***

Я проснулась на трансформируемом белом кресле в знакомом медицинском отсеке. Голова раскалывалась так, будто бы кто-то ударил по ней молотком, мысли путались, в глазах слегка двоилось.

– Ну, что с ним? – услышала я знакомый низкий голос с нотками раздражения.

– Ушиб, лёгкое сотрясение мозга. Жить будет, – ответил док.

«Лёгкое сотрясение мозга?» – удивилась я, вспоминая, как его заработала. Вроде бы тот третий ларк так и не успел заехать мне в ухо, как намеривался.

– Кадет Радонежский, хватит притворяться спящей красавицей, и так уже дел наделали, будьте добры отвечать за свои поступки, – рявкнул мне кто-то в ухо.

Я распахнула ресницы и уставилась в непроницаемо чёрные глаза командора Киара. О не-е-ет, он-то тут что делает? Неужели это в него я врезалась, когда уносила ноги из столовой? Ещё через секунду меня накрыла паника. А вдруг при ударе у меня сместились гиалуроновые импланты? Или модулятор голоса прошёл в пищевод? Но Леру продолжал хмуро на меня смотреть, чуть приподняв левую бровь, и я поняла, что если бы вскрылось, что никакой я не Стас, на меня смотрели бы по-другому.

– Что испугался-то, кадет Радонежский? Вспомнил, что натворил? – ехидно поинтересовался командор.

– Я… и не забывал, – ответила я хриплым голосом. К счастью, мужским.

– Вы в курсе, что напали в стенах Академии на трёх кадетов боевого направления?!

– Это они на меня напали, – возразила я уверенно.

– Хм-м… Спорное заключение. По факту, у Вас всего лишь лёгкое сотрясение, которое, смею заметить, Вы получили после драки из-за своей неуклюжести. А кадет Эр Ригор находится в реанимационной капсуле из-за трещины в позвоночнике, кадет Ян Трайн получил травму сухожилия, требующего хирургического вмешательства, а кадет Дик Раймон… – Киар махнул рукой, не договорив. – Он происходит из очень богатой семьи, и я бы искренне надеялся на Вашем месте, что он не подаст на Вас в суд.

– Но…но… – я не знала, какие слова подобрать, – посмотрите, в конце концов, записи с камер, это они на меня напали!

– Зачем мне записи с камер, когда я видел всё собственными глазами? – возразил командор Леру, сложив руки на груди. – И я глубоко удивлён тому, что тестирование показало, будто у Вас высокий коэффициент интеллекта. По моему скромному мнению, нельзя измерить коэффициент того, что отсутствует в принципе. Вы чем вообще думали, кадет Радонежский? Вы в курсе, что за драки в стенах Академии наказание одно – исключение?!

У меня запекло глаза от несправедливых обвинений. Чем я думала? Да головой я думала! А что мне ещё оставалось делать?! Стоять на коленях и терпеть издевательства? У-у-у! А этот рогатый цварг ещё и на защиту ларков встал! Ненавижу! Как же я его ненавижу! Не удивлюсь, если он их куратор, а потому и выгораживает. Видел всё своими глазами и не вмешался! Вот же урод…

Мерзкий командор Леру как будто почувствовал, что я не только не раскаиваюсь в содеянном, но и негодую, а потому как будто специально подлил масла в огонь:

– Думаете, раз Вас пригласил в Академию капитан Валлуни, то Вам все законы не писаны? Как бы ни так! Вы будете учиться на тех же основаниях, что и все кадеты! А у ларков, на которых напали, Вы попросите прощения. Вы меня поняли, кадет Радонежский?

– Да, сэр… – проговорила я через плотно сжатые зубы.

Меня мутило, хотелось кричать от жгучей обиды, а в глазах начинало щипать. Почему я вообще решила, что Академия Космического Флота мне подходит?

– Не слышу!

– Да, сэр! – ответила громче.

– Не слышу! – издеваясь, повторил цварг. – Что «да, сэр»?

– Да, сэр. Я всё понял, я буду учиться на тех же основаниях, что и все кадеты. Кадетам Ригону, Трайну и Раймону я принесу свои извинения, – произнесла сквозь силу.

Происходящее мне казалось более унизительным, чем то, что устроили мне в столовой курсанты боевого направления.

– Хорошо. О Вашем наказании поговорим позднее. Док!

– Да? – отозвался Дориан Бланк, который вежливо отошёл в сторону, пока цварг распекал меня.

– Напоить, как показали Ваши тесты, неагрессивного, – цварг выделил это слово интонацией, буравя Дориана глазами, а тот покраснел и отвёл взгляд в сторону, – кадета Радонежского лекарством, восстанавливающим спинно-мозговую жидкость, и отправить ночевать в личный бокс.

– Но как же… а отлежаться… – растерянно развёл руками док, показывая, что не согласен с решением командора.

– А вот так. Потом два раза подумает, прежде чем встревать в драку. Кадет Радонежский? – цварг вновь повернулся ко мне.

– Да? – ответила, когда хотелось сказать: «Что тебе, ублюдок, ещё надо?»

– Вечером на Ваш коммуникатор придёт индивидуальное расписание занятий. Советую на этот раз его не игнорировать. И верните мне, наконец, мою собственность.

Я несколько раз хлопнула ресницами, прежде чем поняла, о чём идёт речь, затем спохватилась, подрагивающими пальцами стянула переводчик с уха и вложила в протянутую ладонь. Высокий мускулистый цварг развернулся на носках и в гробовой тишине покинул медицинский отсек.

Уже в дверях он мне бросил:

– Кстати, помойтесь и почистите свою форму, кадет.

Мне оставалось лишь хватать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на сушу. Вот так мне ещё и указали на то, что от меня воняет. Можно подумать, я в этом виновата.

– У Вас всего лишь лёгкое сотрясение, которое, смею заметить, Вы получили после драки из-за своей неуклюжести, – произнесла я противным голосом, слово-в-слово копируя фразу командора, и неожиданно для себя расплакалась.

– Ну-ну, – док подошёл ко мне и похлопал по плечу. – Переставай реветь, а то ещё и плаксой обзовут. Ты в стенах Академии, кадет.

– Он видел… хнык… как надо мной издеваются… хнык… и не остановил это! – сквозь непрерывный град слёз и всхлипы произнесла я. – Какой же он всё-таки урод! Ненавижу! Да ещё и бронежилет зачем-то носит… хнык…

Миттар погладил меня по волосам своей странной перепончатой рукой.

– Во-первых, командор Киар Леру совсем не урод, – произнёс он с лёгкой полуулыбкой. – По крайней мере, если бы это было так, то его никогда бы не выбирали такие женщины. Во-вторых, командор – твой куратор. Не стоит с ним портить отношения с первого учебного дня, тебе ещё десять лет предстоит учиться под его кураторством, если раньше не вылетишь из Академии. Ну, а в-третьих, какой ещё бронежилет? Стас, ты, конечно, сильно головой ударился, но о каком бронежилете идёт речь?

От услышанной информации я даже прекратила реветь. Куратор?! Час от часу не легче! А я так надеялась, что у направления, на которое меня взяли, куратором будет какой-нибудь милый пожилой адмирал или молодая общительная девушка…

– Ка-а-ак какой? На нём бронежилет был. Это из-за него у меня сотрясение, я об его грудь головой ударилась…