— Все просто, а для Мешка — еще проще, — обрадовался Тимка. Он взялся руководить дрессировкой и Мешком и, забрав у Сереги сахар с обручем, скомандовал: — Пошли.

При нашем приближении Ингус встал, потянулся, издевательски зевнул и потрусил прочь, а вся стая — за ним. Мешок забрал у Тимки обруч и пошел к собакам один. Они поднялись с места, но не ушли, а сердечно приветствовали Мешка радостным кручением хвостов. Мешок поставил обруч перед Ингусом, и тот лениво прошел сквозь него. Потом Мешок приподнял обруч над землей — Ингус грациозно прыгнул. Этот же трюк Мешок запросто повторил с остальными псами.

— Я же говорил — проще простого, — шептал Тимка, возбужденно топочась и даже подпрыгивая на месте. Мешок несколько раз повторил всей стаей аттракцион с обручем, а потом потный и счастливый подошел к нам.

— Давай сахар, — сказал он Тимке, — надо, чтоб по науке, а не за так.

— Пацаны, я его слопал, — развел руками Тимка.

— Что — весь? — не поверил Серега.

— Ну да… В волнении… Не заметил…

— Это невозможно, — сказал Серега и для проверки похлопал по Тимкиным карманам. — Ну ты и проглот…

— Правда, нечаянно…

— Ладно, мы и без науки могём…

Мешок придумал, чтобы Ингус сначала перепрыгнул через всех собак по очереди, а потом — в обруч. Этот номер у него получился не сразу, но получился.

— Ну, что дальше делаем? — Мешок снова вернулся к нам и вопрошающе смотрел на Тимку.

Делать было нечего.

Стоило нам только на чуточку приблизиться к Мешку и его четвероногим артистам, как любой номер прекращался и начинался прежний: собаки уходили подальше, а когда мы попытались неожиданно подбежать из-за угла, Ингус вздыбился нам навстречу и зарычал.

Это был полный облом, и против него оказались бессильными все Мишкины таланты.

— А если издаля показывать — чтоб из-за угла смотрели? — предложил Мишка.

— Издаля, из-за угла, никто денег платить не будет, — резонно возразил Тимка.

— А мы забесплатно.

— Ты что — опупел? — Тимка глядел на Мешка с жалостью.

— Чтоб порадовать, — упрямо не уступал Мешок.

— Не надо никого радовать забесплатно, — философски заключил Серега. — Ты их порадуешь, а завтра какой-нибудь пес кого покусает и тебя же в этом овиноватят.

— Нет, я не пойму, — сокрушался Тимка, — чем мы им не угодили? С чего они воротят от нас свои вонючие носы, а к Мешку — всей душой?

— Может, мы пахнем не так, как Мешок? — предположил Серега.

Тимка встал и взялся обнюхивать Мешка, а потом Серегу. Мешок краснел, держался, а потом взялся хохотать, а следом за ним и мы.

Обессиленные переживаниями долгого дня, мы забрались подальше в лес и бездумно валялись на мягком прогретом мху.

Если честно, то леса за нашей стороной поселка ничем не хуже Воронцового бора на той стороне. Надо только знать места и тропинки, чтобы не вляпаться в болотные омуты. А, например, в полуболотинах тоже бывает много хорошего. Глубже в осень там целое море брусники и клюквы — горстями можно собирать и лопать от пуза. И укромок в этом густолесье куда больше, чем в сосновой колоннаде бора. Но главное преимущество здесь в крутых холмах, и, если забраться на высоченную ель, которая раскачивается где-нибудь на самой верхотуре поближе к краю глубокого обрыва, если осматривать все вокруг оттуда, то ничего плохого в тебе не останется, кроме сильной радости, что тебе повезло родиться в таком прекрасном месте, а не где-нибудь в бескрайних степях, в которых на сто верст вокруг не найдешь ни одного деревца, чтобы залезть на него в избытке своих восторженных чувств.

Даже непонятно, почему такой замечательный лес зовется просто лесом и не заслужил какого-то специального себе названия, как, например, тот же Воронцовый бор…

— Пацаны, гоните ко мне, — позвал откуда-то из чащи Тимка, который вроде должен бы валяться рядом, но не валялся.

