— Просто так, — сказал Джек.

— Значит, я удовлетворил твой праздный интерес, шлимазл? — уточнил гном. — В то время как ты не собираешься отвечать на мой вопрос, что вы здесь делаете и какой у вас есть план за спасение мира?

— Об этом плане мы будем говорить только с твоим начальством, — сказал стрелок.

— А если я таки сейчас вам заявлю, что я и есть самый главный генерал МОССАДа?

— В таком случае я попросил бы тебя предъявить какой-нибудь документ для подтверждения твоих слов.

— А я — секретный генерал, — сказал Камнеед. — И у меня есть секретное невидимое удостоверение.

— А кто-нибудь еще об этом знает?

— Допустим, король.

— Тогда пусть он нам и подтвердит, — сказал Джек.

— Какой ты недоверчивый, — сказал Камнеед.

— Ты содрал с моего друга двенадцать золотых за вызов МОССАДа, не сказав, что сам в нем работаешь, — напомнил Джек.

— Это был чистый бизнес, — сказал Камнеед. — Я же объяснял вам свои принципы. Бесплатной информации не бывает. Ничего личного.

— Отлично сказано, — согласился Джек. — И если ты хочешь узнать, что у нас за дело, тебе тоже придется раскошелиться.

— Упс, — сказал гном. — Похоже, ты меня подловил. И сколько же вы потребуете? Хотите вернуть назад свои жалкие двенадцать золотых с очень низкой пробой?

— Так дешево ты не отделаешься, — сказал Джек. — Это тебе не какой-то МОССАД вызвать, тут все гораздо серьезнее. Меньше чем за сотню рассказывать не буду.

— Сотня золотых монет? А вы, часом, умом не тронулись, молодые люди?

— А ты походи по окрестностям, поторгуйся, — посоветовал ему Джек. — Может, кто-нибудь тебе и подешевле расскажет.

Обнаружив, что он попал в ловушку собственной логики, Камнеед угрюмо замолчал, уставившись в стену.

— У меня нет ста золотых, — признался он наконец.

— Тогда наберись терпения, — сказал Джек. — Рано или поздно ты все узнаешь.

— В чем-то ты прав, — согласился Камнеед. — С другой стороны, будь у меня эта информация…

— Ты мог бы продать ее еще кому-то, обеспечивая естественный круговорот информации в природе, — согласился Джек. — Увы, мой друг, ничего у тебя не выйдет.

— Здорово ты его уел, — заметил Гарри.

Тогда стрелок сделал то, что люди этой вселенной меньше всего ожидают от парней, которые носят револьверы и черные шляпы.

Он улыбнулся и подмигнул Гарри.

Вернувшийся после разборки Горлогориус застал Мэнни за игрой в шахматы с его собственным дублем. Партия подошла к эндшпилю, дубль выигрывал.

— Стыдно, батенька, — сказал Горлогориус. Естественно, он обращался к Мэнни, ибо разговаривать с дублем в присутствии оригинала считалось крайне невежливым. — Ты бы его хоть потупее сделал, что ли.

— Игра интересна только тогда, когда играешь с равным тебе соперником, — сказал Мэнни.

В этом вопросе его взгляды на жизнь коренным образом отличались от взглядов Горлогориуса. Тот считал, что игра интересна, лишь когда он, Горлогориус, выигрывает. В других играх он вообще не участвовал.

— Что-то я на доске особого равенства не замечаю, — сказал Горлогориус. — Он у тебя выигрывает ферзя, слона и шесть пешек.

— Так я ж его только на шахматы запрограммировал, — сказал Мэнни. — Вот он только о шахматах и думает. А меня мысли о судьбе вселенной гложут.

— Я и говорю, тупее его надо было делать, — сказал Горлогориус.

— Похоже, эту партию я проиграл, — констатировал Мэнни. Дубль едва заметно улыбнулся.

— И ты сдаешься? — удивился Горлогориус. — Вот так запросто? Такое поведение недостойно волшебника твоего уровня.

— Не представляю, что тут можно сделать, — сказал Мэнни, глядя на доску.

— А вот что. — Горлогориус щелкнул пальцами, и дубль растворился в воздухе, отправившись туда, куда отправляются все дубли после развоплощения. — Ты выиграл в связи с нежеланием противника продолжить турнир.

— Так нечестно, — сказал Мэнни.

— Если ты хочешь выиграть, ты должен быть готов играть нечестно.

— Мы сейчас говорим о шахматах?

— Нет, мы сейчас говорим глобально. — Горлогориус уселся в освобожденное дублем кресло.

— Честно говоря, я рассчитывал закончить эту партию, — сказал Мэнни.

— Если хочешь, я могу доиграть, — сказал Горлогориус. Расстановка сил на доске его устраивала.

— Кроме того, развоплощать чужих дублей крайне невежливо, — сказал Мэнни.

— Ты же меня простишь, старина, — сказал Горлогориус.

— Как ты разобрался с конкурентами? — спросил Мэнни, прощая Горлогориуса и закрывая тему.

— Нормально, — сказал Горлогориус и поведал Мэнни подробности своего визита в башню Питера Гриффина.

Когда он закончил рассказывать, Мэнни покачал головой.

— Никогда не думал, что скажу эти слова именно тебе, но с годами ты становишься мягче, — молвил он. — Горлогориус полувековой давности разорвал бы всех на куски. Кроме стрелка, конечно. А ты даже никого не убил. Или ты меня просто разыгрываешь?

— Не разыгрываю, — сказал Горлогориус.

— Но почему? — удивился Мэнни. — То есть я не хочу сказать, что не одобряю твоих действий, но это странно. Особенно для тебя.

— Странно? — насупился Горлогориус.

— Нетипично, — поправился Мэнни. Нельзя называть своего коллегу «странным». Он же волшебник. Он и обидеться может.

— Дело в том, что я еще не разобрался в этой ситуации до конца, — признался Горлогориус. — С Питером и орками мне все ясно, но вот Негоро…

— А что Негоро? — спросил Мэнни.

— Понимаешь, с одной стороны, он дубль, — сказал Горлогориус. — Бледная кремнийорганическая копия своего хозяина. Но с другой стороны, ему удалось переиграть бедолагу Негориуса.

— В каком смысле?

— В том смысле, что Негориус мертв, — сказал Горлогориус, — а Негоро жив.

— Всякое случается, — заметил Мэнни. — Мой дубль только что обставил меня в шахматы.

— Негориуса не в шахматы обставили, — сказал Горлогориус. — Его нанизали на меч.

— Если следовать исторической правде, его не нанизали на меч, а порубили в капусту, — сказал Мэнни.

— Без разницы, — отрезал Горлогориус. — Этот Негоро не так прост, каким кажется. Гораздо умнее большинства дублей.

— Наверное, потому что Негориус был умнее большинства волшебников, — сказал Мэнни. — Исключая присутствующих здесь, разумеется. Но зачем ты его вместе со стрелком отправил? Какой от него прок? Он ведь даже не волшебник.