— Мне нравится «беретта».

Койн ухмыльнулся и ущипнул его за руку — как раз в тот момент, когда появились другие ребята.

— Слушай, Б. К., я видел, как тебя попер прочь этот хрен, — прокричал Костолом. — Когда о нас услышат, когда мы укокошим япошу… эээп!

С этим последним звуком из здоровенного слюнявого парня вышел воздух: Койн с силой сунул ему кулаком в живот, совсем не по-дружески, потом еще раз. Костолом согнулся, как мешок с бельем. Остальные ребята чуть отступили, и Койн на мгновение показал пальцем вверх — на беспилотники.

Один из облаченных в бронеодежду призраков-полицейских повернулся, услышав, как Костолом грохнулся наземь, и сказал что-то в микрофон шлема. Трое его товарищей тут же развернулись в сторону Койна, совершая плавные, тягучие движения, точно роботы из научно-фантастического фильма. Щитки на шлемах опустились — копы разглядывали увеличенную картинку происходящего.

Ухмыляясь во весь рот, Койн показал полицейским пустые ладони, затем протянул руку, помогая встать Костолому. Вэл глупо засмеялся, так, словно это была игра, и несколько ребят поумнее последовали его примеру. Костолом, нахмурившись, поднялся; его нижняя губа была вытянута, как у обиженного четырехлетнего ребенка. Койн направился к ближайшему спуску, обняв Костолома за плечи: кучка жопоголовых недорослей ищут с утра приключений на рынке для взрослых, только и всего.

Они оказались в трех кварталах от рынка, среди пахнущей плесенью темноты под наклонившимся, провисшим участком Десятки. Здесь можно было не бояться ушей и глаз тех, кто ходит по земле или парит в небе. Койн снова ударил Костолома — на сей раз прямо в лицо.

Вэл услышал, как лязгнули зубы. Он бесстрастно смотрел, как грузный, жирный, глупый парень опять валится на землю.

— Безмозглая скотина, — прорычал Койн, стоя над поверженным Костоломом с широко расставленными ногами. — Ты безмозглый сучий потрох, гребаная сволочь. Думаешь, это тебе игрушки, мудак ты херов? Не понимаешь, что из-за тебя нас всех могут прикончить? Отправят к херам собачьим на этот гребаный стадион, и мы будем гнить там до конца дней. Хочешь, чтобы тебя весь остаток жизни трахали в жопу киллеры из латинов и ниггеров?

Койн резко обернулся к остальным (ко всем, кроме Вэла, и Вэл знал это) со все еще сжатыми кулаками и злобной гримасой на лице и закричал:

— Вы этого хотите, пидоры безмозглые? Если хотите, чтобы вас загребли в ДВБ и там запытали или просто замочили, — ну и хер с вами, флаг вам в руки. Но только без меня, а не то я сам это с вами сделаю, мудозвоны херовы.

Внезапно в правой руке Койна оказалась «беретта». Вспоминая об этом позднее, Вэл понял, что никак не может восстановить в памяти то мгновение, когда Койн закинул руку назад и выхватил пистолет. Только что рука Койна была сжата в кулак, и вот уже черное дуло смерти двигается, нацеливаясь на каждого по очереди.

Все, кроме Вэла, принялись бормотать извинения, клясться, что они-то не лопухнутся, никогда не скажут ничего там, где их могут услышать. Даже Костолом стал рассыпаться в извинениях, выплевывая через распухшие губы осколки разбитых зубов и сгустки крови.

Все говорили, кроме Вэла.

Койн навел «беретту» — ту самую «беретту», которая должна была перейти к Вэлу, — прямо ему в лицо.

— Ты меня понял, говноед? Так и будешь молчать?

Уязвленный Вэл смог только моргнуть и кивнуть. Он испытал странное чувство, увидев наведенный на него пистолет, — какую-то тяжесть в паху, словно его яйца хотели спрятаться внутри тела, неожиданное желание укрыться за чьей-нибудь спиной, неважно чьей: хоть за своей. Потом он услышал собственный голос:

— Ты пока что не сказал, как и где мы сможем убить япошку.

Койн улыбнулся и, кивнув в ответ, сунул пистолет под футболку: Путин на ней теперь внимательно слушал и мрачно улыбался. Он жестом пригласил всех встать в кружок. Даже Костолом поднялся на колени и присоединился к остальным.

— Не просто япошку, — прошептал Койн. — Самого Даити Омуру. Калифорнийского советника.

Кто-то присвистнул. Костолом тоже было попытался, но только сморщился и осторожно приложил пальцы к разбитым губам и сломанным зубам.

— Заткнитесь все, — приказал Койн. Все замолчали. — В пятницу вечером будет крупное мероприятие — перепосвящение Диснеевского центра исполнительских искусств на Гранд-авеню. Придут все, включая мэра-латина, но о появлении советника Омуры знает только самая верхушка — и мы. Он прибудет вместе с кортежем из зеленой зоны и Гетти-Касла. Я точно знаю, когда он приедет, — с точностью до секунды. Знаю, куда подъедет бронированный лимузин, с какой стороны выйдет Омура, где будут его телохранители.

— Но как… — пропищал было Динджин, но замолчал, получив шлепок от Тухи или кого-то другого.

Вэл, все еще пунцовый от злости и смущения, понял. У Койна было столько денег, потому что его разведенная мать работала в городских структурах, постоянно поддерживая связь с офисом советника. В департаменте транспорта.

— А мы будем поджидать его там, — заключил Койн, обводя взглядом одно лицо за другим.

Джин Ди покачал головой.

— Я видел такие штуки по телику, Б. К. Нет, я ничего такого, но… я просто… ну, типа… нас и на десять кварталов не подпустят к этому Дворцу исполнительских искусств и к тому, что там будет. В особенности если приедет советник. Это все равно что приезд Папы Римского, и…

— Одного Папу не так давно убили, — оборвал его Койн.

Джин Ди кивнул, тряхнул головой, снова подхватил нить своей мысли.

— Не, я хотел сказать… ну, ты знаешь, там будут полицейские штата и эти, ну как их там, федеральные…

— Из нацбезопасности, — уточнил мрачный Сулли.

— Да, но я не о них, — сказал Джин Ди, — я других имел в виду. Ну, эти, федеральные…

— Служба безопасности Государственного департамента, — произнес Койн, демонстрируя всем меру своего терпения.

— Да. Но не только они. Еще и личная охрана япошки… — сказал Джин Ди и как-то съежился.

«Картина впечатляющая, вот только парнишка далеко не впечатляет», — подумал Вэл.

Вэл заговорил и сам удивился, как спокойно — даже уверенно — звучал его голос, хотя он чуть не обосрался от страха минуту назад, под дулом «беретты».

— Джин хочет сказать, что мы не сможем подойти близко, а если и подойдем, то не сможем убить Омуру и остаться в живых — нас застрелит его охрана. Даже если нам удастся подобраться поближе, убить советника и самим остаться в живых, мы все равно не уйдем. Весь город поставят на уши. Наши физиономии покажут по всем каналам, а мы и на полквартала не успеем отойти… нет, мы не успеем.

Вэл понимал, что концовка получилась скомканной, — но что сказано, то сказано, решил он и скрестил руки на груди.

Койн улыбнулся.

— Ты абсолютно прав, старина. Кроме одного. Коллекторы. Я знаю коллекторную систему. Знаю, как пробраться туда, где ждать, из какого коллектора стрелять, через какой уходить.