– Поедем на моей? – полуутвердительно спросил Знахарь, указывая на свой новенький «Порш», – тут недалеко, всего полчаса.

– А почему бы и нет, – легко согласился Смит, – день у меня сегодня свободный, и, кроме встречи с вами, никаких дел нет.

– Вот и хорошо, – Знахарь щелкнул пальцами, – а кроме того, в том месте, куда я вас привезу, вы отведаете такого кофе, какого вам еще не приходилось пробовать.

Именно в это момент ему пришла в голову гениальная мысль, и план дальнейших действий сложился в голове за какие-то несколько секунд, которые ушли на то, чтобы подойти к машине и открыть дверь.

Теперь он точно знал, куда отвезет Смита и что произойдет дальше.

Еще во время своего первого визита в Америку Знахарь познакомился с седым турком Али, который держал в Бруклине крошечную кофейню на два столика. Лучшего кофе Знахарь не пил никогда и нигде. От маленькой, игрушечного размера, чашки вольтаж в организме резко поднимался, и кровь начинала мчаться по жилам с утроенной энергией. Сам Али был очень приветлив и любезен, совсем как хозяин какой-нибудь чайханы. Он неизменно встречал гостей широкой белоснежной улыбкой, которую оттеняли усы, густые и черные, как у Саддама Хусейна. Их знакомство неожиданно стало таким доверительным, что Али продал Знахарю новенькую «Беретту», которая не позже чем через три часа спасла ему жизнь.

И вот теперь, вспомнив Али, этого серьезного и надежного мужика, Знахарь решил открыться ему и попросить о поддержке. Знахарь рассчитывал на его помощь в том случае, если со Смитом возникнут какие-нибудь осложнения. А кроме того, у Али постоянно паслась какая-то турецкая братва, и выглядели эти черноглазые и черноволосые крепкие пацаны точь-в-точь, как чеченские или азербайджанские бандюки. Так что через полчаса Смит должен был оказаться в надежной ловушке.

Тогда и о сокровищах можно будет поговорить.

Голубой «Порш Каррера» мчался по Бэлт Парквэй.

Справа простирался океан, а слева теснились безрадостные кварталы Бруклина, в которых влачили свое существование эмигранты, приехавшие в Америку кто за колбасой, а кто за свободой. Но те, кто приехал за колбасой, находились в лучшем положении, ведь что такое колбаса – знают все, а философские диспуты по поводу того, что представляет из себя желанная, но такая неуловимая свобода, идут уже не одну тысячу лет, а результата так и не видно.

Смит со знанием дела объяснял Знахарю разницу между африканскими и якутскими бриллиантами, а Знахарь, понимающе кивая и поднимая брови в нужных местах, украдкой разглядывал своего попутчика.

При виде этого мужественного загорелого лица в памяти сразу же всплывало выражение «белокурая бестия». Коротко остриженные выгоревшие волосы, голубые глаза, волевой подбородок… Знахарь снова, как и прошлым летом, подумал, что Мюллеру очень бы пошла черная форма «Люфтваффе».

Наконец впереди показался поворот, от которого до чайханы Али было рукой подать. Знахарь притормозил, и Смит, прервав увлекательный рассказ о драгоценных камнях, сказал с улыбкой:

– Я так расхвастался на профессиональную тему, что и не заметил, как мы уже доехали.

* * *

Только бы Али был на месте!

Если его нет, или если он продал свою лавку, тогда – труба.

Тогда мне придется попросту гасить этого белоглазого ганса где-нибудь в тихом месте и везти его в багажнике в ближайший лесок.

А там уж как получится.

Подъехав к чайхане, я заглушил двигатель и сказал Смиту:

– Все, приехали. Эта кофейня принадлежит моему другу, и то, что является предметом нашего разговора, хранится у него.

Говоря это, я молил всемилостивого Аллаха, с которым вовсе не был знаком, чтобы Али оказался на месте.

Так оно, к счастью, и вышло.

Увидев знакомые черные усы и белоснежные крупные зубы, я подумал – может, ислам принять?

Али, на котором был его обычный белый передник, развел руки в знакомом гостеприимном жесте и, спустившись по трем ступенькам, сказал:

– Добро пожаловать в мою скромную чайхану. Наступил очень важный момент.

Али не мог узнать меня, а Смит не должен был увидеть этого.

Поэтому я, опережая Смита, быстро сказал:

– Прошу вас, посидите секунду в машине.

Смит кивнул, а я, выскочив из «Порша», развел руки в таком же жесте, как и Али, и, приобняв его за плечи, увлек внутрь чайханы.

Али не сопротивлялся, но на его лице появилось выражение непонимания.

Когда мы скрылись от взора Смита, я оглянулся и заговорил по-русски:

– Али, ты не можешь меня узнать, но я – Знахарь. Я сделал пластическую операцию. Вспомни наши дела, «Беретту» и все прочее. Быстро спроси меня о чем-нибудь, что знаем только мы с тобой.

Али прищурился и впился в меня взглядом. Его взгляд быстро бегал по моему лицу, ощупывая и измеряя его, но я видел, что Али меня не узнает.

Вот он – второй конец палки, которой я хотел огреть Смита-Мюллера!

Наконец Али крякнул и, посмотрев в сторону входа, сказал:

– Ладно, докажешь потом. Говори, что случилось. У меня отлегло от сердца, и я с облегчением сказал:

– В машине сидит человек, который ограбил меня на… В общем – очень крупно ограбил. Он тоже не узнает меня, и слава Аллаху. Я привел его в ловушку, и он не должен уйти от меня. Я думаю, что он не вооружен, но на всякий случай прикрой меня. И вообще, когда мы зайдем в лавку, запри дверь. Я сказал ему, что ты мой товарищ по нелегальному бизнесу, и сейчас у нас с ним должен быть очень серьезный разговор.

Али пристально посмотрел на меня и, улыбнувшись, сказал:

– Доказательств не нужно. Я узнал тебя по манерам, а главное – ну кто еще может прибежать с такими бредовыми затеями? Конечно, только мой друг Знахарь!

И, похлопав по плечу тяжелой рукой, подтолкнул меня к двери.

Я вышел на крыльцо и, спустившись к машине, сказал:

– Прошу вас, Генри, гостеприимный хозяин ждет нас. Смит кивнул и вылез из машины. Потянувшись, он посмотрел на небо и сказал:

– Бруклин, конечно, поганый район, но здесь так тихо… Совсем не то, что на Манхеттене.

– Не скажите, – возразил я, – я нашел себе такую квартирку, что жил бы там и жил! И место тихое.

– Это где? – поинтересовался Смит.

– На Тридцать пятой улице, – ответил я небрежно, зная, что только очень богатые люди могут позволить себе жить в том месте.

– Да вы миллионер! – с притворным ужасом воскликнул Смит.

– Вот и хозяйка то же самое сказала, – ответил я. И мы дружно засмеялись.

Непринужденно беседуя таким образом, мы поднялись на каменное крыльцо, причем в дверях возникла приятная заминочка типа «только после вас», которая тут же разрешилась, и мы наконец вошли в кофейню, в которой, как и прежде, стояли два столика, а вокруг них – металлические хромированные стулья с черными кожаными подушками.