Я изумился:

– Долго?

– Очень, – заявила она с гневной обидой. – Посмотри на Бобика!

Тот всем видом показал, что даже не очень долго, а невероятно долго, вообще бросил их, как так можно, нет у меня сердца, совсем очерствел в политике, так давно не чесал и не гладил.

Я сел с ними рядом и почесал, и погладил обоих.

– Сейчас наполняют бадью, – сообщил я, – смоем пыль и грязь, пока Бобик посторожит наши штаны.

Изаэль вытаращила глаза и отшатнулась, когда из труб полилась теплая вода.

– Колдовство? – прошептала она потрясенным шепотом. – Я такого не знаю!

– Мощное, – согласился я. – Самое интересное, что им владеют абсолютно все люди.

Она охнула:

– И ты?

– А почему нет, – ответил я, – только мне таким как бы заниматься не совсем к лицу… Ну, ты полезешь первая?

Она отшатнулась, потом завизжала:

– Что? В воду? Я тебе что, лягушка, чтобы вот так днем и голая?.. Лягушка хоть зеленая, ей как-то можно, хотя и не совсем, но она ж совсем дурная, а я тебе кто?

– Ты умненькая и хитренькая, – похвалил я, – и безмерно отважная! Ты просто замечательная!

Она посмотрела на меня с недоверием:

– Да? Я-то знаю, но как ты сообразил?.. Или я сама, такая замечательная, проговорилась?.. Нет, это ты меня вынудил проговориться! Ладно, отвернись и заткни уши!

– А уши зачем?

Она отрезала:

– Не знаю, но все равно заткни.

Я отвернулся и заткнул уши, а она быстро разделась, разложила одежду на спинках стульев, где она смотрится лучше всего, потом хлюпнула вода, донесся восторженный вздох.

Не поворачиваясь, я спросил:

– Уже можно?

Она ответила сердито:

– Нельзя!

– Почему?

– Тут вода какая-то дурная, совсем прозрачная!

– Правда, – удивился я. – Вы что, сквозь воду видите?.. А для нас все равно что смотреть через камень.

Она разрешила великодушно:

– Ладно, можешь открыть глаза.

– А повернуться?

– Ну… ладно, позволяю.

Я повернулся, из воды торчит только ее голова, глаза смотрят с живейшим любопытством. Не знаю, забыла, что уже крутилась перед зеркалом если не голой, то обнаженной точно, или в какие-то моменты жизни можно, а в какие-то снова низзя, как все сложно и ритуально, но я промолчал и начал расстегивать поясной ремень.

Она, как только я взялся за штаны, крепко-крепко зажмурилась, наклонилась к самой воде и закрыла глазищи ладошками, что на целый миллиметр шире ее восхитительных гляделок.

Я повесил ремень на спинку кресла, существо в бадье отодвинулось к самому краешку и чуть не расплескалось по стенке, опасаясь, что я задену, а это, видимо, чем-то сакрально, я сам уже прикинул, что сяду, упершись спиной в разогретую стенку и подожму конечности, чтобы не коснуться ее, вдруг это запрещено Великой Богиней.

В дверь деликатно постучали, мы же в гостях, я поддернул спущенные уже до колен штаны, ухватил ремень и вышел с ним коридор.

Совсем юный паж посмотрел с открытым ртом на мой обнаженный торс, потом на ремень в моей руке, испуганно отпрянул, сглотнул воздух и сказал торопливо:

– Ваша светлость, простите за беспокойство!

Я буркнул:

– Подумаю. Что стряслось?

– Граф просит сообщить на всякий случай, что прибыли только что барон Айвариказ и барон Дитвольф, известные военачальники, очень уважаемые и авторитетные в армии.

Я кивнул.

– Спасибо, что прервал мое купанье. Эти лорды очень жаждут со мной повидаться?

– Да, – сказал он умоляюще. – Очень!

Я процедил сквозь зубы:

– Хорошо, сейчас приду.

Он умчался, счастливый, что не отведал ремня в моей руке, а я вернулся в покои. Изаэль следила за мной из бадьи огромными испуганными глазищами.

– Что-то случилось?

– Дела людей, – пояснил я горько. – Я отлучусь ненадолго. К тебе никто не войдет, не беспокойся!

– Ты заколдуешь двери?

– Да, – пообещал я. – Заколдую.

Я набросил рубашку, опоясался мечом, без него мужчина не мужчина, а просто мужик, быстро вышел и спустился в зал, где граф обычно принимает гостей. Комната освещена не столько свечами, сколько багровым пламенем из великанского камина вполстены, там полыхают целые дубы, граф старательно уничтожает леса и помогает человеческой цивилизации распространяться вширь.

В креслах вблизи камина трое: сам хозяин, а также двое крупных мужчин в роскошных расстегнутых камзолах поверх стальных кирас. Все трое поднялись при моем появлении, оба барона смиренно-гордо преклонили колена, я уже не возражаю, просто жестом велел встать и сказал участливо:

– Что-то очень важное?.. Друзья, прошу сесть.

Граф Меганвэйл доложил с оттенком гордости:

– Рад случаю представить моих лучших командиров, ваша светлость. Барон Айвариказ, первым начинает сражение и последним заканчивает, и барон Дитвольф, его оборона всегда несокрушима, а когда идет в контратаку, его ничто не может остановить…

Бароны коротко и резко наклонили головы, я подумал, что Айвариказ на древневерхненемецком, как нечто шевелится в памяти, означает временем могучего, но что это такое, не знаю, зато Дитвольф полностью соответствует имени, даже оскал, как у лесного волка.

Они сели все трое, граф Меганвэйл сказал с чувством:

– Они бросили все и примчались, как только услыхали, что вы прибыли в наше королевство!

– Как же так быстро? – спросил я с недоумением.

Граф ответил с улыбкой:

– Как только вы оказались в моем замке, я велел послать почтовых голубей. А оба барона – мои соседи.

– Ясно, – сказал я, – думаю, граф уже ввел вас в курс дела, что хочу и что могу я.

– Когда бы я успел? – возразил Меганвэйл. – Это вы все успеваете, ваша светлость, я весь иззавидовался.

– Завидовать нехорошо, – уличил я. – У вас такая милая жена!.. В общем, ничего нового предложить не могу. Когда в стране начинаются беспорядки, порядок восстановить может только армия.

Они все дружно кивнули, а в глазах загорелся тот блеск, что молча говорит «только прикажите!».

– Только армия, – проговорил граф Меганвэйл мечтательно.

– Но армии, – продолжил я, – как таковой не существует, ибо то, что собирается по зову короля, объявившего войну соседу, это не армия, если говорить точно, а набор союзных войск во главе со своими военачальниками, обычно – самими же лордами. У них есть право уйти обратно в свои земли, если король не сумеет закончить войну за сорок восемь дней… а это, с нашей точки зрения, просто дико и быть не должно!