Однако все это чистой воды домыслы. Очевидные следы Овидия в тексте Фейдо так же загадочны, как темные побуждения, заставившие императора столь коварно приговорить поэта к смерти от горя.

Первое издание этой книги имело большой успех, в результате которого она была переведена на ряд языков. После выхода в свет немецкого перевода я получил это письмо. Немедленно поняв, какой интерес оно представляет для читателей «Повести Квеста», я перевел его на английский для настоящего, третьего издания.

Дорогой мистер Оливер!

Прочтя «Повесть Квеста» и, главное, ваш комментарий к этому поразительному, невероятному произведению, подлинность которого тем не менее подтвердили эксперты, я решил переслать вам прилагаемый перевод на немецкий некоей латинской рукописи, также раннего периода империи, и рассказать вам, как она у меня оказалась. В отличие от рукописи Квеста она не попала на суд экспертов для подтверждения подлинности. Однако, если она покажется вам достойной рассмотрения, я могу устроить так, чтобы они изучили оригинал.

Я приобрел ее в 1987 г., в антикварном магазинчике герра Отто Райманна на улочке Химмельсбюттелер, которая в то время находилась в западном секторе разделенного стеной Берлина. Позднее рукопись была переведена с латыни на немецкий Евой Альтхаммер, доктором филологических наук, преподавателем классических языков в государственном лицее Дюссельдорфа, где я был ее учеником до того, как во время войны записался добровольцем в армию. Приложение к моему письму — переведенный текст, который она мне надиктовала.

Я не большой специалист в латыни, мои познания ограничиваются приобретенными в школьные годы начатками этого прекрасного языка. В античной истории — тоже, за исключением крайне узкой области: оловянных солдатиков этого (и некоторых других, более поздних) периода. До выхода на пенсию в 1985 году я был финансовым директором «Михаэла Свинкельс и Ко», став также в 1983 году совладельцем. Дела нашей фирмы, владевшей расположенной в Западном Берлине фабрикой игрушек, всегда шли очень хорошо, поэтому на склоне лет я неплохо обеспечен. Моя жена отошла в лучший мир еще в семидесятых, и поскольку наш брак был бездетным, я теперь волен полностью посвятить себя своему хобби — коллекционированию вышеупомянутых оловянных солдатиков. У меня довольно приличная коллекция из почти десяти тысяч фигурок, начиная с гренадеров Фридриха Великого и кончая малоизвестным полным набором, изображающим Адольфа Гитлера за смотром гвардии своих личных телохранителей, «Adolf Hitler Leibstandarte».[122]Особенность этого набора в том, что рука фюрера крепится к плечу на шарнире, что позволяет поднимать ее в арийском приветствии.

Когда в 1987 году я обнаружил заведение герра Райманна, это была антикварная лавка только по названию. В то время владельцу было восемьдесят девять лет (вскоре он умер), и его магазинчик более всего походил на то, что в Америке называют лавкой старьевщика: нагромождение старой, ломаной и, по всей видимости, никчемной мебели, помятые духовые инструменты и скрипки без струн, пыльные смокинги и прочий плесневелый хлам. И тем не менее среди этого хлама меня ждала поразительная находка: полный и исключительно редкий, изготовленный в середине восемнадцатого века набор фигурок римских легионеров, разбитых в Тевтобургском лесу херусками под командованием Арминия. Естественно, эта находка вдохновила меня потратить целый день на обшаривание заведения герра Райманна в надежде на новые подобные чудеса. И когда я наконец решил сдаться, то наткнулся на нечто любопытное. Стены магазинчика были увешаны поблекшими плакатами и шелудивыми рогатыми трофеями, накопившимися за несколько поколений охотников на оленей, но по какой-то причине мое внимание привлекло нечто в черной рамке, рисунок или, быть может, диплом — трудно было понять из-за наслоений пыли и грязи. Подойдя поближе, я потер стекло носовым платком, пока не смог разглядеть, что находится за ним. Не диплом, но и не рисунок: скорее старинный рукописный текст, к тому же не готическим шрифтом. Из классиков античности, которых я читал в школьные годы, я еще помню достаточно, чтобы узнать латынь, но, к сожалению, мои труды с носовым платком привели лишь к тому, что местами открылись одно слово или часть фразы.

Я спросил у почтенного владельца, где он приобрел этот документ, который вполне может оказаться мне интересен. Придвинувшись к рамке, он вгляделся в нее через очки с толстыми стеклами, а потом сказал:

— Один малый мне это продал, не помню его имени. Это было много лет назад. Еще до Стены. Борода была во все лицо. — Указательным пальцем герр Райманн провел себя по подбородку и скулам, изображая шкиперскую бородку продавца. — У меня еще один есть, в задней комнате. Их было три, но на одном стекло разбилось, и когда я убирал осколки, зазвонил телефон, поэтому я положил на рамку сигару — я тогда еще курил сигары — и пошел в магазин, где стоит телефон. К тому времени, когда я вернулся, сигара успела скатиться с рамки и бумага загорелась. Ну, огонь я затушил водой из чайника, но от листка остались лишь обгорелые клочья. Я их выбросил.

В то время я еще не знал, какой великой потерей обернется его неаккуратность, но уже не сомневался, что утрата немалая.

— Вы прочли, что там было написано? — спросил я его.

— Нет, господин. Оно было по-латыни. Я когда-то сносно знал латынь, но с тех пор как меня хватил удар, она словно бы выветрилась у меня из головы. Мне сказали, такое бывает сплошь и рядом. Ну, со мной это точно стряслось.

Когда я спросил, можно ли посмотреть на другой фрагмент текста, владелец магазина исчез в задней комнате и некоторое время спустя, шаркая, вернулся с искомым предметом. Этот был в еще худшем состоянии, чем висевший на стене. Стекло заросло пылью, было засижено мухами, на него пролили что-то липкое и маслянистое — смазку, наверное. Стерев что мог, я увидел, как ясно проступило слово, определенно латинское: castra.[123]

— Сколько? — поинтересовался я.

Он назвал сумму в каких-то сто марок за набор разгромленных легионеров. Очевидно, он давно уже утратил чутье в назначении цены. Потом ненадолго задумался и добавил:

— Двадцать марок. За оба.

Заплатив, я с римскими солдатами в портфеле и двумя вставленными в рамку документами под мышкой подозвал такси и поехал домой.

Позднее, когда я готовился извлечь их из рамок, чтобы рассмотреть поближе, меня ожидал приятный сюрприз. На оборотной стороне обоих документов печатными буквам карандашом стояло:

СОБСТВЕННОСТЬ

ГЕЛЬМУТА ШЕЛЛЕНДОРФА,

ШЛУМПЕНГАССЕ

Герр Шеллендорф не потрудился поставить номер дома, и я понятия не имел, где находится эта Шлумпенгассе. Но я был в приподнятом настроении от удачи, что нашел миниатюрных римских воинов, и ни минуты не сомневался, что, если Гельмут Шеллендорф еще жив, я его найду. Как только я извлек документы из рамок, то сразу попытался прочесть текст. Однако мне удалось только заново убедиться в том, что, хотя меня пока еще не «хватил удар», латынь я забыл основательно. Подумать только, ведь когда-то я был лучшим учеником профессора Альтхаммер!