После несчастья, постигшего конвой PQ-17, адмиралтейство потребовало от правительства согласия отложить отправку конвоев на север СССР до окончания полярного дня. К этому времени кромка льдов сместится на север, что позволит конвоям идти в большем удалении от берега. Первым желанием британского премьера было принять брошенный врагом вызов и поднять на бой всю мощь королевского военно-морского флота. Но здравый смысл победил. Пришлось Черчиллю довести эту информацию до Сталина (хотя он не сомневался, что реакция будет негативной), что он сделал в телеграмме от 17 июля 1942 года. «Наша задача заключается в том, – писал он, – чтобы сделать Баренцево море таким же опасным для немецких кораблей, каким они сделали его для нашего флота. Вот к чему мы должны стремиться, объединив для этого все доступные ресурсы». Но Сталин видел проблему в ином свете. В ответном послании он объявил присутствие тяжелых немецких кораблей и мощных сил авиации «совершенно неубедительными причинами» для прекращения отправки конвоев. Такую точку зрения советского руководителя понять несложно. Начатое немцами наступление на Дон на фронте протяженностью 200 миль развивалось довольно успешно, несмотря на отчаянные усилия Красной армии и огромные потери. Что такое 23 судна и гибель нескольких сотен моряков по сравнению со многими тысячами ежедневно гибнущих советских людей? Победы японцев на Дальнем Востоке, стран оси Рим – Берлин в Северной Африке и немецких подводных лодок в Атлантике отступали на второй план, когда речь заходила об удавке, которая неуклонно сжималась на горле его страны.

Но даже если бы превысившие все разумные пределы потери каравана PQ-17 не вынудили адмиралтейство приостановить отправку конвоев, это бы сделала срочная необходимость укрепить оборону острова Мальта, поскольку это бремя легло на плечи флота метрополии. Кстати, его мощь ослаблялась начавшимся выводом приданных ему американских кораблей, которые требовались на Тихом океане. Момент был важен для переосмысления ситуации и составления планов на будущее: отправку конвоев следует возобновить, когда для этого сложатся более благоприятные условия.

Немецкое командование было очень довольно успехом операции против конвоя PQ-17, который приписывался «отлично налаженному сотрудничеству между авиацией и подводным флотом». Ее результаты были сочтены соразмерными тем, что ожидались от действия военных кораблей. При этом немцы упустили тот факт, что ожидание «Тирпица» и других крупных кораблей заставило адмиралтейство рассеять конвой, упростив таким образом задачу для авиации и подводных лодок. В результате этого неверного заключения и ограничений, наложенных Гитлером на действия своих больших кораблей, было принято решение в будущем не использовать их для атаки на груженые конвои PQ, поручив эту задачу люфтваффе и подводному флоту. Линкоры и крейсеры должны были использоваться для нападения на обратные конвои QP в Баренцевом море, что могло быть сделано без особого риска. Для упрощения таких операций было решено производить постоянное минирование водных пространств в районе Земли Франца-Иосифа, Новой Земли и побережья севера СССР.

21 июля немцы предприняли первые шаги для перехвата конвоя PQ-18, выход в море которого ожидался в конце месяца. Для этого на север Медвежьего были отправлены на патрулирование 5 подводных лодок. Остальные находились на базах, но пребывали в полной боевой готовности. Немцы так стремились повторить свой предыдущий успех, что информацию о любом передвижении британских кораблей в этом районе воспринимали как сигнал тревоги. Когда 22 июля к юго-западу от Шпицбергена было замечено 4 эсминца, которые везли в Архангельск боеприпасы взамен потерянных с караваном PQ-17, немцы немедленно сделали вывод, что острова будут использоваться в качестве бункеровочной базы для следующего конвоя. Затем б августа «U-405», патрулирующая в Датском проливе, доложила об обнаружении небольшого конвоя. Адмирал Клюбер, только что сменивший на посту командующего ВМФ Северной Норвегии, немедленно выслал 10 подводных лодок на перехват предполагаемого русского конвоя. Погода стояла пасмурная и туманная, совершенно не подходящая для воздушной разведки. Когда спустя шесть дней прояснилось, в воздух на поиски конвоя поднялось 140 (!) самолетов. Только после того, как разведчики вернулись ни с чем, немцы поняли, что все это время шли по ложному следу.

Командующий береговой авиацией генерал-лейтенант Филип Джуберт, первое предложение которого перевести часть самолетов на север СССР было отвергнуто в адмиралтействе, снова вернулся к этой идее. Он указал, что, если бы во время прохождения каравана PQ-17 на севере Советского Союза оказались торпедоносцы, вполне вероятно, адмиралтейству не пришлось бы отдавать злосчастный приказ. В конце концов было достигнуто соглашение о подготовке к временному переводу определенного числа самолетов на советские аэродромы на период прохождения очередного конвоя. Для перелета в СССР были отобраны следующие силы: 4 разведывательных «спитфайера», 210-я эскадрилья «каталин», 144-я и 255-я эскадрильи бомбардировщиков-торпедоносцев под командованием полковника авиации Хоппса. В то же время два офицера штаба бомбардировочной авиации ожидали встречи с адмиралом Товеем, чтобы обсудить возможность атаки тяжелыми бомбардировщиками немецких кораблей в Нарвике. Поскольку этот район находился за пределами радиуса полетов бомбардировщиков, имевшихся на вооружении в то время, возникал вопрос о приземлении на севере СССР и заправке горючим перед возвращением. Адмирал Товей предложил отправить наземный персонал и необходимые запасы морем, но не было получено согласие советского командования на использование одного из аэродромов для этих целей, и вопрос опять не был решен.

13 августа американский крейсер «Тускалуза», один из двух, оставшихся у адмирала Товея, покинул Клайд, имея на борту 300 тонн запасов и 167 рабочих из наземных служб для технического обслуживания двух эскадрилий «хэмпденов». Его сопровождали эсминцы «Родмен», «Эммонс» и «Натиск», на каждый из которых было погружено по 40 тонн боеприпасов. Наземный персонал и запасы для эскадрильи «каталин» должны были отправить позже, поскольку на эти самолеты был такой высокий спрос, что им предстояло летать до последнего дня перелета на новый аэродром. На «Тускалузе» также находились медицинское оборудование и медикаменты, которые должны были несколько облегчить условия в российских госпиталях, информация о которых достигла даже адмирала Товея. По его мнению, было неправильно подвергать британских моряков, получивших ранения во время транспортировки грузов в СССР, средневековым методам лечения. Вице-адмирал Ян Кэмпбелл, командовавший 3-й флотилией эсминцев, так описал увиденное им лично: «Условия в госпиталях Полярного, Мурманска и Архангельска, где лечились наши больные и раненые моряки, были воистину ужасны. Когда увеличивалась активность боевых действий на фронте Петсамо или когда в очередном конвое тонуло много судов, жесткие, неудобные кровати, покрытые сомнительной чистоты бельем, сдвигались в палатах почти вплотную. Медицинский персонал был одет в грязные халаты и пренебрегал использованием перчаток.

В душных, тесных палатах с заколоченными досками окнами (в качестве затемнения) стояла постоянная вонь, которую не могли перебить другие, более приятные запахи. С 7.00 и до 23.00 беспрерывно орало радио. Медикаментов не хватало, а к боли, испытываемой пациентами, врачи относились с восточным спокойствием и безразличием. Отвратительная и всегда одинаковая еда также не могла скрасить жизнь людям, не имевшим возможности позаботиться о себе. Британские хирурги старались, как могли, но из-за профессиональной зависти к операциям не допускались. Их профессиональные советы игнорировались».