люди, которых ты знал всю жизнь. Соседи. Родные. Друзья. Знакомые. Каждый из них был кому-то другом и товарищем, званным гостем к чаю. А потом… все перевернулось.

В одну ночь…

Огонь… уничтожил все.

Любовь. Жизнь. Свободу. Будущее.

И Сережу забрал… огонь… в ночи…

— Олеся?

Огонь полыхает передо мной. А я стою босыми ногами в снегу.

— Олеся? Ты слышишь меня?

Делаю шаг, и ноги проваливаются в сугроб все глубже. Огонь горит в глазах.

— Олеся? Ты как?

Сотни людей вокруг. Сотни черных глаз. Сотни врагов. А я… совсем одна…

— Олеся!

И только Василиса… одна лишь Василиса стоит вдали… и держит в руке… огонь…

— Мам!

Я открыла глаза.

Проснувшись, словно вынырнув из транса, я быстро заморгала и огляделась. Хижина Досуга. Гудит кондиционер. Василиса смотрит на меня, протягивая стакан воды.

— Мам, ты чего?

Снова моргаю и смотрю на дочь. Андрей позади нее тревожно глядел на меня.

— Что случилось? — не поняла я.

— Ты уснула, — объяснил Андрей, — так быстро, что я сам не заметил. Мы о чем-то говорили, а потом… бух!

— Правда? Я так быстро уснула? Прости, Андрей, я не хотела…

— Ничего страшного. Это даже забавно.

Но мне не было забавно. Мысли путались. Я совсем не помнила, что мне приснилось. И был ли это сон?

Сделав несколько глотков воды, я спросила у Василисы:

— Как сходила?

— Нормально. Она тебя ждет.

— Уже?

— Да. Поспеши.

— Василек, точно все хорошо прошло?

— Да-да, мам, не переживай. Мы просто пообщались. Я не должна тебе все рассказывать. И ты не рассказывай мне ничего. Сама все поймешь.

Андрей уже успел предупредить меня, что дети не станут ничего рассказывать после сеанса с Катериной. Сейчас мне такой исход было легче принять.

— Ладно, я пойду.

— Тебя проводить?

— Нет-нет, я помню, где ее дом. Я сама.

— Ладно. Удачи, мам.

* * *

В комнате царил аромат благовоний. Тонкие палочки, стоящие в стеклянных маленьких бутылочках, пускали струйки синеватого дыма. Звучала еле слышная расслабляющая музыка. Все усыпано мягкими подушками, разбросанными поверх ковра. Полумрак. Рыжеватый свет свечей.

Закрыв двери за собой, я услышала мягкий нежный голос Катерины:

— Присаживайтесь, Олеся.

Она сидела среди подушек по-турецки, положив руки на колени. Катерина смотрела прямо на меня, приглашая присесть.

Я села на что-то мягкое. Дым окутал нас благовонным облаком. Музыка укутала нас в покрывало нежных звуков.

— Чай. Пейте.

Сама не замечаю за собой — чашка уже в руках. Пью зеленый чай по личному рецепту Катерины. Она тоже пьет.

А потом Катерина делает легкое движений рукой, и я слышу звук метронома.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

— Давайте начнем.

Ее голос убаюкивает.

Но я борюсь со сном. Я смотрю на Катерину, и ее лицо растворяется. Ее глаза заполняют все пространство вокруг.

Я утопаю в них.

— Олеся.

Звуки собственного имени слышать так приятно. И еще приятнее, когда их говорят таким нежным ласковым голосом.

— Расскажите мне, что вы почувствовали, когда потеряли своего мужа.

Ее вопрос выталкивал меня в реальность, в которую мне совершенно не хотелось возвращаться. Я лишь смотрела на длинные волнистые волосы Катерины. Моргая, я вспоминала ее обнаженное тело, ее спину, ее талию, ее грудь. Она стала для меня нимфой. Нежная и волшебная, будто сотканная вся из потоков энергий. Она не была человеком. Она становилась для меня чем-то большим и значимым.

— Чем для вас стала его смерть?

И я отвечаю, не задумываясь. Когда смотришь в ее глаза, мысли так легко превращаются в слова.

Стоит лишь заставить себя говорить.

— Лестницей во мрак.

— Расскажите мне про эту лестницу. Какая она? Куда она ведет?

— Ступени холодные. Высокие. Каждый новый шаг — провал в пустоту. Я спускаюсь вниз, не видя света. Впереди — тьма. И за спиной тьма.

— Но вы видите ступени, не так ли? Там есть свет?

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

— Нет. Никакого света. Просто мои глаза уже привыкли к темноте. Я вижу лишь очертания ступеней. И делаю новый шаг, погружаясь все дальше и дальше.

— Вы знаете, куда ведут ступени? Что ждет вас в самом конце лестницы?

— Вода. Черная вода. Ноги мокнут. Я проваливаюсь. И тону.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

— Вы не умеете плавать?

— Нет. Я просто тону. Воздух заканчивается. И я умираю.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

— Что там дальше? Что вас ждет за чертой смерти?

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

— Ночь. Снег. И огонь.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

— А ваша дочь? Василиса? Что будет с ней? Она идет с вами?

— Я одна. Я совсем одна.

— Но где же Василиса?

— Ее нет… ее просто нет…

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

— Что для вас так важно получить в «Потоке»? К чему вы стремитесь?

— К Воздаянию. И Обнулению.

Черные каменные ступеньки стелются передо мной в бесконечную лестницу, ведущую в черную пустоту. Я спускаюсь все дальше и дальше. Дым окутывает меня. Метроном стучит. Я делаю шаг за шагом, погружаясь все дальше во мрак. Вода в конце. Холодная. Мокрые ноги. Я проваливаюсь. Вода наполняет меня. Вода над моей головой. А дальше холод. Зима. Снег. Ночь.

Сотни людей. Сотни огней.

И Василиса… где она? Где?..

— Василиса!

Я открываю глаза и смотрю на Катерину. Она, как и прежде, сидит передо мной в облаке синего дыма. Она протягивает мне чашку чая.

— Олеся, все в порядке. Вы в безопасности.

— Что это было?

Я еще в своем уме! Я что-то почувствовала. Что-то пугающее. Что-то темное. Оно повторяется.

— Олеся, тише-тише. Вам не надо бояться. Выпейте еще чаю.

— Не хочу никакого чая! Мне от него нехорошо.

— Это просто ваша психика проецирует боль в жуткие видения. Я здесь, чтобы помочь вам избавиться от них, Олеся.

— И с Василисой вы проделывали то же самое?

Не могу представить, чтобы моя дочь пережила подобный кошмар.

— Олеся, милая, доверьтесь мне. Этот кошмар — часть вашего пути к Обнулению. Никто не говорит, что дорога будет усеяна полевыми цветами и бабочками. Чтобы выбраться из кошмара, нужно погрузиться в него. Позвольте я возьму вас за руку? Я стану вашим светом во мраке. Я проведу вас к свободе и спасу.

Катерина подается вперед и берет меня за запястье. Ее кожа теплая и нежная. Она касается пальцами моей ладони и сжимает ее крепче.

— Я с вами, Олеся. Я вас не оставлю. Ваш путь очень сложен и тернист. Он труден, но вы — настоящий воин. Олеся, вы не из тех, кто сдается, так ведь? Вы всегда боролись до самого конца. И никогда ни о чем не жалели. Вы прогибали этот мир под себя, Олеся.