Стиснув зубы, Брайан ле Джей повернулся к Эдуарду.

— Милорд, прикажите прекратить бойню, обуздайте своих людей.

Король вскинул брови, наблюдая, как двое рыцарей оттаскивают забрызганного кровью воина от мертвой женщины, которую он продолжал кромсать мечом.

— Вы мне приказываете?

— Нет, предупреждаю, — прохрипел магистр Англии. — Если вы не остановите бойню, я уведу своих людей. И вам не будет позволено останавливаться в Балантродохе.

— Но великий магистр приказал вам помогать мне.

— Великий магистр Моле приказал мне помочь вам подавить мятеж, но не убивать на улице беременных женщин.

В наступившей тишине раздался негромкий голос Бека:

— Милорд, прошло много времени. Зачем тратить силы на этот город, когда впереди нас ждут еще битвы?

Эдуард быстро глянул на епископа, и в его пустых серых глазах вспыхнула маленькая искра благоразумия. После долгого молчания он кивнул:

— Прикажите войску закончить боевые действия, затем доставьте весть Дугласу, чтобы сдавался, и тогда я сохраню жизнь ему и его рыцарям. Пусть обыщут дома. Все оставшиеся живыми женщины и дети свободны, но каждый мужчина должен заплатить выкуп, иначе будет убит. Я больше не позволю этим людям растить сыновей-мятежников. — Он повернулся к Брайану ле Джею и понизил голос: — Сегодня я вас прощаю. Но вам не сносить головы, если вздумаете снова так со мной говорить. — Затем Эдуард громко обратился к епископу Беку и остальным: — После того как очистят улицы и разберут укрепления, я прикажу восстановить Берик. Отныне он станет английским городом.

Выдохшееся, изможденное войско наконец начало приходить в себя. Воины перевязали раны, прочитали молитвы над мертвыми товарищами. Некоторые передали командирам мешки с драгоценностями и серебром. Из города к берегу выстроились людские цепочки, сбрасывающие трупы в Туид, — изнурительная работа, поскольку горожан погибло больше восьми тысяч. Медленно, одно за другим, тела подхватывало течение. В устье тысячи мертвецов образовали затор. Чайки и вороны то и дело бросались вниз. Вот уж для кого наступило раздолье. Настоящее пиршество.

Темпл, Париж 23 апреля 1296 года от Р.Х.

— Кормушки тебе придется снова вымыть, Этьен, — сипло проворчал Саймон, выговаривая прыщавому сержанту на выходе из большого зала. — И на сей раз, если я не увижу в них твоего отражения, будешь целый день таскать навоз.

— Хорошо, мессир, — виновато пробормотал Этьен и заковылял к конюшне.

Саймон внутренне усмехнулся. Ему было приятно такое обращение молодых. Сын кожевника из Чипсайда, он был таким же сержантом, как и они, но его почитали почти так же, как рыцаря, поскольку на конюшне Саймон считался вторым человеком после главного конюха. Впрочем, увидев направляющегося к зданию в конце площади высокого седеющего рыцаря, он забыл о благодушии.

— Сэр Робер! — крикнул он и, не обращая внимания на неодобрительный взгляд проходящего мимо капеллана, поспешил за рыцарем. Догнать Робера удалось в крытой галерее, соединяющей рыцарские покои с дворцом великого магистра.

Робер повернулся и кивнул Саймону. Они остановились в пятне солнечного света, отбрасывая на стену причудливые тени.

Саймон вдруг увидел, каким постаревшим выглядит Робер. Постаревшим и усталым.

— Я услышал, что вы возвратились сегодня утром, но нигде не могу найти Уилла. И никто не знает, где он. — Робер молчал, и Саймон добавил: — Не думал, что вы пробудете там так долго.

— Великий магистр захотел посетить в Англии несколько прицепториев.

— Тут друг Уилла из Акры, рабби, спрашивал о нем. Он огорчен, что Уилл его не навещает.

Робер устало кивнул.

— Я повидаю Илайю и все объясню. Когда найду время.

— Что объяснишь?

Робер отвернулся. Саймон подошел вплотную.

— Что случилось? Где Уилл?

— Наверное, в Шотландии. — Робер подождал, пока мимо пойдут два рыцаря, затем добавил с тяжелым вздохом: — Уилл ушел. Я не смог его остановить.

Выслушав рассказ о происшедшем в Лондоне, Саймон сбивчиво заговорил:

— Возможно, ты не так понял его. Уилл не мог взять и покинуть орден. Бросить Роуз. Конечно, ты ошибся. Наверное, он и впрямь отправился в Шотландию повидаться с сестрой, а потом вернется.

— Нет, Саймон, Уилл не вернется, — скорбно проговорил Робер. — Он при мне сбросил свою мантию.

— Это из-за Элвин. Да, он ушел из-за Элвин. Обезумел от горя. Он сказал что-нибудь на прощание? Наказал передать что-нибудь Роуз? — Лицо Саймона сморщилось. — Или мне?

— Только просьбу присматривать за ней.

Саймон сел на выступ в стене.

— Великий магистр кого-нибудь за ним посылал?

— Гуго сумел его прикрыть. Сказал, будто отправил Уилла с посланием в Шотландию. О том, что он дезертировал, не знает никто, кроме нас двоих. А теперь еще и ты. Хотя я сомневаюсь, что это можно будет долго хранить в тайне.

— Надо же, а я всегда считал инспектора строгим относительно устава.

Робер помолчал.

— Я сказал инспектору, что Уилл отправился предупредить своих родных о нашествии английского войска. — Его тон сделался твердым. — Никто не должен знать о намерении Уилла сообщить шотландцам планы Эдуарда. Слышишь? Никто. Дезертирство карается тюрьмой, а за предательство его ждет казнь. Ведь он ставит под угрозу и жизни наших рыцарей. — Челюсть Робера напряглась еще сильнее. — Но это, кажется, его совсем не волновало.

Саймон вскинул голову.

— Я же говорю, он обезумел от горя. Не ведал, что творит. — Он помолчал, затем неожиданно бросил: — Я пойду за ним.

— Что?

— В Шотландию, вразумлю его.

— Не будь глупцом.

— Что в этом глупого? Разве ты не хочешь, чтобы он вернулся?

— А почему ты думаешь, что сумеешь его уговорить, когда я не смог?

— Надо попытаться. — Саймон вгляделся в рыцаря.

— А как ты собираешься уйти?

— С твоей помощью. Ты пошлешь меня в Балантродох с какими-нибудь бумагами. Я найду Уилла и постараюсь убедить его вернуться со мной.

— А ты не боишься туда ехать? — спросил Робер. — Ведь в Шотландии война.

— Не боюсь, — не раздумывая ответил Саймон. — К тому же Уилл сделал бы для нас то же самое.

— А если он не захочет вернуться?

— Захочет, я постараюсь.

После долгого молчания рыцарь вздохнул.

— Необходимо все взвесить.

Саймон направился в конюшню, а Робер продолжил путь в здание старейшин. Настроение, поднятое на короткое время неистребимым оптимизмом конюха, вновь испортилось. Последние несколько месяцев он постоянно прокручивал в памяти разговор в Нью-Темпле и винил себя. После Акры следовало действовать более решительно, тогда, возможно, Уилл не зашел бы так далеко. Он ведь не просто друг и собрат по оружию, а также глава «Анима Темпли». Может быть, стоит попробовать? Ведь Уилл и Саймон — друзья детства, и если кто и может уговорить его вернуться, то только конюх.