Ингрид сглотнула подступивший к горлу комок Посмотрела в окно. Она больше не мерзла. Пуховик и шерстяной свитер. Наверняка Роза будет ее придирчиво рассматривать.

Так вот как выглядит моя соперница! А я-то думала, у Титуса аллергия на сало…

Если она все-таки встретится с Розой, ни в коем случае нельзя заходить в дом и снимать куртку. Просто поздоровается и передаст просьбу Титуса. И всё.

Она чувствовала, как между грудями стекает пот. Пахнет она или нет? Ингрид долго стояла под душем, затем намазалась новым лосьоном. Титус всегда говорил, что она приятно пахнет, но в последние недели его раздражали запахи. Иногда даже от запаха зубной пасты выворачивало.

Расправила листок с распечатанной картой. Скоро выходить. Только бы не заблудиться. Автобус остановился, она сошла на обочину. Двери с шипением закрылись, автобус тронулся. Вонь выхлопов. Ингрид задержала дыхание.

Перешла на другую сторону дороги и двинулась вперед. Виллы, таунхаусы, аккуратные постройки… Все здесь было не так, как она себе навоображала: шпана и обшарпанные стены. Безлюдные улицы, ухоженные участки, клумбы с первоцветами. Идиллия. Гнетущая идиллия. Подумалось: «Лучше жить в городе». Там больше анонимности, затерян в толпе, а здесь все всё знают друг о друге.

Они с Титусом уже давно обсуждали, не стоит ли завести летнюю дачу, но вечно откладывали. Он и на вилле, где жил раньше, ненавидел подстригать траву. Так что дача им требовалась с диким лугом. И не у черта на рогах. И лучше на каком-нибудь островке.

Но мечте этой не осуществиться. Нужно смотреть правде в глаза. Даже если Титус выздоровеет.

Анние Берг, его компаньонка, предлагала им в прошлом году свой летний домик в Седерманланде, в нескольких милях от Флена. Достался ей от родителей. Там еще озеро рядом, Ингрид не помнит, как оно называлось. Но красота! Простой старый дом. Естественные надобности справлялись с пирса, прямо в воду.

Они отправились на прогулку в лодке. Анние, в шортах и с обнаженной грудью, сидела на веслах, широко расставив ноги. Загорелая, совсем не похожая на Ингрид.

– Я здесь подзаряжаю свои батарейки, – пояснила она.

– И тебе не бывает тут страшно? – спросила Ингрид.

– Нет.

– Даже в грозу? Или если просыпаешься среди ночи?

– Не все такие нервные, как ты, зайчонок, – усмехнулся Титус.

Как же ей не хватает его.

Поскорее бы закончился этот день…

Сколько еще до этого Боргвикова хутора? Расстояние явно больше, чем ей казалось по карте. И обувь у нее неправильная. Ингрид откопала в шкафу старые башмаки, коричневые с красными шнурками. Даже не вспомнить, когда надевала их в последний раз. И вот теперь обувь натирала, особенно пятку на левой ноге. Остановилась, пошарила в сумочке. Где-то был пластырь… Нет, сейчас не найти.

Обочина желтела мать-и-мачехой и перелесками. Вспомнилось, что листья мать-и-мачехи обладают заживляющим эффектом. Целебные. Только если они не в пыли, наверное.

Пошла дальше. Пятка саднила все сильнее, кожа наверняка уже лопнула. Сверилась с картой. Где она сейчас? Не поймешь. Дороги разбегались во все стороны. Нужно у кого-нибудь спросить. Вот только у кого? Шесть часов, люди торопятся домой, а не разгуливают по окрестностям.

Захотелось пить. Жарко. Расстегнула молнию на куртке.

Она все больше удалялась от жилья, все реже попадались одиноко стоящие коттеджи, все просторнее становились пастбища. Очередная развилка. Между деревьями блеснула вода, – похоже, она все же у цели.

Нагнулась, задрала штанину. Поддернула носок, прилипший к коже. Застонала от боли. Это все Титус виноват, с нелепым своим желанием. Ингрид подобрала камень, что есть силы швырнула в лес. Раздался глухой удар. Всхлипнула безнадежно. Еще и обратно топать, снова преодолевать эту Голгофу. С натертой ногой! Уж нет! Такси вызовет. Прямо до дома, до Тулегатан.

Снаружи по ступеням кто-то поднимался. Похоже на шаги. Кто-то пришел? Кто бы это мог быть? Она никого не ждала, да и гости у нее бывают редко. Томас? Неужели вернулся в Швецию?! И решил устроить ей сюрприз, подарок на день рождения! Как это случилось однажды. Двадцать пять лет тому назад его появление на свет тоже было подарком.

Спина немилосердно ныла. Роза отложила рукопись. Прислушалась. Да, там кто-то есть. Томас! Больше некому.

Вскочила с дивана, забыв о больной ноге. Бесшумно прокралась к двери в коридор. Вслушалась. Да! Стук. Кто-то стучал в наружную дверь. Почувствовала, как задрожала нижняя губа, ощутила неистовый, детский восторг.

– Сейчас! – крикнула она. – Минутку, я сейчас!

Распахнула дверь.

Женщина. Какая-то женщина.

Не он.

В пуховике, встрепанная, с маленькими стеклянными глазками. Роза выдохнула разочарованно. Женщина тяжело дышала. Что-то пробормотала. Голос тонкий, почти визгливый:

– Роза?

Протянутая в приветствии рука. Роза неохотно пожала и заставила себя выговорить:

– Мы знакомы?

Внутри поднималась смутная тревога.

– Не совсем. Я – Ингрид, ну, вы знаете… я к вам по просьбе Титуса.

Она будто обратилась в столб. Высокий, прозрачный столб. И стоял тот столб молча, и была тишина. Она видела, как женщина открывает рот. Видела, как говорит. Но тишина.

И вот все прошло. Слух вернулся, ее обступили звуки. Женщина ухватилась за косяк. Ногти ее были выкрашены в розовый цвет. Она напряженно улыбалась.

– Можно мне зайти, на минутку? Я сразу же уйду, не побеспокою вас. Мне бы только немножко воды. И не найдется ли у вас пластыря? Жутко натерла ногу.

– По просьбе Титуса? – спросила Роза; только это и осталось в голове.

Поразилась тому, что сумела это произнести. Еще больше подивилась, что стоит тут с этой незнакомой женщиной, впустила ее.

Ноздри у этой раздувались.

– Я сейчас уйду. Просто…

– Заходите, посидите немного, – услышала она собственный голос, пронзительный, металлический, какой-то нутряной. – Выглядите так, будто вот-вот в обморок упадете. Как вы сюда добирались? Не пешком ведь?

Женщина по имени Ингрид улыбнулась. Умоляюще. А затем разрыдалась. Взахлеб, как ребенок.

– П-пешком. Так долго… натерла ногу.

– Заходите, я понимаю.

Женщина неуверенно посмотрела на нее. Нагнулась, завозилась со шнурками. Роза едва ли не силой втащила ее в гостиную. Смахнула с кресла какие-то тряпки. Усадила. В висках молотило, гулкие удары, точно молот. Принесла воды. Женщина выпила долгими, жадными глотками. Вода стекала по подбородку, по шее, куртке. Она не пыталась утереться. Сидела, сцепив пальцы, успокаивалась.