Я даже не подозревал, что в Италии есть спортзалы. Сама идея занятий спортом плохо вписывается в национальный характер итальянцев, что послужило одной из причин, в силу которых я перебрался именно сюда. Однако Мартин и Карен рассказали Джил о том, что по дороге на Треви имеется спортзал со всем необходимым — беговыми дорожками, гантелями, тренажерами и прочими средневековыми орудиями пыток. «Спортзал» по-итальянски будет palestra. Удивительно, что такое слово вообще существует у них в языке. Слово «похмелье», видите ли, отсутствует, а вот «спортзал» — есть.

Джил переоделась в спортивный костюм, натянула кроссовки и поцеловала меня на прощание.

— Я приеду где-то через час, — с этими словами она меня оставила.

Вот так всегда получается. Маленькие иголочки, легонькие уколы чувства вины, медленно подтачивающие мою решимость. Впрочем, я уже не раз принимал участие в подобных битвах и не собирался сдаваться без боя. Это очередная коварная затея, чтобы жизнь мне медом не казалась, — типа ее предложения есть макароны только раз в день. Раз в день! Вы представляете?

Я проводил взглядом ее машину, которая, проехав по грунтовке, свернула на Фламинию, после чего спешно отправился на кухню, где сварил себе еще кофе. Ха! Ну как, съела? Заряжусь кофеином. Для того чтобы кровь быстрее текла по жилам, совершенно не обязательно заниматься спортом. Есть и другие способы.

Она вернулась вся такая раскрасневшаяся, довольная, спортивная — ага, специально чтобы я почувствовал, какой я толстый и вообще во всем уступаю ей. Ничего, этим меня не купишь. Я сказал: я очень рад, что она хорошо провела время. Она улыбнулась.

Я улыбнулся.

До кровопролития пока еще не дошло.

На протяжении нескольких следующих дней Джил пыталась пробудить во мне стыд — в надежде, что я последую ее примеру и отправлюсь в спортзал.

Когда она поняла, что у нее ничего не получается, она применила тактику кнута и пряника. С одной стороны, она заявила, что спорт поможет улучшить нашу сексуальную жизнь, а с другой, указала на то, что, если я не буду заниматься спортом, мне грозит обширный инфаркт. Осознав, что могу проиграть войну, я решил перейти в наступление.

— Солнышко, проблема в тебе, а не во мне, — произнес я. — Ты ходишь в спортзал из чувства вины. Наша жизнь в Италии кажется тебе слишком беззаботной, и ты решила добавить в нее ложку дегтя.

— Чего?

— Все дело в том, что вы, лютеране с протестантами, вбиваете в головы людям по всему миру полную ахинею. Мы все должны посвятить себя боли и страданиям, а если, не дай бог, у нас в жизни появятся какие-нибудь мелкие радости и удовольствия, так от них надо тут же убежать, забиться в укромное место и усердно молиться — чтобы не попасть в лапы дьявола-искусителя.

— Ты что, хочешь сказать, что мне не нравятся радости и удовольствия?

Я пожал плечами.

— Я что, не говорила тебе, как хорошо себя чувствую после спортзала? Неужели ты думаешь, что все радости жизни ограничиваются одним только обжорством?

Я предпочел надуться и ничего не отвечать. Молчание порой бывает самым веским доводом, особенно когда тебе нечего сказать.

А потом она нанесла подлый удар, удар ниже пояса. Она попросила отставить шутки в сторону. До этого момента я наслаждался словесной дуэлью, но теперь она собиралась поговорить со мной серьезно.

— Зайчик, ты станешь лучше себя чувствовать. И дольше проживешь. — В уголках ее синих глаз предательски блеснули слезы.

— Ну пожалуйста, не надо, — заныл я.

— Ты только попробуй. Ради меня.

Господи Иисусе.

На следующий день я, как приговоренный, нацепил форму, в которой ходил на тренировки в Калифорнии: штаны цвета хаки, футболку на двух пуговицах и старый кашемировый свитер с закатанными рукавами. Да, когда мы жили в Калифорнии, я ходил в спортзал. Но это совсем другое дело. Там это закон.

В Калифорнии все ходят загорелыми и подтянутыми, а если ты не вписываешься в общую картину, у тебя будут проблемы с властями. Если вы в Калифорнии разжиреете или станете одутловатым, у вас отберут водительские права.

В Италии все иначе. Здесь другая культура, здесь древняя и мудрая цивилизация. Здесь никто не считает, что главная цель в жизни — потеть и пыхтеть в спортзале. Италия страна философов. Здесь принято сидеть за столом (да, на нем могут стоять еда и выпивка) и обсуждать с друзьями непростые, щекотливые, судьбоносные вопросы. Например, что съесть на ужин, который должен состояться через несколько часов.

Как часто случается в Умбрии, palestra в Треви является семейным предприятием. Им владеют Марко и его жена Паола — оба сложены как бодибилдеры, и у обоих такое выражение лица, словно они всем своим видом хотят сказать, что здоровее и тренированнее тебя. В кабинете сидела их дочь. Она делала домашнее задание и отрабатывала вот это самое выражение лица, чтобы в один прекрасный день взять дело в свои руки.

Джил меня со всеми познакомила, и Марко тут же поинтересовался, не желаю ли я купить абонемент на десять посещений, заверив меня, что в долгосрочной перспективе это позволит мне сэкономить кучу денег. На это я ответил, что не заглядываю далеко в будущее и предпочитаю жить сегодняшним днем, но тут, словно из-под земли, выросла Джил, которая протянула Марко кредитку. Надежды на идиллическую жизнь в Италии на глазах рассыпались в прах.

В углу зала как раз шли занятия на велотренажерах. Загорелый тренер Даниэль в майке отчаянно крутил педали и выкрикивал команды группе домохозяек, с восхищением глядевших на него.

— Salire! — рявкнул он, и женщины тут же переключили режим на подъем по горному склону. После этого Даниэль слез со своего велотренажера и принялся расхаживать среди домохозяек, вкрадчиво нашептывая объяснения каждой из них. Насколько я мог судить, никто из них не возражал против подобных знаков внимания. Я уверен, что подобная разновидность флирта встречается и в наших спортзалах, однако в Италии все было гораздо откровеннее.

Джил направилась к хитроумному эллиптическому тренажеру угрожающего вида, а я взгромоздился на беговую дорожку, стоявшую перед телевизором. Должен признаться, что на свете есть кое-что и похуже физических упражнений — итальянское телевидение. Особенно передачи, которые транслируются в дневное время. Медленно переставляя ноги после долгих недель разгульной жизни, я смотрел, как на экране то и дело наклоняется женщина, похожая на дешевую уличную проститутку. Зачем она наклонялась, было совершенно непонятно. У меня имелось только одно объяснение: ей хотелось продемонстрировать перед камерой свою грудь, надо сказать, весьма внушительных размеров. Создавалось впечатление, что ей предстояло выбрать одного из трех неотесанных молодых парней, с которым она пошла бы развлекаться за кулисы во время перерыва на рекламу. Она по очереди задавала им вопросы, просила представить себя в тех или иных ситуациях с сексуальным подтекстом, а молодые люди, силясь превзойти друг друга, с самодовольным видом, словно петухи, отвечали, бросая на соперников косые взгляды. Каждый из них пытался доказать, что именно он самый желанный мужчина на всей планете. К счастью, из того, что они говорили, я ничего не понимал.