— Чтобы на меня все соседи пальцами начали показывать и в приличные дома пускать перестали? Родовитой боярыне с бродягой связаться?

— Тогда скажи, чего ты хочешь, Верея? Ты не хочешь, чтобы я был твоим, ты не хочешь, чтобы я стал чужим. Ты не хочешь обо мне слышать, но не хочешь, чтобы я забыл о тебе. Ну, ответь: чего тебе нужно? Ты уже все уши мне прожужжала своими родами и моим безродием. А сама держишь за сердце, как собаку на цепи.

— Ты рода моего боярского не трожь! — моментально окрысилась девушка. — Сам-то кто? Хоть про своего отца что знаешь?

— Отец — программист, дед артиллеристом был, прадед тоже. Полег на Отечественной.

Боярыня некоторое время лежала, обдумывая услышанное, пока наконец не высказалась:

— Колдунами в роду пугать людей знатных еще можно, но похваляться ими — никак. Я же велела тебе уезжать! Ты меня перед людьми позоришь. А ну, заметит кто, что знакомы мы? Вспомянет, что на свадьбе в Белоозере ты круг шатра моего вился часто?

— Вранье, — отмахнулся Середин. — Я из него не выходил…

— Вот именно! — стукнула его Верея кулачком по плечу. — Позора моего добиваешься? Уезжай из Рязани, Олег. Я тебе еще четыре дня назад велела: уезжай! Уезжай немедля, коли и вправду любишь.

— Отчего тебе самой не уехать, коли это так страшно? — откинулся на спину Середин. — Вы ведь птицы вольные — куда хотите, туда и катите. Это мне никак с товаром своим не сладить.

— В другом месте отдашь, Русь большая. А у нас тут дело важное, неотлучное.

— Что же это за дело такое хитрое? Только не говори, что вы тоже собираетесь заграбастать себе всё сокровище…

— Так ты знаешь?! — рывком села в постели Верея. — Ты что, тоже за этим приехал?

— За чем?

— За схроном князя Черного.

В голове у Середина словно бомба взорвалась: ну, конечно!!! Как он сразу не догадался? Легенда о князе Черном, основателе Чернигова, сгинувшем в походе на южных разбойников, на Руси от мала до велика всем известна. Чай, выросли на этих землях, не свалились, как Олег, из других времен. Вот почему тут столько народу в городе сидит да за Обью смотрит! Ждут, когда идолы вверх по реке поплывут. Как он сам-то не догадался? Если Муромский князь и вправду идолов отчих порубит, то ведь с реки Смородины не просто заклятие спадет, что Явь от Нави обороняет. Там ведь и защита магическая рухнет, которая добычу княжескую от рук чужих стережет. Про клад этот все ведают. Про пристрастие князя Глеба к вере византийской, про его указ святилище снести — тоже многие слыхали. Немало людей и вывод правильный сделали…

— Ты не знал… — Нежные пальчики боярыни сжали его горло. — По лицу вижу: не знал!

— Знал, не знал — но про сокровища первым спросил, это не ты мне проболталась.

— Теперь и ты никуда не уедешь… — Девушка отпустила его горло, пригладила усики, бородку, провела кончиками пальцев по губам. — Князь Рюрик сразу всех ратников с собой забрал. Сеча, сказывал, случится немалая, когда все охотники у схрона вместе соберутся. Найти не успеют, а уже делить начнут.

— Так уезжай, Верея, пока не началось.

— Еще чего! — фыркнула девушка. — Чтобы золото всё в чужие руки ушло? По совести, мне оно должно принадлежать. Я его больше всех достойна!

— Это почему?

— Пора мне, — не ответила на вопрос боярыня и накрыла ладонью его рот. — Я князю Рюрику сказывала, токмо на волхвов глянуть иду, что из святилища Святовита, с Руяна. Как бы не заподозрил чего.

— А хочешь, я его на поединок вызову? Или оскорблю так, что сам с мечом кинется?

— Я тебе дам! — На этот раз ее кулачок больно стукнул ведуна по носу. — Титула княжеского лишить меня хочешь? Я тебе дам судьбу мою калечить! Мы осенью сговорились свадьбу справлять, земли объединять под сына старшего, дабы род крепчал. Только посмей.

— Ну-ну, — поднялся с постели Олег и двинулсяк одежде. — Вам, конечно, сокровище аккурат к месту будет. Для казны княжеской да свадьбы богатой. Меня хоть пригласишь?

— Ты куда пошел?

— Что?

— Куда пошел? — строго поинтересовалась Верея. — Коли ты ночью спал, а не блудил, как кот мартовский, то сил у тебя еще должно остаться. Иди сюда. Докажи, что не обманываешь…

— Докажу, — бросил Олег порты обратно на пол. — Но раз так, признайся, Верея, с кем тебе в постели лучше — со мной или с князем?

— Да ты никак обезумел, смерд? — вскинула брови девушка. — Как я, родовитая боярыня, могу до свадьбы разделить свое ложе с будущим мужем? Осенью узнаю… И только попробуй хихикнуть, бродяга! Зарежу! Триглавой клянусь, зарежу!

— Почему Триглавой? — подступил к постели Олег и опрокинул Верею на подушку. — Ведь это мирная богиня?

В этот момент над городом промчался низкий гул. Небольшая пауза — и снова гул, потом еще.

— Никак, набат? — отпихнула молодого человека Верея. — Пожар? Набег чей-то?

Она пробежала к сундуку, схватила платье.

— Откуда набег? — Непривычному к порядкам здешних городов Олегу передалась тревога боярыни, и он тоже кинулся к одежде. — Булгары вроде тут не балуют, хазары разгромлены, половцам Рязани не в жизнь не взять. Не по зубам степным шайкам крупные твердыни.

— Половцам — нет. А вот огню — всё по зубам. Крючки застегни, чем занимаешься?

Середин, поспешно затянув веревку коричневых шаровар из овечьей шерсти, подошел к девушке, пробежал пальцами по крючкам, стягивая ткань на ее спине, метнулся за рубашкой. Однако Верея требовательно топнула ножкой, и Олег, спохватившись, поднял плащ, накинул ей на плечи.

— А может, идолы плывут, — неожиданно предположила девушка. — Тогда и вовсе весь свет про схрон вспомнит иль прознает. Ведомо тебе, где река Смородина течет, ведун?

— Такую тайну скрыть невозможно, — натянул рубаху Середин, схватился за саблю, перепоясался. — Найду.

— Боярин! Набат! — не постучавшись, влетели в светелку обе девицы.

— Какой он боярин, чернавки? — презрительно хмыкнула гостья. Закутанная в дорогой меховой плащ, она уже была холодна, надменна, даже чопорна. — Это же обычный бездомный скиталец. Хорошо, коли не ярыга беглый.

— Дым есть? — поинтересовался Середин.

— Вроде, нет… — Под презрительным взглядом боярыни девицы втянули головы в плечи и вроде как стали меньше ростом.

— А шум какой у реки? Звона какого, звуков брани нет?

— Нет.

— Какие же вы дикари, — с презрением бросила Верея, ступая за порог. — Это вечевой колокол, неучи. Народ здешний на совет глава рязанский сзывает.

Олег вернулся за косухой, заодно окинул комнату быстрым взглядом. Всё как обычно, только постель разворошена, словно на ней занимались борьбой. Однако после того презрения, каким наградила его, уходя, гостья, вряд ли у кого могло возникнуть хоть малейшее подозрение.