— Вот шебутня, — более восхищенно, чем недовольно прокомментировал Серега, но поднялся.

Мы пошли на голос и обнаружили Тимку посреди прожаренной солнцем маленькой полянки — всей целиком в сплошном земляничном ковре.

— Небось, не сразу позвал, — съязвил Серега, — а когда сам налопался.

— Тут лопать — не перелопать, — отмахнулся Тимка.

В этом Тимка был прав, и через какое-то время нам уже лень было даже переползти по этому ковру на нетронутое место…

— Слышь, Мешок, — окликнул Тимка, — ты как думаешь, разное зверье тебя будет привечать так же, как домашняя живность, или не будет?

— Не знаю.

— Наверное, будет, — предположил Серега. — Какая разница? Нашему Мешку теперь в лесу никакой медведь не страшен.

— А давайте Мешок будет подманывать на себя зверей, а мы — стрелять. Денег огребем…

— Кучу, — добавил Серега.

— Я серьезно. — Тимка от души отсмеялся, но продолжал гнуть свое. — Мешок, давай попробуем.

— Чего попробуем?

— Ну, давай ты попробуешь продмануть к себе лесное зверье, как собак деревенских.

— Какое зверье?

— Ну, разное — волков, лисиц, медмедей…

— Чтобы стрелять? Не, не буду — жалко.

— Ну ты чудила! Они ж — зверье… Чего жалеть-то?

— Не по-людски…

— Не трожь его, — вступился Серега. — Мешок прав — так нечестно.

— Что нечестно? — не сдавался Тимка. — Все честно.

— Это — как в зоопарке стрелять.

Серега был прав, и Тимке пришлось с этим согласиться, но он уже завелся и совсем отказаться от своих новых идей не мог.

— Мешок, а рыбу подманывать честно или нечестно? — издали начал Тимка новый заход.

— Рыбу — честно. Ее всегда прикармляют и подманывают, — после долгого раздумья признал Мешок.

— А ты можешь? На тебя рыба пойдет?

— Не знаю.

— Так надо попробовать.

Тимкина идея снова была светлая. Единственным препятствием в ее немедленном осуществлении оказался наступающий вечер, и рыбную ловлю на Мишку-живца мы вынуждены были отложить до завтра, договорившись встретиться с утречка прямо на озере.

Озер вокруг нашего поселка — море. А если бы можно было какой-то силой все эти озера согнать в одно, то и взаправду получилось бы целое море. Только лучше, чтоб так, как есть, потому что море — оно везде то же самое море, а озера — все разные. Есть маленькие, размером всего с большой пруд, но такой глубины, что и без дна почти. Одно так и называется — Бездонное и глядит в небо круглым голубым глазом среди густого ельника. Лесные озера вообще кажутся какими-то волшебными. Есть лесное озеро Дивенское, и оно на самом деле дивной красоты — точно по названию. В лесных озерах один недостаток — они, как правило, небольших размеров. А громадные озера вырываются из лесов на ровные места, где и расправляются вольно в кустарных или травяных берегах. Километров за пять от поселка разлеглось замечательное Кичинское озеро, и названо оно так совсем не потому, что на его берегу отстроена какая-то “кича”. Кичинское столь ослепительно, что само кичится своей красотой, и, право слово, есть чем кичиться: вытянутый почти идеальный овал в два с гаком километра в поперечнике и километров пяти в длину в ровных травянистых берегах — не налюбуешься… Наше озеро, на котором мы с друзьями договорились встретиться, называется по имени поселка — Богушевское, и оно извилисто прячет свою красоту от постороннего глаза. Сразу и не понять, какое оно громадное: начинается прямо от железки и петляет через пристроившиеся на его берегах деревни — Застенки, Цыпки, Худолеи — до самой той недовзорванной нами радиовышки, что километрах в семи от железной дороги. А если бы можно было расправить все озерные извивы, то оно было бы раза в два длиннее. В некоторых местах оно сужается до пары десятков метров, а в некоторых вольно расправляется вширь, и в самом широком — свыше километра, а в самых глубоких местах, по словам знающих рыбаков, — до сотни метров, если не больше…