Цифры на экране сменились изображением. В сгущающихся сумерках от лежащего на земле мужчины разбегались молодые люди. По аллейке парка катил полицейский «УАЗ» с включенной мигалкой. «Бобик» остановился. Ларин поставил стоп-кадр.

– До этого момента все шло безукоризненно, а дальше судите сами.

Изображение вновь ожило. Офицер и двое сержантов не спеша выбрались из машины. Никто даже не сделал попытки преследовать убегавших. Сержант носком ботинка толкнул лежащего мужчину с окровавленным лицом в бок и молвил:

«Живой, товарищ лейтенант. Дышит. Только пьян в задницу, как последняя скотина».

«Это хорошо, – отозвался офицер, косясь на кулаки потерявшего сознания. – Сбитые, значит, махался. Значит, он и затеял потасовку».

Затем старший по званию как бы стыдливо отвел глаза в сторону. Сержант очень ловко, словно проделывал это по несколько раз на день, обыскал лежавшего, вытащил из портмоне деньги, оставив там лишь пару сотенных купюр. Без зазрения совести сунул их себе в карман. Осмотрев часы, недовольно хмыкнул:

«Жаль, что дешевка китайская. А написано, между прочим, что «Ролекс».

Больше ничего ценного при избитом мужчине обнаружено не было. Вместо того, чтобы оказать ему помощь, правоохранители отошли за густые кусты. Кто-то снимал их из-за других кустов. Правоохранители «честно» поделили деньги. Офицеру – половина, а сержантам по четверти.

После чего Ларин зажег свет в зале.

– Комментарии нужны? – спросил он.

Наступила такая тишина, что казалось – упади волос с головы, и это будет слышно. Андрей вновь выдержал паузу и тихо произнес:

– Это был контрольный вызов. Драка не настоящая, а инсценированная. Что-то вроде контрольной закупки в магазине, когда проверяют – обвешивает ли продавец, обсчитывает ли кассир? – Он смолк, а потом добавил: – Кому-то надо показать, где находится выход из зала?

И хотя, по идее, выйти должны были трое правоохранителей – к выходу потянулись аж пятеро. Еще двоих фигурантов Ларин вычеркнул из своего списка.

Много сюжетов показывать не пришлось. Согрешившие постепенно понимали неотвратимость наказания и сдавались раньше, чем на экране появлялся «видеоролик» с их участием.

– Вот это правильно, старший сержант, – похвалил подобный поступок Андрей, глядя в сутулившуюся спину удаляющегося правоохранителя. – Не хватало нам еще порнографию смотреть, как вы задержали проститутку и взяли с нее штраф натурой. Вы не только «оборотень в погонах», но еще и идиот. Ведь знали, что ваша машина оборудована видеофиксатором. Правда, это была ваша личная машина. Но снять запись для людей специально обученных было не так уж сложно. А теперь представим себе, что эту запись сняли бы преступники и стали бы вас шантажировать.

Понадобилось всего два часа, чтобы проредить и очистить ряды правоохранителей, служивших в Отделе. Вроде бы можно было вздохнуть спокойнее, но Ларин предупредил, что расслабляться не стоит.

– Тут остались не только честные, но и хитрые. Те, кто умеет скрывать свои преступления. Но и до них обязательно дойдет очередь. Это только вопрос времени. Не забывайте – система «контрольных закупок» продолжает действовать. На освободившиеся вакансии я буду зачислять только по конкурсу. И за этих людей буду отвечать лично. – Андрей сделал вид, что уже закончил – прошел пару шагов и, внезапно повернувшись лицом к расслабившемуся залу, веско добавил. – Стукачества и доносов я не потерплю. А теперь попрошу разойтись и приступить к исполнению служебных обязанностей! А ты, старлей, – обратился он к Статкевичу, – задержись.

Командир группы СОБРа и Ларин сидели за столом на сцене актового зала. Яркая настольная лампа освещала ежедневник Андрея и шариковую ручку.

