Собравшись, мысленно представил виденные накануне вечером тела убитых жителей. Послушная память жёсткой кинолентой прогнала впечатавшиеся в неё образы невинно убиенных: и молодых, и старых… Сосредоточившись, майор выбрал самый страшный кадр из замелькавшего перед внутренним взором кровавого калейдоскопа: грудного младенца в испачканной бурыми пятнами светло-голубой распашонке. Светло-русый пушок на почти напрочь отрезанной головёнке и сбившийся набок великоватый для неё чепчик… Стервенея, прогнал этот кадр несколько раз. Остановил. Приблизил. Рассмотрел колышимый дворовым сквозняком светлый завиток возле неестественно бледного ушка, возбуждённо копошащихся на губах и в уголках открытых глаз неряшливых откормленных мух… Вспомнил пряный запах начавшегося тления…

Ненависть, помноженная на холодную ярость, яркой вспышкой пронзила сознание, разлилась в каждой клетке тела. Сделала его ловким и послушным.

Сан Саныч отчётливо понял, что виденного им осетинского ребёнка убил высокий курчавый капитан. Грузинский милиционер. Это он сейчас стоит в темноте напротив его окна и, не торопясь, меняет рожок автоматного магазина.

Сан Саныч ощутил направленный прямо на него взгляд, почувствовал возбуждение своего противника, его опьянение безграничной властью над находящимися в гостинице безоружными людьми.

Майор расширил ноздри и вдохнул в себя ночь за окном.

Ночь пахла застарелым потом его врага.

Глупо стрелять наобум, лишь затем, чтобы спугнуть распоясавшихся "борцов за свободу". Надо было дождаться, когда противник снова откроет огонь и тем самым обозначит себя.

Сан Саныч снял автомат с плеча, направил ствол в темноту перед собой и, изготовившись к стрельбе, стал ждать. Прямо в створе прицельной планки разыгравшееся воображение нарисовало одутловатое лоснящееся лицо с чёрными, закрученными на краях губ усами. Подброшенная фантазией картинка была настолько убедительной, что когда, прямо в перекрестии мушки и прицельной планки, возникла частая морзянка трассеров – Сан Саныч не удивился.

Он задержал дыхание, сместил прицел чуть выше пульсирующего огонька и плавно нажал на спусковой крючок. Три выстрела сравнительно малокалиберного АКС-74 на фоне сдвоенного лая милицейских АКМов прозвучали несерьёзным дискантом.

Сквозь канал разряженного воздуха, продавленный автоматной очередью между участниками огневого контакта, по характерному сопровождающему отдачу хрустящему эху, майор понял, что попал своему противнику в лобную кость. Воображение дорисовало два пулевых отверстия, словно в замедленной съёмке возникшие у переносицы грузинского капитана.

Майор ещё пару секунд постоял неподвижно, фиксируя в памяти подробности привидевшейся ему картинки, затем выдохнул оставшийся в лёгких воздух и опустил автомат.

– Ты что, Сан Саныч? – раздалось из-под одной из кроватей. – Шмальни ещё пару раз!

– Да, Саныч, добавь там огоньку, чтобы конкретно обделались!

– Всё, ребята. Завалил я его…

– Кого? – изумилась показавшаяся из-под левой кровати голова.

– Кого-кого?.. Капитана грузинского! Прямо в лоб попал…

Оба соседа вылезли из-под своих "укрытий" и, осторожно ступая по укрытому одеялом битому стеклу, приблизились к зиявшему пустыми глазницами оконному проему.

– Какому капитану, Сан Саныч? Ни хрена ж не видно…

– Действительно… Только макушки кустов, да кусок дороги виднеются… Темно, как у негра… Откуда стреляли-то?

Сан Саныч перехватил автомат в левую руку и жестом правой показал направление: там и там…

– М-да… – отозвался один из капитанов, безошибочно угадав точку, по которой только что отстрелялся их сосед. – Может, всё-таки пальнёшь? Пару раз? По второму?

В ответ майор только устало махнул рукой.

– Куда? Его и след-то простыл… Да и, не дай бог, по какому осетину попаду…

Развернувшись от окна, он прошёл между посторонившимися капитанами вглубь комнаты и уселся на свою кровать.

– Первого точно завалил, Саныч? – снова поинтересовался один из капитанов и предложил: – Может свет включить?

Он, было, двинулся к выключателю, но, чертыхнувшись, остановился. Наклонился и поднял что-то с пола. Прямо из-под ноги.

– Вот чёрт! Гильза – ещё горячая!.. А по ощущениям уже с полчаса прошло… Так как насчёт света-то? Опять же сходим, посмотрим, – что там и как…

– Сидите уж… Скоро рассветёт, тогда и сходим. А пока давайте лучше оденемся. До рассвета, один чёрт, уже не уснём…

В соседних комнатах зашевелились и стали перекликаться любители азартных игр. Судя по их относительно спокойным голосам, потерь среди постояльцев гостиницы не было.

В проеме так и оставшейся открытой двери появилась фигура пришедшего в себя молодого десантника.

– Товарищ майор, автомат отдайте… Ротный убьёт…

Усевшиеся на одну из коек капитаны, толкнули один другого локтями и деликатно прыснули в кулак.

– Ты там обут, воин? А я – нет!!! – отозвался майор. – А посему заходи сам и бери! Да, и ещё… Найди-ка где в кладовке веничек или щётку – стекла на полу, как грязи…

Он поставил автомат на предохранитель и протянул его солдату.

– Оружие боевое, заряженное. Поставлено на предохранитель. Майор Шевчук выполнял упражнение номер три по ростовой мишени. Цель поражена. При выполнении упражнения израсходовано три патрона…

У присутствующих реакция на вполне стандартный для занятий по огневой подготовке доклад была различной. Солдат хмыкнул, а перенервничавшие капитаны заржали в полный голос…

Один из них, перестав смеяться, принюхался:

– По-моему террористы канализацию пробили…

Сан Саныч спохватился, нащупал стоявшие у кровати кроссовки, тщательно вытряхнул из них осколки стекла и обулся.

– Я сейчас…

Вяло бредущего десантника он догнал уже в самом конце коридора.

– Ты вот что, воин… Простирни свою "хэбэшку" в умывальнике. И исподнее тоже. Просто возьми и раза три прополощи. Отожмешь покрепче – к утру будет сухое. А ротному и всем другим, если что, скажешь, что ночью в коридоре пол мыл, а когда стрелять начали, наступил на ведро и упал. Нечаянно. Понял?

Солдат смутился, но кивнул с признательностью:

– Спасибо, товарищ майор! А с патронами как? Ротный у меня – зверь…

– Видел я твоего зверя… Разберёмся! И не таким мозги вправляли! Давай-давай, пошевеливайся! – майор подтолкнул солдата к туалетной комнате. – Да, воин … У тебя патрон в патроннике остался. Не забудь рожок отсоединить и затвор передёрнуть. Прямо сейчас сделай, а то или сам, или твой ротный сдуру кого ненароком продырявите…

– Не волнуйтесь, товарищ майор! Всё как надо сделаю. Вы уж простите… Там… Даже не знаю, что на меня нашло. Мозги совсем отключились. Показалось, что убили.