В общей сложности меровингское королевство было гигантским, но королевская власть ослабевала по мере удаления от центра. Начиная с третьего круга удерживать земли можно было только при регулярной демонстрации силы. Тем не менее отметим, что логика Teilreiche упрощала управление этими территориями, расположенными как оболочки луковицы. Действительно, в результате тщательного раздела каждый государь должен был получить взаимно дополняющие друг друга земли. В результате каждый Teilreich включал часть центральной зоны, немного Аквитании или Прованса и контролировал одно-два периферийных герцогства; кроме того, каждый Меровинг имел определенные права на то, чтобы заставлять сопредельные народы уважать его, и на зону для завоевания или выдвижения новых притязаний. Структура таких государств может показаться непрочной, но военные успехи франков показывают, что эта система умела продемонстрировать грозную эффективность.

Управление территориями

Чужестранцам, прибывавшим в Галлию, как Брунгильда, управление Regnum Francorum из-за его сложной географической структуры могло показаться экзотическим.

У вестготов, как до них у римлян, была одна столица — Толедо, где находился определенный набор центральных служб. Но во франкском мире ничего подобного не наблюдалось. В каждом Teilreich'e VI в. за каким-либо городом, конечно, признавался статус sedes regiae («столицы королевства»), но это было лишь громкое название, означавшее немного. В этом городе находилась одна из резиденций короля, и по обычаю властные церемонии проводились по преимуществу там. Но ни следа администрации, архивов и придворной жизни там не было.

Если франкская столица использовалась в лучшем случае для представительских функций, настоящим центром отправления королевской власти был дворец. Впрочем, этот термин означал не столько здание, сколько временное место пребывания двора. В самом деле, меровингский король, наподобие императора поздней античности, оставался полукочевым государем, объезжающим принадлежавшие ему владения. Так что каждый Teilreich насчитывал до десятка мест, где располагались дворцы. В отсутствие короля такой дворец был лишь обыкновенной виллой. Но когда там жил король, там на время размещался двор и центральные ведомства. Дворцовый персонал включал высших сановников, прежде всего казначеев (казна называлась «Палатой», camera), нотариев, издававших официальные акты, и королевский юридический персонал. Ко дворцу же относилась вся челядь, служившая королю и королеве. Слуг короля, похоже, было больше, чем служителей государства. Но в ту эпоху слуги и дворцовая администрация были сильно перемешаны между собой; на другом берегу Средиземного моря Византийская империя переживала такую же эволюцию.

После столицы и дворца третьим местом отправления меровингской власти было общее собрание (лат. placitum, фр. plaid). Этот термин означал собрание свободных людей, которых король созывал в выбранном им месте минимум раз в год. Такое собрание часто происходило весной, перед началом войны, но созывались и осенние собрания, когда в них чувствовалась необходимость. На общем собрании король выносил на обсуждение народа для принятия решений вопросы, интересовавшие всех: выпуск нового закона, основные направления стратегии или суд над вероломными аристократами. Этот институт, конечно, имел германские корни, но не станем усматривать в этом крайне формальном собрании некую зачаточную форму демократии. Ведь если теоретически в обсуждении участвовали все воины, решающий голос имели только магнаты королевства. Когда король был силен, общее собрание служило ему просто конторой для записи актов. В противном случае проведение такого собрания позволяло ему устроить переговоры со знатной олигархией.

Со столицей в виде пустой скорлупки, бродячим дворцом и ежегодным собранием меровингское государство могло бы показаться очень слабым. В некоторых отношениях так оно и было. Однако скудость центральных институтов отчасти компенсировалась сильной децентрализацией власти. Управление королевством фактически происходило на уровне cité, то есть римского города, окруженного зависимой территорией. В VI в. эту территориальную единицу все чаще называли словом паг (pagus); от него происходит наше pays [страна]. Несмотря на некоторые модификации в зонах, особо затронутых смутами V в., старое римское административное деление осталось почти неизменным.

В каждый паг меровингский король назначал графа. Задачей графа было собирать налог, созывать войско и в более широком смысле — контролировать территорию. При нем было несколько подчиненных, прежде всего секретари и ответственные за округа, сотники. Как всякий античный высший сановник, меровингский граф был прежде всего судьей. Желая провести суд, он созывал нескольких свободных людей, знавших закон и обычаи; эти люди служили ему заседателями. Такой местный суд называли mallus, и одно только название его уже свидетельствует о смешении в судопроизводстве римских и германских форм. Однако меровингский граф был не племенным судьей, а государственным служащим, приносившим присягу. Кроме того, меровингский государь мог по своей воле его переместить или отозвать. Зато граф получал фиксированное жалованье. Кроме того, ему доставался процент со штрафов, и он был заинтересован судить строго.

Тем не менее в вопросах регионального управления Меровинги оставались в большой мере прагматиками. Когда старая система в аннексированном регионе работала хорошо, они ее не трогали. В Провансе, например, по самый VIII в. сохранялся высокопоставленный чиновник, именуемый «патрицием», титул которого представлял собой наследие периода остготской оккупации. Точно так же управление Баварией было доверено местным правителям, которым франки иногда разрешали использовать этнический титул «короля». Впрочем, административную карту Regnum Francorum. меньше всего можно считать застывшей. Не во все паги обязательно назначался граф, и в случае необходимости Меровинги объединяли несколько городов под властью крупного чиновника, получавшего громкий титул «герцога».

С той же гибкостью франкские короли могли допускать отклонения в системе государственной службы, теоретически однородной. Некоторые графы оставались на своих постах десятилетиями, и бывало, что после смерти того или другого из них король соглашался передать эту должность его сыну. Однако необязательно видеть в этом движение в направлении феодализма. С тех пор как в течение V в. римские школы исчезли, административная компетентность стала редкостью, и эти знания передавались в рамках семьи. Допуская в отдельных случаях какую-то наследственность публичных должностей, Меровинги наилучшим образом восполняли нехватку квалифицированных кадров.

Остается выяснить, была ли эта система управления королевством эффективной. В этом вопросе источники очень трудно поддаются интерпретации. Известно, что некоторые графы и герцоги в VI в. время от времени устраивали мятежи, но непохоже, чтобы таких было больше, чем вероломных наместников в славные времена Римской империи. Точно так же, несмотря на очевидные недочеты, правосудие на местах как будто осуществлялось с определенной регулярностью. Кроме того, многочисленные сборники формул, сохранившиеся от меровингского периода, показывают, что унаследованная от Поздней империи форма бюрократии продолжала существовать; по мере возможности эти образцы документов обеспечивали правильную передачу частных наследств и гарантировали уважение к индивидуальной собственности. Конечно, Regnum Francorum не мог претендовать на уровень подготовленности, свойственный римской администрации. Но меровингские короли знали пределы своих возможностей и изо всех сил старались сберечь прерогативы, которые сохранили. Напротив, Каролинги будут притязать на воссоздание могущества античного государства, но не смогут помешать герцогам и графам присвоить в конце IX в. всю совокупность полномочий короны.