– Конечно, – согласился Лапа. – Только мне наклейки и не нужны. Их Борька Сазонов собирает, а у него есть клетка. Громадная, как курятник. Можно целую стаю чечёток держать.

– Меняться будешь? – понял Алька.

– Меняться. На вокзал пойдёшь со мной?

Альке не велели одному ходить на вокзал. Но сейчас он рассудил, что идёт не один, а с Лапой. К тому же они так давно не виделись.

– Топаем? – спросил Лапа.

– Топаем.

До вокзала было далеко, и они пришли, когда часы показывали почти девять. Но солнце ещё светило, потому что стояли летние, долгие дни.

У входа на перрон дежурил дядька с красной повязкой.

Но Лапа знал, где в чугунной решётке забора есть дыра. Он помог пролезть Альке и пролез следом.

– Сейчас на третий путь поезд из Владивостока подойдёт, – сообщил Лапа. – Давай скорей!

Но на втором пути тоже стоял поезд. И в него всё время входили люди.

– Проскочим, – решил Лапа.

Он взял Альку за плечи, протиснулся вместе с ним к подножке, подсадил его. Алька и сам не заметил, как оказался в тамбуре.

Лапа соскочил с другой стороны на платформу.

– Прыгай! – крикнул он Альке и протянул руку.

Алька собрался прыгнуть. Но в это время какая-то тётка с корзинами, перекинутыми на полотенце через плечо, сердито блестя глазами, оттолкнула Лапу и полезла в вагон. Не мог же Алька прыгать на её корзины!

Вдруг поезд дёрнулся. Алька снова кинулся к выходу.

Но опять какой-то дядька с узлом уже на ходу вскочил на подножку. Вагон медленно поплыл вдоль платформы.

– Да прыгай же!! – заорал Лапа.

Но Алька испугался. Он в первый раз попал в поезд. А вагон пошёл быстрее. Лапа бросился следом и хотел прыгнуть на подножку, но какой-то мужчина в соломенной шляпе ухватил его за плечо и стал что-то говорить.

– Лапа-а!.. – закричал Алька и заплакал, но мужчина держал Лапу – тот не мог вырваться.

А вагон дёрнулся, побежал быстрее, стуча колёсами, и Лапу не стало видно за другими людьми.

Алька, плача, оглянулся. В тамбуре никого не было. Куда поезд идёт? Алька не знал. Может, он увезёт Альку до самого океана.

Это так испугало Альку, что он даже перестал плакать. Он машинально вытер со щёк слезы и широко открытыми глазами стал смотреть из вагона. А мимо проплывали низкие дома из кирпича, красные товарные вагоны, водонапорные башни и тополя. Верхушки тополей ещё золотились от солнца.

Алька дёрнул дверь, которая вела внутрь вагона. Ведь там же есть люди, должны же они помочь! Но дверь была тяжёлая, не поддавалась. Алька подумал о Лапе. Ему сейчас тоже плохо. Алька оглянулся. Увидел тяжёлую железную рукоятку и надпись с белой стрелкой: «Тормозить». Поезд мчался уже полным ходом, торопился к океану, а город оставался позади. Алька всхлипнул и взял железную рукоятку. Она не поворачивалась. Алька налёг животом.

И тут загремела отодвигаемая дверь.

Хорошо, что Алька вытер слезы. Это было не так уж важно, но всё-таки хорошо, потому что через секунду он услышал:

– Алька!

В тамбуре стоял Игорь.

Алька вскрикнул от радости и чуть не вывалился в открытую дверь.

– Я случайно… – заговорил он и засмеялся: – Я хотел на третий путь… Там Лапа остался. Ты за него заступишься, ладно? Мы шли собирать наклейки…

Ему было теперь не страшно. И Лапе тоже не попадёт ни от кого, потому что есть на свете Игорь.

Он заступится.

– Дурень ты!-сказал Игорь. – А если бы попал под поезд?

– Я не под поезд… – улыбался Алька. – Я же в поезд попал.

И тут он перестал улыбаться. Он понял. Ведь Игорь тоже в поезде. А поезд идёт к океану.

Алька отошёл. Прижался спиной к холодной железной стенке.

– Алька, – сказал Игорь, – ты что на меня так смотришь? Ты что, Алька?

Алька тихо спросил:

– Всё-таки уезжаешь, да?

– Куда? – Кустики бровей у Игоря поползли вверх.

– На Дальний Восток…

– Ну что ты, – ласково и серьёзно сказал Игорь. – Это же пригородный поезд.

Алька поверил сразу. И он почему-то почувствовал, что очень устал. Будто четыре часа подряд гонял тяжёлый мяч. И у него снова защекотало в горле.

– Не веришь? – говорил Игорь. – Ну, смотри, это же пригородный вагон. – Он открыл дверь. – Видишь, даже полок для лежания нет. И куда я поеду без вещей?

Алька хотел сказать, что верит, но боялся разжать зубы. Он мог бы тогда не выдержать и снова заплакать.

– Не веришь… – грустно усмехнулся Игорь и сел перед Алькой на корточки.

Вагон трясло, и у Игоря на лбу вздрагивала густая прядь волос.

– Хорошо, – сказал Игорь. – Ладно, Алька, поедем со мной. Увидишь сам. Я всё равно обещал тебя взять на ТЭЦ. А сегодня у меня там дела. Идёт?

– Идёт, – сказал Алька и прижался щекой к плечу брата.

– Мы позвоним со стройки в город, – говорил Игорь. – Мама в поликлинике дежурит? Ей и позвоним. А ночью приедем.

– Ночным поездом? – прошептал Алька.

– Ночным. Вернёмся с рабочими второй смены, которые живут в городе. А ты не уснёшь?

– Игорь, – снова прошептал Алька, – ты, значит, будешь писать? Про железо?

– Да, – сказал он.

– А… – начал Алька и замолчал. Он понял, что о Верухе спрашивать не надо.

За стеклянной дверью вагона уже начинали сгущаться сумерки. «Скоро стемнеет, – подумал Алька. – И этот поезд тоже станет ночным». Алька вспомнил свою комнату и сумерки за окном. Может быть, сквозь эти сумерки долетит в комнату гудок ночного поезда. Издалека, тихий-тихий… И услышит его только тень, похожая на медвежонка с воздушным шаром. Больше некому слушать голоса тепловозов. Алькина кровать пуста – ночной поезд несёт его на ТЭЦ. И Алька стал думать о стройке…

– Мы с тобой слазим на подъёмный кран? – спросил Алька.

– Посмотрим, – сказал Игорь.

– Ты мне там всё покажешь?

– Покажу.

– И синие огни?

Стучали колёса. Весело протрубил тепловоз.

Игорь сказал;

– И огни.

1962 – 1964 г.г.