Когда «Битлз» вышли на сцену, он смотрел на них как завороженный. Неряшливые и нахальные, они курили, ели, переговаривались между собой, что — то кричали своим знакомым в зале, рассказывали анекдоты и даже поворачивались спиной к публике, не забывая при этом играть свою музыку. Всем своим поведением «Битлз» как будто показывали аудитории, что им на нее наплевать. Однако публика в «Пещере» их просто обожала, и Брайану стало ясно, что в этих ребятах есть нечто особенное.

В течение следующих недель он видел «Битлз» на сцене еще несколько раз и вновь и вновь поражался их внутренней энергетике и таланту, пусть сырому и неорганизованному. Пока Брайан наблюдал за их выступлениями, в его голове зрела идея. Он объединил под своим началом семейный торговый бизнес, добился успехов в продаже грампластинок в обоих магазинах, принадлежавших его семье, но все это ему уже порядком надоело. Брайану нужна была новая задача, и, похоже, в лице «Битлз» он нашел то, что искал.

Он переговорил с ребятами и обнаружил, что их сингл был выпущен фирмой грамзаписи Polydor, но у них нет ни своего менеджера, ни контракта на запись пластинки. Он заказал две сотни копий диска с песней My Bonnie и начал расспрашивать своих знакомых в звукозаписывающих компаниях о том, что следует знать менеджеру музыкального ансамбля.

Третьего декабря, через три с небольшим недели после того, как Брайан впервые увидел «Битлз», он пригласил их к себе в офис для разговора.

К тому времени они уже общались несколько раз, но ребята не придали этому особого значения. Джон даже не рассказывал мне ничего о Брайане вплоть до момента, когда стал собираться на эту встречу. Тогда он лишь бросил, что идет на переговоры с владельцем магазинов NEMS, который хочет стать их менеджером.

С первого же взгляда Брайан произвел огромное впечатление на Джона. В первую очередь тем, что в свои двадцать семь, будучи лишь на шесть лет старше его, он разительно отличался от них: носил красивые дорогие костюмы, жил в достатке и владел магазином грампластинок. Джона занимал вопрос, почему его заинтересовали «Битлз», и ему не терпелось услышать ответ из уст самого Брайана. Джон пригласил на встречу Боба Вулера, менеджера «Пещеры», представив его как своего отца. Его забавляло, что Брайан поверил ему и еще довольно долго не догадывался, что над ним подшутили.

Когда Брайан Эпстайн начал говорить, Джон сразу же понял, что разговор пойдет серьезный. Спокойно и деловито Брайан спросил ребят, каковы их планы, и те ответили, что связывают свое будущее с успехом на музыкальном поприще, но их расстраивает то, что, помимо популярности на местном уровне, с ними ничего больше не происходит.

Через неделю Эпстайн вновь позвал «Битлз» в свой офис и заявил, что хочет стать их менеджером. Джон тут же доверился Брайану и собрался дать свое согласие, да и остальных долго уговаривать не пришлось. Несколько дней спустя они подписали контракт, по которому Брайану полагалось 25 процентов от их дохода. Ребята пытались торговаться, но Брайан возразил, что ему, вероятно, придется оплачивать все их расходы в течение нескольких месяцев, если не дольше, прежде чем они хоть что — то заработают.

Итак, сделка была заключена, и Брайан немедленно занялся облагораживанием их внешнего вида и подписанием контракта на запись диска. Было видно, что он собирается употребить всю свою энергию и силы на то, чтобы они добились успеха, и его решимость очень впечатляла ребят.

«Битлз» дали Брайану возможность отойти от семейного бизнеса. Его родители с самого начала рассчитывали, что он возьмет в свои руки управление принадлежавшей Эпстайнам сети магазинов, но Брайана такая перспектива не прельщала: он собирался стать актером и даже поступил в лондонскую RADA, одну из самых престижных школ драматического искусства, но, отучившись около года, понял, что это занятие не для него, и вернулся в Ливерпуль к нелюбимому отцовскому делу.