– Ты местный, – сказал начальник ОВД, – а потому хорошо ориентируешься в здешних местах. Отдел, как ты видишь, мы более-менее очистили. Даст бог, наберем приличных людей, и когда их будет хотя бы треть, то за ними потянутся и остальные.

– Согласен, – кивнул Статкевич. – Если человек имеет возможность хорошо заработать честным путем, а не красть и брать взятки, то он не станет рисковать своей свободой и репутацией.

– Ну, так вот. Ты местный. И должен быть в курсе всего, что делается в городе. С чего следует начать его очистку?

Командир группы СОБРа усмехнулся.

– Приятно, что вы сказали «очистку», а не «зачистку».

– Сам не люблю этого слова. Ну, так с кого следует начать, чтобы не промахнуться?

– Змею надо убивать, отрезав голову, а не отсекая хвост по кусочкам.

– Это ты верно заметил.

– Практически всеми темными делами в городе заправляет некий Магомед. Причем развернул свой преступный бизнес до такой степени, что практически легализовал его.

Ларин полистал ежедневник, из его страниц выпала фотография кавказца с волевым умным лицом и жестким взглядом.

– Этот? Магомед Рамдракович Уралов?

– Он самый.

– Про змеиную голову сказано правильно. Но мы должны расправиться с ним абсолютно законно, при этом показательно. Он сидит в городе на десяти стульях. И мы начнем выдергивать эти стулья один за другим, чтобы в конце концов он лишился опоры. Иначе просто сменится руководство мафии. И начать надо с самого слабого места.

– Слабого, в смысле самого чувствительного для Магомеда? – спросил Статкевич.

– Нет, что ты. С того, где он не ожидает удара.

Командир группы СОБРа сидел задумавшись, похрустывал пальцами, сцепленными в замок. Затем слегка улыбнулся, блеснул глазами.

– Полтора года тому назад Магомед окончательно прибрал к рукам таксовочный бизнес в городе. До него существовал лишь один официальный оператор, на которого работали частники на своих машинах. Вроде бы у них не все чисто было. Часть выручки проходила мимо кассы. Еще сами по себе работали «вольные стрелки», оформленные индивидуальными предпринимателями. Ну, и, естественно, так называемые «бомбилы». Так вот, Магомед перенес к нам московский опыт своих кавказских коллег по извозу и возвел его в абсолют. Он сумел через местную продажную власть продавить решение. За мелкие нарушения единственный оператор такси в городе был закрыт. На его месте тут же якобы с самыми благими намерениями был зарегистрирован очередной оператор такси «Иван Иваныч». Мол, теперь все будет честно и прозрачно. На всех машинах установлены счетчики. Если такси заказывают по телефону, то плата в два раза меньше, чем если бы человек останавливал его на улице. Вроде бы каждый вызов и каждая копейка фиксируются.

– Но все получилось не совсем так? – улыбнулся Ларин.

– Магомед не умеет действовать честно. Он пригнал в город самые убитые автомобили, скупленные по области. Подозреваю, что платил за них не больше, чем по двести долларов, а то и меньше. Таксистов тоже набрал не местных, а в депрессивном кавказском регионе. Они в буквальном смысле его рабы. Живут в вагончиках, получают крохи и главное – молчат, так как лучшей жизни не знают. Ездить на таких развалюхах с такими «асами» – форменное самоубийство. Но выбора нет. Люди Магомеда быстро разъяснили немногочисленным оставшимся частным извозчикам, что себе дороже брать пассажиров. С помощью монтировок «уговорили» отказаться от своего бизнеса и «бомбил». Магомед целиком монополизировал бизнес по перевозке пассажиров во всем городе. Но при этом, товарищ полковник, выручка таксопарка у «Иван Иваныча» резко упала по сравнению с его предшественником. Значит, основная часть выручки идет мимо кассы и уплаты налогов. А потом каким-то образом отмывается.