книги Сьюзен Кросс, я вдруг поняла, насколько глубоким может быть отчаянье человека, не способного отделаться от лишнего веса. Насколько трудно ему жить в обществе, которое, с одной стороны, возводит в культ молодое спортивное тело, и одновременно с этим превращает еду в фетиш.

Раньше мне казалось, что Настя мается дурью.

Не хочешь быть жирной? Стань стройной!

В чём проблема?

Но теперь, прочитав о страданиях бедняжки Энни, я смогла взглянуть на ситуацию с Настиной точки зрения…

***

Сегодня утром, едва включив компьютер, моя помощница первым делом отправилась на любимый сайт — проверять, как поживают её подруги.

— Насть, а, Насть!

— У меня ещё три минуты! — недовольно отрезала дармоедка. — Двадцать минут ты сама разрешила!

— Да нет. Просто хотела узнать, имела ли история с Тенгизом какое-то продолжение.

Настя тут же оторвалась от компьютера.

— Тебе действительно это интересно?

— Конечно!

— О-о, — с благодарностью выдохнула Настя. — Мне приятно, что ты расспрашиваешь меня о чём-то, не связанном с работой.

— Мы вроде как друзья.

— Да уж. Мы не друзья. Ты жестокий эксплуататор, а я несчастный пролетарий.

— Вот прямо совсем я тебя замучила! А ты найди-ка в нашем городе такую же зарплату.

— Хорошо-хорошо, убедила. Про Тенгиза рассказывать, или ты уже меня возненавидела за строптивость?

— Рассказывай.

— Он уехал в Москву, а я потом узнала, что беременна.

— А-а-а! — закричала я.

Боже мой, боже мой! Всё сходится…

Это невероятно!

Я уже схожу с ума от этих совпадений!

— Вот такой сюрприз. Хотела сообщить счастливому папаше — не смогла. Тенгиз, видимо, внёс меня в чёрный список. Его телефон не отвечал, в соцсетях он меня игнорировал. Я не стала навязываться.

— А как отреагировала Изабель на известие о беременности?

— Обрадовалась. Сказала, что бог нам послал волшебный подарок, грех от него отказываться. Тенгиз хоть и поступил, как подлец, зато был парнем хоть куда. Великолепный генный материал.

— Почему бы его не использовать?

— Вот именно. Кроме того, Изабель совершенно справедливо предположила, что с годами я стану ещё толще. Ведь как мы ни старались, а мне никогда не удавалось похудеть до нормальных размеров. А большой вес — препятствие для зачатия. Кто знал, найду ли я ещё когда-нибудь партнёра, да и в принципе смогу ли зачать. Поэтому мы решили рожать.

— И что пошло не так?

— Всё. У меня был какой-то неимоверный токсикоз… Я реально загибалась. А потом ещё и отравилась.

— Чем?!

— А как определить? Учитывая, какое количество пищи я сжираю каждый день… Вот. На седьмой неделе беременности угодила в больницу. Увезли на «скорой» чуть ли не в коме. Ребёнка я не уберегла.

— Надо же… Как жаль!

— Мы с Изабель рыдали несколько месяцев.

— Она тоже переживала?

— Ещё бы. Она всегда за меня переживала и ставила мои интересы на первое место.

— Вот как… Понятно…

Я вздохнула, выражая сочувствие Насте, и отвернулась к компьютеру. На экране висел текст — начала сочинять письмо в адрес чешской компании, производящей шоковые замораживатели плазмы крови. Но буквы перед глазами сливались в сплошную чёрную линию, я не могла прочитать ни слова. Меня занимала сейчас другая тема.

Энни… Настя…

Элизабет… Изабель…

Луис… Тенгиз…

Что здесь создано фантазией автора? Где выдумка, а где правда? Чему я должна верить? Не понимаю, каким образом стали возможны все эти невероятные совпадения…

12. Секс на телескопическом погрузчике

Как строят свой график работающие мамы с детьми? Я знаю. Это то же самое, что пытаться упаковать ватное одеяло в спичечный коробок. Когда Натка была маленькая, а я только-только затеяла бизнес, ничто не вызывало во мне большего раздражения, чем факт наличия в сутках всего двадцати четырёх часов.

Мне требовалось гораздо больше. Я ощущала себя балериной, которая крутит фуэте на канате, натянутом между двух небоскрёбов, и при этом ещё жонглирует сотней фарфоровых тарелок.

Теперь дочка выросла, и я превратилась в «дистанционную маму». Натка во Франции, и всё, что от меня требуется, — отправлять каждый месяц деньги и контролировать по скайпу процесс духовного созревания ребёнка. Это занимает пять минут в день.

Семейный быт тоже виртуозно мною организован: мы с Вольдемарушкой не только не расписаны, но даже и не проживаем вместе. Идею любимого мужчины посадить женщину на короткий поводок я придушила на корню. Натка вздыхает — она боится, что я из-за своего пренебрежения институтом брака потеряю Володю. А она так его любит!

А я-то как его люблю!

Мой Вовочка.

Но речь сейчас не об этом. А о том, что в настоящее время я нахожусь в невероятно благоприятных условиях для занятия бизнесом. Не сравнить с тем, что было раньше. Почему же мне постоянно не хватает времени?

Я чёткая и организованная, весь день расписан по минутам. Но моё идеальное расписание рушится, словно карточный домик, из-за всеобщей расхлябанности. Складывается ощущение, что большинство людей не понимает: время — дороже денег, это единственное, что нельзя вернуть. Можно поправить здоровье, вновь заработать потерянные средства, восстановить испорченные отношения… Но с временем этот фокус не пройдёт. Бесценное, невосполнимое, оно исчезает в чёрной пропасти, разверзнутой рядом с каждым из нас.

Убивать собственное время и воровать чужое — национальный спорт россиян. Сегодня три моих заказчика опоздали, а два других перенесли встречу. Налоговый инспектор целых семь минут разговаривала по телефону с сыном — а ведь я сидела у стола с документами наготове!

Таким образом, мой элегантный и тщательно разработанный еженедельный план превращается в конспект биолога, наблюдающего за семейкой сурикатов: все бегут туда, потом все бегут сюда, потом все носятся по кругу, потом на одно мгновение замирают, выпучив глазки и оттопырив ушки, и потом снова куда-то бегут…

А спать я ложусь в четыре утра — разгребаю завалы. Хотя по графику должна отправляться в кровать ровно в полночь…

Вот и сейчас мне ужасно хочется спать. Но я обязана дочитать историю американской сиротки Энни. Сколько сюрпризов ещё меня ждёт?

«…Мне не хватало смелости. Шли годы, а я всё никак не решалась расправиться с Элизабет. Кроме того, я настолько привыкла быть рядом с ней в роли прибитой и затюканной родственницы, что уже и не представляла, как буду жить на свободе. А тётя тоже не смогла бы справиться без меня, за все эти годы я превратилась в её правую руку, в безотказную и безгласную служанку.

Мне нравилось видеть, как она стареет. Элизабет давно перевалило за пятьдесят, вся её жизнь сосредоточилась на разнообразных косметологических процедурах — лишь бы замедлить старение. Но надо признать, она