Тело Эльвиры вновь манило его, волновало, и он решил на обратном пути заехать к ней и остаться ночевать. Леонид достал мобильный телефон и набрал номер Богданы.

— Стас совсем плох, — сообщил он жене, — сейчас еду к нему, по всей видимости, придется у него заночевать. Боюсь, что «белая горячка» на подходе.

— Он недавно звонил, разыскивал тебя, и мне показалось, что он, на удивление, трезв, — возразила Богдана.

Леонид про себя чертыхнулся: что за привычка звонить на домашний телефон, когда имеется мобильный?

— Мне он недавно перезвонил, просил о помощи, и я, бросив все запланированные дела, еду к нему, — раздраженно сказал Леонид.

— Надеюсь, твои дела тебя подождут? — в голосе Богданы слышалась неприкрытая ирония или ему только показалось?

— Здоровье друга важнее, — холодно парировал Леонид. — Если у него все в порядке, то я у него задерживаться не стану, но если…

— Тебе виднее, — закончила разговор Богдана.

Теперь мысли Леонида переключились на Богдану: что ей еще надо? Он крутится как белка в колесе, ищет, где бы заработать побольше денег. Ведь она каждый год отдыхает за границей, правда, больше в одиночестве, так как работа отнимает у него все время. А Стас не только друг, он его «золотая жила», благодаря ему он занялся этим бизнесом, сулящим миллионы в перспективе. Без знаний и опыта Стаса ему в ближайшие годы никак не обойтись, да и руки у того золотые — один из лучших реставраторов старинных вещей, умеет при необходимости и картину «состарить». Быть бы ему давно миллионером, если бы не пагубное пристрастие к водке.

Когда подъехал к дому Стаса, не заметил света в окнах мастерской. «Наверное, завалился спать. Вот сволочь — поломал мне все планы своими воплями о помощи, а сам преспокойненько дрыхнет», — разозлился Леонид.

Зайдя в подъезд небольшого четырехэтажного дома, спустился по ступенькам вниз и дернул входную дверь. Она оказалась закрытой. Обычно Стас ее не закрывал, так как дверной звонок не работал уже много лет.

«Похоже, наклюкался и заснул. А мне сорвал встречу», — укрепился в своих предположениях Леонид, открывая ключом дверь. Подобного доверия — иметь ключ от жилища художника — был удостоен лишь он один.

В темноте, что-то опрокидывая, обо что-то спотыкаясь, чертыхаясь и досадуя на то, что не догадался взять фонарик-налобник, лежащий в багажнике, он все-таки добрался до выключателя и зажег свет в комнате — вроде все было как обычно. Затем перешел во вторую комнату, но Стаса и там не обнаружил.

«Настоящая свинья — сорвал меня, а сам куда-то убежал». Леонид начал набирать номер приятеля по мобильному телефону, но тот не отвечал, и тут он услышал знакомую мелодию — она доносилась из гостиной. Мобильный телефон Стаса он обнаружил под столом. Последний звонок был ему, после этого Стас никому не звонил и ему никто не звонил.

«Выходит, вскоре после звонка мне Стас вдруг решил куда-то уйти, да еще без мобильного телефона. Как тот оказался на полу? Возможно, Стас его уронил и не заметил этого. Я добрался сюда довольно быстро, за полчаса. Что же помешало ему дождаться меня?» Леонид ощутил некоторое беспокойство после таких размышлений.

«Стас человек необязательный, как большинство творческих людей, но не до такой же степени?! Его отсутствие дома после того, как позвонил и потребовал, чтобы я немедленно приехал, весьма настораживает. А что означают его слова «завтра может и не быть» и «это и в твоих интересах»?

Обеспокоенный Леонид решил дождаться Стаса в мастерской. Перезвонил Богдане и сообщил, что Стаса в мастерской нет и что будет его здесь дожидаться столько времени, сколько потребуется.

— Леня, ты что-то мутишь: бежишь к нему, когда его дома нет, и там собираешься ночевать — он тебе нужен ночью?

— У меня плохое предчувствие, пожалуй, он во что-то встрял. Недаром просил о помощи. Ты его знаешь.

— Я знаю тебя! Впрочем, делай что хочешь! — И Богдана дала отбой.

Нервный разговор с женой не улучшил настроение Леонида, и он с нетерпением ожидал появления Стаса, чтобы на нем сорвать свою злость. А пока бродил по мастерской, в сотый раз рассматривал развешенные картины. Обнаружил в холодильнике начатую бутылку водки и, решив, что сегодня уже никуда отсюда не уедет, выпил полстакана, закусив овощами.

Леонид много раз бывал в мастерской и, как ему представлялось, знал здесь все, но сейчас ему казалось, что видит окружающую обстановку по-новому. Возможно, это было связано с тем, что здесь он никогда не бывал один и не убивал время в бесцельном шатании и разглядывании предметов интерьера. Ему вдруг пришла в голову мысль, что мастерская находится в полуподвале старинного дома начала ХХ столетия, судя по имеющейся здесь литой табличке, информирующей, что в те давние времена здесь был доходный дом. Скорее всего, этот полуподвал мог быть жильем дворника и его семейства — через окна хорошо просматривалась арка, вход во двор.

Идея пофантазировать на тему прошлого этого дома ему понравилась — по крайней мере, он перестанет каждые пять минут смотреть на часы и мерить шагами комнаты.

Он привел стол в состояние кровати для гостей, то есть максимально опустил, достал несвежую постель, лег не раздеваясь, уткнувшись взглядом в старую известковую побелку потолка, на котором расползалась паутина мелких трещин, и дал волю фантазии.

Не исключено, что во время Гражданской войны, в то смутное время, когда город то и дело переходил из рук в руки, от одной противоборствующей стороны к другой, в этом доме жила состоятельная семья, которой было что терять, а значит, было что и прятать. Он представил главу семейства: упитанный сорокалетний мужчина с аккуратно подстриженной рыжеватой бородкой, одетый в «тройку»; из кармашка жилетки, где спрятался массивный золотой брегет, тянется толстая платиновая цепь к поясу. У него три дочери-гимназистки, погодки. Болезненная, маленького роста жена все время молится, потому что привыкла во всем полагаться только на мужа и Бога, а сейчас, когда из-за водоворота событий муж растерян, вся надежда только на Бога. Глава семейства в ужасе: наслышан об экспроприации и конфискации, когда забирают все, о ночных налетах бандитов на квартиры. Все, что заработал на протяжении жизни, скопил на приданое дочерям, может в любой момент пойти прахом, а они останутся без средств к существованию. Хорошо, что успел в шестнадцатом году перевести все ценные бумаги в золотые червонцы. Золоту на протяжении тысячелетий человек поклоняется, чтит его, оно нужно любой власти и не даст умереть с голоду при любом режиме, поэтому его надо спрятать. Но куда?

Место должно быть рядом и все же не в квартире, где обязательно обнаружат при обыске любой, самый хитроумный тайник. Остается найти место где-то в доме или возле него. Может, ночью закопать под вишней, растущей у окна? А если заметит кто-нибудь из соседей по дому?

Остается чердак и подвал. Чердак тоже место людное — в последнее время, опасаясь краж, жильцы дома вывешивают там выстиранное белье. Значит, подвал, где хранили раньше уголь и картофель, запасенные на зиму. Сейчас подвал пустует — каждый теперь ухитряется хранить запасы непосредственно в квартире.