Хотя Брайан был наделен талантом менеджера по продажам и умел приумножать прибыль, эта работа не соответствовала его запросам. «Битлз» стали для него самостоятельным проектом, который по — настоящему увлекал его. Конечно, задача была не из легких, но главное — он верил в «Битлз».

За следующие несколько месяцев они с Джоном очень подружились. Джон считал Брайана деловым и целеустремленным человеком, который знает, чего он хочет, и уже поэтому заслуживает доверия. Они часто встречались у Брайана дома и обсуждали, каким путем должна идти группа и чего им для этого не хватает.

Я познакомилась с Брайаном вскоре после того, как они подписали контракт. Он был любезен, вежлив, с образцово правильной речью и очень мне понравился. Брайан принял меня как подругу Джона, но предупредил, что лучше их девушкам не мелькать на публике. Я нисколько не стремилась погреться в лучах славы. Меня вполне устраивало место в тени, лишь бы быть рядом с Джоном.

Мы тогда не задумывались ни о том, что Брайан — гей, ни о том, что он еврей по национальности. А ему, должно быть, приходилось несладко: в шестидесятые годы гомосексуалисты вынуждены были держать свою ориентацию в тайне. Их называли извращенцами, к ним относились с недоверием и неприязнью — существовало множество предрассудков на сей счет. В некоторых документах того времени утверждается, что якобы Брайан был влюблен в Джона и именно поэтому согласился стать менеджером «Битлз». Я ни на секунду в это не верю. Между ними были добрые отношения. Но Брайан заботился о каждом из ребят и желал успеха всей группе, искренне веря в то, что они представляют собой уникальное явление. Ходят слухи, что Джон и Брайан состояли в гомосексуальной связи. Нет ничего, что было бы так далеко от правды. Джон был на все сто процентов гетеросексуален. Более того, как многие его ровесники, он впадал в ужас от одной только мысли о гомосексуализме.

Отношения Джона и Брайана основывались на взаимном уважении и дружбе. Они искренне восхищались друг другом. Брайан видел в Джоне ум и выдающийся талант. Джон ценил в Брайане деловые способности и страстное желание добиться успеха для группы. Они могли часами разговаривать о будущем ансамбля. Они оба мечтали, чтобы «Битлз» стали самым значимым явлением в мире после Элвиса, и готовы были горы свернуть, чтобы сделать эту мечту реальностью.

Брайан занялся поиском для ребят контракта на запись диска и постарался, как мог, привести их в божеский вид. Есть, пить, шататься из угла в угол, разговаривать между собой, кричать и оскорблять публику — что они делали до сих пор, находясь на сцене, — было категорически запрещено. Отныне им надлежит выглядеть опрятными, являться всюду вовремя, быть вежливыми и благовоспитанными. Кожаные брюки и джинсы отменялись; исполнять что попало, что больше нравится или что взбредет в голову, тоже не позволялось. Программа выступлений «Битлз» должна состоять только из их лучших номеров, звучащих ровно столько, сколько им полагается, а не в пять раз дольше.

Ребята пошли на все эти ограничения, так как сами видели, что это имеет смысл. Полу даже понравилось, Джордж тоже воспринял нововведения с удовольствием. Единственный, с кем Брайану пришлось нелегко, был Джон: он ворчал несколько дней. Костюмы с галстуками на сцене напоминали ему группу Shadows, которую он терпеть не мог; ему казалось, что «Битлз» создавались не для этого, что, принимая такие правила, они как бы выставляют себя на продажу. Но Брайану удалось убедить Джона, что, если группа намерена стать известной за пределами Ливерпуля, это крайне необходимо. В конце концов он согласился и сделал так, как просил Брайан. Именно согласился, а не уступил, осознав, что для того, чтобы завоевать массовую популярность, «Битлз» должны быть ближе к мейнстриму. И все же Джон не был бы самим собой, если бы вовсе оставил сопротивление. Его протест выражался в малозаметных мелочах — в незастегнутой верхней пуговице или излишне ослабленном узле галстука.