памяти, которую нам дали даром Писание и Предание. Воспоминания молятся, и молитвы вспоминают; Пасха в иерусалимском доме совершается здесь и сейчас. Хлеб и вино, освященные тогда, сохраняются в Предании Церкви подобно преждеосвященным дарам. Не только анафора, но и вся Литургия есть свиток воспоминаний, пресуществленных в молитву.

Значит и воспоминания, мысли – они тоже могут быть как хлеб и вино?

ХЛЕБ С НЕБЕС

Умножение хлебов несет в себе пророческое ви́дение хлеба, сшедшего с небес, как называет Себя Христос, служит ли оно прообразом Евхаристии? Иисус насыщает пятью хлебцами и двумя рыбками толпу народа. После Своего Воскресения Он будет насыщать Телом Своим одно поколение христиан за другим. «Ты бо еси приносяй и приносимый, и приемляй и раздаваемый, Христе Боже наш», говорится в анафоре литургии Иоанна Златоуста. В этом состоит одно из апостольских призваний: совершать таинство умножения хлебов, когда Христа по плоти уже нет рядом с нами, творить в воспоминание Христа в евхаристическом хлебе, который становится Его Телом и Его Церковью, устраняясь при этом самому. Быть словом Иисуса, жестом Иисуса, вестью Иисуса, чудом, творимым Его руками, наконец самим сакраментальным, таинственным Его присутствием, не заслоняя ни на краешек это присутствие собой.

ПРАПАМЯТЬ

Вместе со свободой Бог дал человеку память и поместил ее в сердце, чтобы сделать их Своим жилищем, как и разум, чтобы помочь ему отыскать то и другое. Но – возразят – разве сердце и память не суть вместилище помыслов ветхого человека? Конечно, но здесь проходит граница между человеком ветхим и новым, тем, в кого Бог вселяется со Своим знанием, со Своей памятью. Что это значит? Что вспоминает та пра-память, о которой мы чаще всего не знаем? Платон полагал, что в основе наших знаний лежит врожденное воспоминание, указуя устами и диалектикой Сократа на интуитивное знание квадрата, существующее до всякого понятия о нем («Менон»). Возможно, эта догадка относится к тем архетипам, которые никогда не исчезают из тезауруса философских идей. Мой опыт человека, однажды вспомнившего о Боге, о Котором он до тех пор не знал, хоть и слышал, говорит, что в основе нашей пра-памяти лежит пра-воспоминание о Лице. Когда Давид говорит, что созидаем был втайне в утробе (см. Пс. 138), его воспоминание обращено не к тому зародышу, каким он когда-то был, но к Лицу, которое над ним склонилось. Это Лицо становится началом нашего узнавания других лиц, ибо каждый из нас узнаётся (или не узнаётся) другими, людьми и вещами, но прежде всего узнаётся Богом, Который хочет найти в нас собственный образ.

БЛАГОДАРЕНИЕ ВЕЩЕЙ

Вот и благоразумный разбойник, распятый по правую руку, откуда мог набраться благоразумия? Как мог он вспомнить о Царстве, о котором едва ли слышал? Помяни меня, Господи… Между тем, его подельник, мучась и умирая, был смертельно отравлен забвением… Память Божия есть дар целиком безвозмездный и врожденный, и в то же время его следует выбрать, найти, облечь в вещество мысли, тепло благодарности. Нам следует вернуть то, что мы уже получили. По-гречески апостольское о всем благодарите (ἐν παντὶ εὐχαριστεῖτε) означает творить Евхаристию во всех вещах. Благодарение вещей – это один из тех языков, на которых Творец говорит нам о Себе. Из блаженства слышащих Слово, из благодарения рождается и настоящее наше я. Оно творится как воспоминание о Христе в людях и ангелах, тварях и всяком дыхании, в живых и усопших… Бог не сотворил для нас смерти.

«МЕЧУЩАЯСЯ НЕОБХОДИМОСТЬ»

Тогда познаю, подобно как я познан, – говорит апостол (1 Кор. 13:12), познаю себя в вещах, познаю в своих грехах, познаю в людях, вижу – пусть и сквозь тусклое стекло – себя перед Богом. Это познание рождается в памяти, а память не есть существо, живущее само по себе, память мы для себя выбираем. Вспоминая, всякий раз мы находим то прошлое, которое хотим или боимся найти. Когда выбираем Бога, то открываем себя Его познанию. Когда выбираем радость, то она приходит к нам отовсюду. Когда выбираем зло, память навязывает его как нечто неотвратимое. Когда выбираем противостояние, то населяем мир врагами. Когда говорят, что абсолютная власть развращает абсолютно, ни к чему это не относится в большей мере, чем к памяти. Она развращает ничем не стесненной свободой выбирать самого себя. Ошалев от нее, память готова и метаться весь век между дебрями прошлого и миражами будущего. Она есть своего рода «мечущаяся необходимость», живущая в нас (выражение Я. Э. Голосовкера).

ПРИНОШЕНИЕ СВОБОДЫ

Всякое воспоминание о Христе, когда мы творим его, должно начинаться с приношения Ему той самой мечущейся свободы-необходимости. Речь не идет об отречении от трона для последующего удаления в упоительную ссылку у моря, но о постоянном усилии памяти, охватывающем все наше существо. Изменить память означает преобразить свою свободу, за-магнетизированную прошлым, освободиться от него как от ненужной собственности, ибо из прошлого, угнездившегося в сердце, исходят злые помыслы (Мф. 15:19). Свобода человека состоит в «обращении» прошлого в настоящее, которое предстает как дар. Как Царство, которое вот сейчас приблизилось. Можно назвать это изменение «евхаристией памяти».

АДАМОВО «Я»

Существует школа молитвы, которая учит «обнажению» нашего существа, умению заглянуть в подлинное свое я. Оно открывается, согласно восточной традиции, с обретения смертной покаянной памяти. Но та память, которая как цепью приковывает нас к неизбежности смерти, в то же время освобождает от нее. «Память в видении аскезы, в глубинном зове веры… открывает, что Некто, победно сошедший в ад и сходящий в него, навсегда становится преградой между ничто и нами» (Оливье Клеман). Преодолевая плотную породу «беззакония», явного, как и скрытого, образующего преграду между Богом и нами, память освобождает или очищает себя для Него. Подлинное наше я открывается в таком воспоминании, не скользящем как тень от дыма, но деятельно творимом, исповедуемом, прелагаемом в образ, данный нам от начала. И тогда Христос изображается в нашем существовании. Он выходит из мглы, таящейся в человеке, со словами: Ныне же будешь со Мною в раю. Это то самое Адамово наше я выходит из ада, ухватившись за корни, сокрытые со Христом в Боге (Кол. 3:3) и прорастающие в нас.

Ибо Господь знает всякое ве́дение и прозирает в знамения века (Сир. 42:18).

Что значит «верую»?

Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом

(Евр. 11:1).

ВЕРА-ЗРЕНИЕ

Что же такое вера? Пишу о ней, но ответить на прямой вопрос не могу. Попробую сформулировать: вера есть пре-дание себя такой реальности, которая приходит