— Не спорьте. Я уже поняла, что вы за человек. С вас станется надеть камзол, который был в моде при покойном короле Генрихе. Мы сейчас поедем к портному. У хороших портных всегда есть одежда на продажу. Я позабочусь о вашем приличном виде!

— Я и сам могу съездить…

— Ни в коем случае!

То, что англичанка взялась столь откровенно им командовать, очень не нравилось де Голлю. Но выбора не было. По-прежнему хмурясь и не желая поддерживать беседу, он отправился с дамой к портному, а там чуть не тронулся рассудком.

Леди Карлайл наслаждалась разговором о новейшем покрое штанов и о цветах, которые только на той неделе вошли в моду у молодых придворных. Названия она уже слыхала, а теперь портной показывал ей рулоны бархата, шелка, саржи, тафты и атласа.

— Я бы советовал молодому господину костюм цвета «турецкий бирюзовый», а к нему ленты цвета «печальная подружка», или «хворый испанец», или «голубиная грудка»…

Замельтешили в воздухе ленты, которые портной ловко бросал на колени очаровательной клиентки, и бедный лейтенант понял, что пора бежать без оглядки.

Он не был щеголем, увы, он был солдатом, и парижская вычурная жизнь по сей день казалась ему нелепой. Анри знал, сколько времени проводят придворные, советуясь с портными, но сам с большей охотой ровно столько же времени проводил в фехтовальном зале. Что греха таить — он желал сделать карьеру и вовсе не собирался по пути к славе отдать Богу душу от шпаги какого-нибудь записного бретера. Война — другое дело. Смерть на войне де Голль признавал достойной. Но погибнуть из-за того, что какому-то болвану перья на его шляпе показались забавными?!. Понимая, что такого болвана можно встретить каждый день, стоит только выйти из Пале-Кардиналь, Анри серьезно готовился к будущим схваткам…

— Мой друг, примерьте-ка вон тот пурпуэн цвета гусиного помета! — донесся до его ушей властный голос графини, и бедного гвардейца чуть не вывернуло наизнанку.

Узрев побледневшие губы и пунцовые скулы своего спутника, леди Карлайл сообразила, что рискует не выполнить задание его преосвященства, и пошла на попятный. Она выбрала для Анри одежду серовато-синего цвета, и в самом деле очень элегантного, хотя более подходящего человеку зрелому, сорокалетнему. В конце концов, маркизу де Рамбуйе и ее язвительную доченьку очень легко рассмешить, и человек, одетый чуть более ярко, чем принято при дворе, моментально станет мишенью для едких шуток. Люси очень хотелось отделать наряд лентами цвета «незабвенный закат» или «адское пламя», но она благоразумно воздержалась. Правда, нужный довод пришел ей в голову чуть ли не в последнюю минуту. Нельзя, чтобы молодой человек затмил свою спутницу! А ведь это может случиться помимо его желания. Он молод, строен и, кажется, даже красив?..

Сметанная белыми нитками одежда висела на шесте, оставалось только подогнать ее по фигуре. У портного имелось достаточно подмастерьев, и вскоре Анри стоял перед зеркалом, то отступая подальше, то поворачиваясь боком. Зеркало было достаточно большим для мастерской портного — целых полтора парижских фута в высоту и около фута в ширину.

— Замечательно! — подытожила Люси и деловито распорядилась: — Теперь едем ко мне. Моя рукодельница Уильямс завьет вам волосы. Она это делает превосходно.

Лейтенант только зубами скрипнул.

Кормилица действительно наловчилась действовать щипцами очень аккуратно. Пока она возилась с кудрями Анри, горничные одели графиню для выхода и обвили ее тонкую талию длинной нитью жемчуга в несколько рядов. Простое ожерелье из довольно крупных жемчужин она надела на шею. Платье Люси выбрала без затей, бледно-лазоревое. Будь цвет погуще, его бы можно было назвать турецким бирюзовым. Но зато воротник модница надела самый лучший — из драгоценного брюссельского кружева. Теперь, по ее мнению, она идеально гармонировала со своим кавалером.

Увидев Анри — с крутыми черными локонами, с завитой пышной челкой, в модном пурпуэне — с разрезными рукавами и чуть завышенной талией (причем шов, которыми была пришита баска, совершенно закрывали маленькие розетки из лент и такими же розетками были отделаны края узких штанин, кончавшихся чуть ниже колен), увидев, как он в этом модном костюме хорош, Люси заволновалась, и это было хорошим признаком. Давно уже ей так не нравился мужчина подходящего для любовных отношений возраста. Именно мужчина! Ведь Фердинандо графиня считала мальчиком, игрушкой, забавой, ну и ходячим кошельком.

Анри же вынужден был признать: леди Карлайл разбирается в мужской одежде. Сам он чувствовал себя с локонами и челкой до бровей довольно нелепо. Ленточные розетки были неизбежным злом, но гладкий, без кружев, воротник и такие же гладкие манжеты, а также изящные сапоги с приспущенными голенищами его вполне устраивали. Он даже подумал, что если в таком виде явиться в гостиную мадам де Мортмар, Катрин, пожалуй, соблаговолит выслушать признание.

Девушка, по натуре кроткая и добросердечная, де Бордо была уже несколько испорчена придворной жизнью, и Анри молил Бога, чтобы какой-нибудь высокопоставленный пройдоха не вздумал подсунуть ее королю, как подсунули сперва фрейлину д’Отфор, потом фрейлину де Лафайет. И хотя эти два королевских романа сводились к совместному музицированию и обмену записочками, как знать, долго ли его величество намерен хранить подозрительную верность ее величеству. Верность, возможно, вынужденную, потому что ходили слухи: у молодого Людовика несколько лет назад образовался огромный нарыв внизу живота; нарыв прорвало, но вся эта беда как-то сказалась на его амурных способностях…

— Мой веер! — приказала леди Карлайл горничной и повернулась к де Голлю. — Ну, едем, мой друг! И будем молить Бога, чтобы маркиза не придумала какую-нибудь новую игру. В последний раз все писали друг дружке записочки с вопросами про «Астрею». Хорошо, что я опоздала, и меня не взяли в игру. Вы ведь читали «Астрею»?

— М-м-м… — рассеянно отозвался Анри, поглощенный мыслями о возлюбленной, — читал…

— Невозможно, не правда ли, запомнить все эти вставные истории и всех пастушков с пастушками?

— Да, миледи…

Роман, уже который год не выходивший из моды, де Голль читать пробовал, но отложил в сторону, поскольку очень уж не терпелось взяться за трактат испанца Каррансы «Философия клинка».

— Уильямс! Взгляни, карета уже ждет?..

Портшез — отличное изобретение для путешествующей дамы. Отец Жозеф прислал очень удобный, с крепкими молодыми носильщиками, но вдвоем поместиться там было невозможно, да и ни к чему, пока в Париже есть наемные кареты.

Анри охотнее прокатился бы верхом, но делать нечего — сел в карету рядом с англичанкой.

Путешествие в экипаже по парижским улицам оказалось неожиданно амурным. Карета то и дело накренялась. Сперва Люси, проехав вправо по сиденью, буквально упала на де Голля, потом он, проехав влево, угодил в объятия дамы.

* * *

Особняк маркизы на улице Святого Томаса был парижской диковинкой — его полностью перестроили внутри по собственным чертежам Катрин де Вивон, отчего дом стал совершенно не похож на своих многочисленных собратьев, заполнивших центральные улицы столицы.