— Да у меня и мысли даже не возникло, что он может что-то украсть!

— Вот именно. Все это ты должна доказать в милиции, как адвокат Миро.

— Конечно же, я сделаю все, что только могу. Только ты мне расскажи толком, что случилось, — я ничего не понимаю.

Кармелита перевела дух и выложила Соне все, что знала сама.

— …Вот так, — закончила она свой рассказ. — Но Миро же не виноват. Скажи, ты знаешь, как это доказать?

— Пока не знаю. Но самое главное — это чтобы милиция начала искать настоящего вора. Когда его — или их — найдут — и Миро оправдают.

— А если они не найдут их никогда?

— Вот поэтому нужно идти в милицию и разбираться. — Соня постаралась взять себя в руки и говорила уже не как влюбленная девочка, а как юрист.

— Папа заплатит за твои услуги, — не подумав, ляпнула Кармелита.

Соня вспыхнула:

— Что?! Зачем ты это сказала? Ты же знаешь, как я отношусь к Миро!

Кармелита поняла, что совершенно незаслуженно обидела подругу.

— Прости, Сонь, я сама не знаю, что говорю… — произнесла она смущенно.

— Скажи, а Миро сам захотел, чтобы я его защищала? — спросила Соня с надеждой в голосе.

— Нет. Это была моя идея, — не стала скрывать правду Кармелита.

— Хорошо, я постараюсь твое доверие оправдать. — И она, проверив свои документы, решительно направилась в управскую милицию.

* * *

Дверь гостиничного номера распахнулась, и Игорь втащил внутрь две большие канистры.

— Что это еще? — возмущенно спросила Тамара, только-только прибравшаяся в номере. — Что это за канистры ты сюда припер? Что там?

— Бензин — что же еще?

— Зачем тебе столько бензина? — продолжался этот диалог из одних вопросов.

— Ну а зачем обычно нужен бензин, Тамара, а?

— Ну чтоб на машине ездить.

— А еще? Думай, Томка, думай! — Но Тамара молчала. — Чтобы устроить большой пожар — вот зачем!

— Что такое? Вспомнил, как был директором автосервиса и решил устроить там пожар, чтобы скрыть растраты? — иронизировала Тамара. Но уже в следующую секунду ей стало не до шуток. — Что поджигать-то собрался?

— Не что, а кого — Кармелиту вместе с ее конюшней и лошадьми! А? По-моему, гениальный план!

Тамара только ойкнула и села на кровать.

— И это ты называешь гениальным планом? — заговорила она, придя в себя. — Да глупее не придумаешь!

— Ты не права, Том. Поджечь конюшню очень легко — там столько сена и соломы… Этих двух канистр хватит. И от конюшни ничего не останется, и от Кармелиты тоже. Только пепел.

— Но нельзя же поджигать живого человека! Понимаешь, нельзя! Я так не могу!

— А тебе почти ничего и делать не придется — я все сделаю сам. Ты мне только чуть-чуть поможешь.

И он стал уговаривать Тамару пойти на преступление. На еще одно преступление. Страшное.

— Тома, ну надо же решать все наверняка.

— Мне страшно.

— Ты же сама хотела убрать Кармелиту, чтобы получить астаховские деньги.

— Хотела. Но как-то иначе. По-доброму… А то, что ты задумал, — это чудовищно.

— Да какая разница, как именно отправить человека на тот свет — поджечь или отравить? Цель-то одна.

— Не знаю, не знаю.

— Тебе что, уже не нужны деньги Астахова?

— Ладно, — тряхнула головой Тамара, будто отбрасывая от себя сомнения. — И когда же ты собираешься это сделать?

— Завтра.

— Почему именно завтра?

— А завтра в театре большое цыганское представление — все цыгане будут там, и из дома Зарецкого все. Все, кроме Кармелиты, — она туда не пойдет.

— Откуда ты знаешь?

— Мне конюх сказал во время нашей пьянки. Она до сих пор в трауре по Максиму, ни на какие развлекательные мероприятия не ходит и сидит целыми днями на конюшне.

— Значит, завтра? — Голос у Тамары дрожал.

— Завтра! — У Игоря сомнений не осталось. Впрочем, как и совести.

* * *

Рубина заглянула к своему неюному жениху на работу в автосервис. Палыч сидел за столом, заваленным чеками, сметами, планами и отчетами. Но, несмотря на это, он улыбался во весь рот, показывая сметам и отчетам, что не все из его зубов дожили до этого дня.

— Ты, я вижу, в хорошем настроении? — спросила, войдя, Рубина.

— А как же — за Ваську радуюсь. Ну это же здорово, что мальчишка снова стал говорить! Спасибо тебе огромное, Рубинушка!

— А мне-то за что? Я только помогла. Все сделала Люцита.

— Знаешь, а я ведь не верил во все эти чудеса. Мне всегда казалось, что это… Ну в лучшем случае психологические трюки какие-то.

— А может быть, это и так? Понимаешь, человек в силах сам себя вылечить. Ему только надо помочь в этом, надо заставить его поверить в то, что он может победить болезнь… Вот шувани это и делает — заставляет человека поверить в себя.

— Сколько лет я тебя знаю, Рубинушка, — Палыч смотрел на нее влюбленными юношескими глазами, — а ты все не перестаешь меня удивлять.

— Чем это?

— Мудростью своей. Ты любого человека можешь убедить, даже такого закоренелого скептика, как я.

— Конечно, могу. Профессия у меня такая. Я же шувани, хоть и на пенсии.

И влюбленные старики заулыбались друг другу.

Люцита просто вышла пройтись по лесу вокруг табора. Легкий ветерок ласково трепал траву, ветки деревьев, ее волосы. Мир дышал спокойствием. Глаза отдыхали, глядя на окружавший ее зеленый цвет листвы.

И вдруг, в одно мгновение, все стало красным. И красными были не трава и деревья, а какая-то постройка, вставшая вдруг у Люциты перед глазами. Очертания постройки казались знакомыми, она напрягла память… Ну конечно, это же конюшня Баро. А вот из красной конюшни выбегают красные лошади, ржут и разбегаются в разные стороны.

Люцита никак не могла понять, что же означает это ее видение. И ничего не могла сделать с прокравшейся в сердце вместе с этим видением тревогой. Тогда она отправилась туда, куда звало ее видение, — к Баро на конюшню. Первой, кого она там увидела, была Кармелита.

— Лошадям грозит какая-то опасность! — Глаза Люциты горели.

— Какая опасность? — опешила Кармелита.

— Не знаю. Мне вдруг привиделось, что испуганные лошади выбегают из вашей конюшни…

— Ну мало ли что может привидеться. Ты меня напугала. Я подумала, им и на самом деле что-то угрожает… Ну а кошмары мне тоже иногда снятся.