– Он сказал, что вы за ним следите, Флоренс.

– Я много за чем слежу. – Ключ замер в воздухе. – За новостями, за прогнозом погоды, за тем, как мир живет.

– Это пожалуйста. – Мисс Амброуз сделала паузу, глядя на ключ. – Но не в бинокль же.

Ключ упал на пол.

– В бинокль?! Он сказал, что я слежу за ним в бинокль? У меня даже бинокля нет! Я понятия не имею, как обращаться с биноклем!

Мисс Амброуз улыбнулась мне, как собаке, не сумевшей поймать мячик.

– Может быть, войдем? – предложила она, кивая на входную дверь.

– В жизни не слышала подобной чепухи! – Я стягивала пальто и никак не могла с ним справиться.

Мисс Амброуз прошла в гостиную.

– Это клевета! – Я наконец освободилась от рукавов. – Я хочу поговорить с мисс Биссель. Позвоните и попросите ее к телефону!

Когда я вошла в комнату, мисс Амброуз стояла, не отпуская дверную ручку и слегка приоткрыв рот.

Я посмотрела, на что она уставилась.

Он лежал на подоконнике – ремешок свешивался до батареи. Рядом валялся коричневый кожаный футляр, по виду сшитый вручную. Лежала и маленькая тряпочка – наверное, протирать линзы.

Мисс Амброуз разжала губы, не сводя взгляда с бинокля:

– Давайте поставим чайник?

– Никто никого в «Зеленый берег» не отправляет, – заявил Джек.

Мы втроем сидели на скамейке и ломали головы, провожая взглядом листья, срывавшиеся с усталых ветвей. У наших ног лежало осеннее кладбище. Скамья тоже была ледяной, как надгробный камень: ранний мороз остудил доски, а сейчас холод выбрался из укрытия и проник в мои кости.

– За мной небось уже едут, приехали, наверное.

Паника медленно подкатывала к горлу.

Элси пыталась меня успокоить:

– Флоренс, ты никому не поможешь, доводя себя до такого состояния. Не забывай, у тебя испытательный срок.

– Я не совершала ничего плохого! – огрызнулась я.

Элси вздохнула:

– Это просто фигура речи.

– Ворона! – заорала я. Я понимала, что кричу, но иногда это со мной случается, прежде чем я успеваю сдержаться. – Это была ворона! Меня нельзя отправлять в «Зеленый берег», потому что я вспомнила – это ворона!

Джек повернул голову:

– О чем идет речь?

– Я не могла вспомнить, как называется та птица, а теперь вспомнила – ворона! Вон еще одна, смотрите!

– Какая разница, как она называется? Вот как бы вам самой хотелось ее назвать?

Я вгляделась в ворону:

– Черная и Не Голубь.

Элси приподняла брови.

– Ну и как, изменилась она после того, как вы дали ей имя? – спросил Джек.

Я покачала головой, глядя на Черную и Не Голубя.

– Вы по-прежнему ее видите, слышите, следите за ее полетом. Велика ли важность, если вы запамятовали название?

– Пожалуй, нет, – согласилась я.

– Тогда давайте вы присядете, и попытаемся решить нашу проблему.

Я и не сознавала, что успела вскочить.

Джек вздохнул. Дыхание вылетело изо рта, и по двору поплыли белые облачка мыслей.

– Мне кажется, вам стоит рассказать мне о Бэрил, – попросил он.

Они познакомились на танцах, Бэрил и Ронни.

Я никогда не умела начать историю, поэтому начала с танцев. Я рассказала Джеку, что ансамблю, который играл на той неделе, удалось воскресить музыку Эла Боулли и пустить эту энергию по залу и как все мы упоенно кружились по субботнему танцполу, пока не пришла старость и не усадила нас на стулья.

– Мы с Элси всегда танцевали друг с другом, – говорила я, – пока она не встретила своего Альберта.

– Кто такой Аль… – начал Джек.

– Любовь всей моей жизни, – ответила Элси, не дав ему закончить фразы.

– Молодой человек, который вскружил ей голову, – пояснила я. – Так было с большинством девушек.

– Но не с вами, Флоренс? – Джек немного подался вперед.

– Нет, со мной нет. – Прежде чем объяснить, я взглянула на Элси, ища ободрения или подтверждения, что моя память не приукрашивает прошлое. Элси до сих пор не забыла ни единой минуты. – А вот с Бэрил – да.

Когда кружишься в танце, вокруг точно выставка-реклама людей: начало и конец бесед, взгляды, летящие по залу. В тот вечер Бэрил стояла в дальнем углу, делая вид, что она не с нами и знать нас не знает. На танцы пришли и механики с фабрики – они стояли у дверей, толкаясь локтями, привлекая внимание. Даже Ронни Батлер, который терпеть не мог разговоры, прислонился к краю сцены и пожирал глазами зал. Всякий раз, как мы с Элси поворачивались, вокруг все успевало измениться – люди переходили с места на место, стаканы из рук в руки, но Ронни стоял как приклеенный. Некоторые от природы скорее зрители или наблюдатели: они всегда хоть на волосок, но в стороне, и лишний дюйм океаном пролегает между ними и остальными.

Начался новый танец. Бэрил то и дело мелькала в толпе. Я видела, как Ронни направился к ней. Она взглянула на него и затеребила короткие бусы. Дальше поворот, и я потеряла Бэрил из виду. Я вытягивала шею, силясь что-нибудь рассмотреть поверх голов, но Бэрил с Ронни исчезли. Я не догадывалась, что Элси тоже наблюдает за ними, пока она не призналась:

– Мы, конечно, вместе работаем, но мне никогда не нравился Ронни Батлер. Как думаешь, с Бэрил все будет нормально?

Мы прислонились к стене, чтобы отдышаться.

– Она же взрослая женщина… Конечно, с ней все будет нормально.

По-моему, Элси заволновалась не от моих слов, а от секундной заминки перед ответом.

– И как, все обошлось? – спросил Джек.

– В тот раз да. Но сперва-то у всех все бывает хорошо, правда?

Я поискала в памяти продолжение истории, но ничего не нашла.

Элси тронула меня за локоть:

– Ты всегда оставалась у нас ночевать с субботы на воскресенье, Флоренс. Давай-ка вспоминай. Раз уж взялась сама рассказывать, то не перевирай.

В воскресенье Бэрил спустилась к завтраку с опозданием, а за столом вела себя очень резко и взвинченно, воюя со своей тарелкой каши, чайником и всем, что попадалось под руку.

– Что это ты разошлась? – Гвен пошуровала кочергой в очаге, и огонь ответил густыми клубами дыма.

Бэрил энергично замахала руками:

– Ну почему нельзя сначала открыть заднюю дверь?

– Камин чинить пора… Тут такие песни и пляски начнутся, если огонь погаснет!

– А что, она проснулась? – Бэрил перестала отмахиваться от дыма и посмотрела на потолок. Мы все подняли головы.