– Ну, там, внизу, сидит высокий дядя, он сказал, что ждет Китти. Я предложила тебя позвать, но он просил, чтоб ты не торопилась. Но мне кажется, – задумчиво продолжила кроха, – что лучше бы ты поторопилась, а то он уже три раза причесывался.

– Спасибо, милая, – рассмеялась я. – Я уже готова, сейчас спущусь.

Я взяла сумочку, накинула пальто и отправилась к психиатру.

Каспер сидел на диване у ресепшена и ерзал, прямо как я утром. На нем был идеально скроенный серый костюм-тройка с белой рубашкой и темно-серым галстуком. Выглядел мой рыжик великолепно. А потом он увидел меня.

Я спускалась по лестнице, словно Венера, выходящая из пены морской, словно рассветное солнце, от которого все птички немедленно сходят с ума и начинают захлебываться песнями. Казалось, мои следы просто обязаны расцветать подснежниками, примулами и всяким другим нарядным сеном. Очевидно, ситуация требовала стаи белоснежных лебедей, которые должны были подхватить меня под руки и нести на крыльях, но лебеди где-то задерживались. Отвратительная, скажу я вам, привычка водится у этих птичек – задерживаться, когда они так нужны. Одновременно буквально отовсюду звучали разнообразные прекрасные симфонии, решите сами, какие именно, так как я свои познания в сфере классической музыки исчерпала еще в начале рассказа. Это не я сама придумала, это все читалось в глазах Каспера.

Я была восхитительна, я ощущала себя восхитительной и так увлеклась своим триумфом и мыслями о птичках и сене, что чуть не подвернула ногу и не слетела кубарем с лестницы. Но судьба была ко мне благосклонна и позволила беспрепятственно насладиться мгновением. Каспер смотрел на меня не моргая и, кажется, не дыша. Очень жаль, что его никто в этот момент не сфотографировал, ведь никто никогда еще так на меня не смотрел. Я была единственной девушкой во всем мире, пупом Вселенной, владычицей морскою и Хеленой Бонэм Картер одновременно.

Рыжик с трудом поднялся с дивана, подал мне руку и наконец выдохнул.

– Здравствуй, Китти… – еле выдавил он.

Воодушевленная произведенным эффектом, я небрежно выдала: «Приветик!», непринужденно взяла его под руку и направилась к выходу, высоко задрав подбородок и отчаянно надеясь, что не застряну каблуком в какой-нибудь щели или решетке в полу. У самых дверей я изящно обернулась, милостиво улыбнулась публике (воображаемой, так как кроме администратора в холле никого не было), подмигнула девчушке, подсматривающей из-за угла, и вышла в заботливо распахнутую Каспером дверь.

На улице было прохладно, но я не подала виду. Мой психиатр, наверное, совсем забылся, так как стоял столбом и не сводил с меня глаз. Я минутку потопталась на месте, а потом решила, что хорошенького понемножку, и ненавязчиво поинтересовалась:

– Ну что, мы идем?

Каспер отмер, тряхнул головой и рассмеялся:

– Прости, я совсем растерялся! Китти, ты великолепно выглядишь, я дар речи утратил!

– Ах, что ты! – мурлыкнула я, подражая Сандре.

Рыжик подвел меня к черному «Фольксвагену», открыл мне дверь, затем сел сам, сразу включил обогрев и словно невзначай обронил:

– Тебе не холодно, Китти? Ты легко одета…

Вот же поганец! Заметил все-таки, что я в попытке покрасоваться оделась не по погоде! Наверное, сейчас посмеивается надо мной втихую. Иногда этим психиатрам не мешало бы просто помолчать, даже если они тебя раскусили.

Я сделала вид, что не услышала этого замечания. Каспер ухмыльнулся, но ничего не добавил, а аккуратно вырулил со стоянки и выехал на трассу. Я не спрашивала, куда мы едем, просто смотрела в лобовое стекло на полоски разметки. Вскоре мне стало неловко. Почему он молчит? То глаз от меня оторвать не мог, комплиментами осыпал, а теперь молчит. Странный.

