт и что в нем находилось. В этом поможет поставщик канцелярии АлоизийМакарович, чьи координаты дала Лене аккуратная секретарша Людочка.

Визитка Алоизия явно была отпечатана кустарным способом — нанеровно обрезанном бумажном прямоугольничке, домашним принтером, в которомзаканчивались чернила, и поэтому буквы местами плохо пропечатались. Текстгласил: «А. М. Закидонов. Любые канцелярские товары по самым низкимценам. Оперативное обслуживание. Гибкая система скидок. Качественный сервис».

Маркиз набрал телефонный номер.

Трубку сняли в ту же секунду, и гнусавый простуженный голоспроговорил:

— Слушаю вас!

— Алоизий Макарович? — Леня был сама вежливость.

— Он самый! — И поставщик хрипло закашлялся.

— Наверное, я звоню вам не вовремя? Вы болеете?

— Разве я могу себе это позволить? — Алоизийзвучно высморкался и продолжил: — Болеть в наше время может толькосостоятельный человек. Чем могу быть полезен?

— Мне вас рекомендовали, — ответил Леня, —сказали, что у вас очень дешевые канцтовары при хорошем качестве…

— Так и есть, — скромно подтвердил Алоизий, —вас не обманули. А вам что нужно?

— Бумага, ручки, степлеры… архивные папки… все, чтонужно для нормальной работы офиса!

— Нет проблем! Диктуйте адрес — я вам все немедленнопривезу. Только не раньше, чем через два часа, мне нужно подобрать все повашему заказу.

— Это нормально! — милостиво согласилсяМаркиз. — Подъезжайте к четырнадцати часам. Записывайте! — И онназвал Алоизию адрес мебельного магазина «Царский каприз», расположенногонапротив Музея-квартиры писателя Панаева.

В отличие от канцтоваров, которыми торговал АлоизийЗакидонов, мебель в «Царском капризе» была, мягко говоря, недешевой. Журнальныйстолик в этом магазине стоил дороже нового «фольксвагена», а приличный диванможно было приобрести примерно за те же деньги, что двухкомнатную квартиру вспальном районе. Видимо, эта мебель действительно была рассчитана накоронованных особ, рок-звезд первой величины или топ-менеджеров крупныхнефтяных компаний. Однако все эти категории покупателей встречаются вПетербурге не очень часто. По крайней мере значительно реже, чем в Москве или вАрабских Эмиратах. В связи с такой ценовой политикой покупатели не баловалимагазин посещениями, и единственный продавец, импозантный молодой человек вмятом черном костюме, безмятежно дремал на канапе, соизмеримом по стоимости сокеанской яхтой.