– Я в состоянии сделать и то, и другое.

Ей не хотелось огорчать его, улыбка красила его лицо. Она не стала возражать, и он нес ее на руках до парадного входа в гостиницу, а затем до огромного зала, отведенного для торжественного приема в честь новобрачных. Громкими возгласами встретили гости виновников торжества. И в течение последующего часа молодые принимали поздравления от собравшихся.

Александра села в огромное кресло и улыбнулась сестре, усаживавшейся рядом с ней.

– Привет, Мэдди! Ну не сказка ли все это? – Она обвела рукой огромное пространство, где танцевали, веселились, беседовали элегантно одетые гости.

Мэделейн улыбнулась.

– Конечно! Кареты, запряженные лошадьми, выглядели просто потрясающе. А внутреннее убранство церкви было таким изысканным!

– Димитрий сделал все от него зависящее, чтобы этот день стал особенным. Всю неделю он только и спрашивал меня, не упустил ли какую-нибудь деталь, стараясь чтобы мои фантастические представления о собственной свадьбе стали реальностью.

– Им суждено было исполниться! – послышался голос Димитрия. Он подошел сзади и опустил руку на плечо Александры. – В брак вступают один раз в жизни. И свадьба должна стать воплощением мечты.

Она повернула голову, чтобы улыбнуться ему в ответ:

– Она стала именно такой.

Димитрий наклонился и нежно поцеловал Александру в губы.

– Я очень рад, любимая. Это было моим заветным желанием.

– Снова строите глазки друг другу? – Подошедший к ним мужчина, которого можно было принять за близнеца Димитрия, если бы не темно-карие глаза и юный вид, по-приятельски похлопал ее мужа по спине. – Времени у вас для этого будет предостаточно, только чуть позже.

Рука Димитрия на секунду чуть сильнее сдавила ей плечо, словно успокаивая, как будто он почувствовал ее смущение и некоторую неловкость.

Феба, очаровательная молодая женщина с классическими греческими чертами лица, одухотворенными юношеской невинностью, весело рассмеялась.

– Не стоит дразнить брата в день свадьбы. Жениху полагается смотреть на свою невесту влюбленными, полными счастья глазами.

Феба разрумянилась, когда Спирос обнял ее за плечи с довольным видом собственника.

– Это чистая правда, – произнес он.

Александра улыбнулась. Как хорошо, что ее беременность не разрушила жизни влюбленных. Было совершенно очевидно, что эти двое купались в счастье, став мужем и женой.

Димитрий наклонился к жене и тихо спросил:

– Ты готова поехать домой?

– Мы же еще не танцевали. – А ей так этого хотелось!

Он благосклонно улыбнулся.

– А нам придется это сделать, чтобы соблюсти традиции?

Она радостно закивала головой. Снисходительный блеск его глаз ей понравился. Она чувствовала себя любимицей, избалованным ребенком.

Он подал ей руку и повел в центр зала. Появление на сцене виновников торжества послужило сигналом оркестру к началу медленного проигрыша, за которым последовала знакомая мелодия вальса.

Они приготовились, заняв исходную позицию: длинный шлейф подвенечного платья был закреплен у запястья, словно невеста была дебютанткой, а ее свадьба – первым в жизни балом после достижения совершеннолетия. Димитрий был превосходным партнером, и Александра с упоением двигалась в ритме музыки в крепких и надежных объятиях супруга.

Постепенно к ним присоединились и другие пары. Мэделейн и Хантер. Феба и Спирос. И конечно, другие приглашенные, которых по именам она, к сожалению, не знала.

Александра вскинула голову, чтобы посмотреть суженому в глаза.

– Спасибо тебе.

– За этот танец? – спросил Димитрий, кокетливая улыбка заиграла в уголках его губ.

– За все. За такую роскошную свадьбу. За спокойствие матери, с каким она пережила прошедшую неделю. За укрощение Мэделейн, чтобы она не думала, что замуж я выхожу за людоеда. За возвращение нашей семье родового поместья Дюпре. Я не думала, что твои намерения были серьезными, однако тебе в рекордные сроки, меньше чем за неделю, удалось совершить непростую сделку. Я просто ошеломлена.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, дорогая. Но об этом я тебе уже, кажется, говорил.

Спустя три часа они сидели на борту персонального самолета Димитрия. Александра переоделась в более удобный и свободный наряд: шикарный, золотисто-желтый, цвета липового меда, вязаный свитер, на размер больше обычного, чтобы прикрыть изменения фигуры, и эластичные брюки цвета миндального ореха. Расположившись на небольшом диванчике, она медленно потягивала фруктовый сок, заботливо предложенный ей стюардом.

– Мы поднимемся в воздух через полчаса, даже чуть меньше, – сообщил ей Димитрий, выходя из кабины пилота.

Он тоже сменил свадебную экипировку на сшитые на заказ черные слаксы и серый свитер от Армани. Могучее тело разлеглось на диване рядом с ней, и сладкая дрожь побежала по ее коже.

– Как долго нам придется добираться до Афин? – поинтересовалась Александра, пытаясь угомонить воображение и ослабить желание запустить руки ему под свитер. Он пожал плечами.

– Может, управимся часов за восемь.

Подушечки его пальцев нежно ласкали ей щеки.

– Я договорился с лучшим в Афинах акушером, он согласился наблюдать тебя. И рекомендовал на последнем месяце беременности перебраться в городскую квартиру, поближе к клинике.

– Все будет хорошо. Я тебя уверяю. – Она положила поверх его руки свою. – Димитрий, ты будешь присутствовать во время родов?

– Мне бы хотелось, но окончательное решение можешь принять только ты.

Это ее очень удивило. Во-первых, он изъявил желание быть вместе с ней в такой трудный момент, что было на него совсем не похоже. Димитрия нельзя было назвать человеком современных взглядов. И, во-вторых, он добровольно оставил ей право выбора.

– Я хочу, чтобы ты был рядом.

– Тогда решено. Наверняка в клиниках проводят занятия для супругов, ожидающих прибавления. Можем научиться, как облегчить тебе роды.

Она молча смотрела на него, не в силах произнести ни слова от радостного волнения.

– Больше всего на свете я хочу, чтобы моим помощником и инструктором был ты, – произнесла она наконец и разрыдалась.

Выражение лица Димитрия было таким, словно он попал под колеса грузовика. Можно было бы рассмеяться, если бы она уже не плакала.

– Александра, милая, что с тобой?

Она замотала головой, пытаясь остановить слезы.

– Ты не должна так волноваться.

– А я и не волнуюсь, – всхлипывала Александра.