– О, кстати, я все забываю спросить, а почему ты тогда так скоро уехал из Брюгге? – Я решила нарушить тишину.

– Меня в клинику вызвали, – коротко ответил он, глядя вперед на дорогу. – У дежурного врача случился сердечный приступ, и нужно было его заменить. – И он снова замолчал. Это было непонятно и немного обидно.

– С ним все в порядке? – поинтересовалась я.

– Да. – Каспер был необычайно немногословен. – Ему вовремя оказали медицинскую помощь.

Я напряглась еще больше: он даже ни разу не взглянул на меня в машине, смотрел вперед и мрачнел с каждой минутой. И тон у него какой-то был неприветливый. Уверена, это потому, что он понял: я ради него так вырядилась! Понял и сразу почувствовал себя главным! Мужчинам вообще нельзя показывать, что они тебе нравятся, а то они сразу начинают себя чувствовать хозяевами положения и перестают вести себя учтиво и обворожительно.

Я отвернулась и уставилась в боковое окно, кусая губы от досады. Стоит ли спросить, что происходит? Что это вообще за свидание такое, если он все время молчит? Вчера болтал без умолку!

«Только не накручивай себя, не спеши с выводами!» – мудро советовал внутренний голос, но я чувствовала, как обида уже ядом разливалась по организму, как мое лицо стало отвратительно, по-обезьяньи надутым. Захотелось взорваться и ляпнуть что-нибудь вроде: «Останови машину! Я не позволю так с собой обращаться!» От подобного поступка меня удерживало только предчувствие, что Каспер наверняка удивленно спросит: «Как именно ты не позволишь с собой обращаться?», а на это у меня ответа не было. Кроме того, на улице было холодно, а я ведь надела легкое пальто и летние туфли. Впрочем, это уже казалось второстепенным.

– Черт побери! – вдруг вспылил рыжик и резко свернул с трассы в парковочный карман. Я непонимающе посмотрела на него, а он повернулся ко мне с виноватым видом и признался: – Китти, я немного заблудился. Обычно езжу к Сандре другой дорогой, а здесь совсем забыл, где поворачивать. У меня телефон сдох, у тебя есть навигатор?

– Да-да, конечно!

Я так поспешно принялась копаться в сумочке, пытаясь скрыть от него слезы, уже стоявшие в глазах, что телефон рыбкой выскользнул у меня из рук и упал на пол. Я нырнула следом, согнувшись пополам, постаралась незаметно вытереть глаза, подняла телефон и вручила его Касперу. Тот, по-прежнему хмурясь, набрал в навигаторе адрес, дождался результата и наконец расслабился, улыбнувшись:

– Ну вот, совсем другое дело, а то чуть не завез тебя в Шпреепарк, заброшенный парк аттракционов. Что бы ты тогда обо мне подумала?

Я в ответ хихикнула и тайком перевела дух: хорошо, что он ничего не заметил. А я-то уже расстроилась. Сколько раз уже обещала себе не делать поспешных выводов, но они все равно делались как-то сами собой.

Остаток пути прошел в радостном предвкушении встречи с Сандрой и ее детишками. То есть предвкушал Каспер, а я сидела как на иголках. Но добродушное выражение его лица порядком меня успокаивало. Как он сказал? «Будет очень неловко, но весело»? Ну что ж, посмотрим.

Каспер остановил машину в частном секторе, у металлических ворот уютного на вид домика, увешанного рождественскими гирляндами, и посигналил. В окне мелькнула рыжая шевелюра Сандры, ворота открылись, мы заехали во двор и припарковались. Пока мы выходили из машины, дверь дома распахнулась и на улицу выбежали близнецы, мальчик и девочка. Я различила их пол только по одежде, так как у обоих были одинаковые стрижки «под горшок» и, судя по поведению, одинаково непоседливые характеры. Малыши ринулись Касперу навстречу, тот шутливо зарычал, и они, звонко хохоча, бросились от него убегать, но рыжик двумя широкими прыжками догнал их, подхватил и, держа под мышками, как два дрыгающих ногами бочонка, понес в дом. На полпути он обернулся, проверяя, следую ли я за ним, и улыбаясь во все тридцать два зуба.