Я возвращается в душ, злая и решительная. Я думает о валькириях и амазонках. Ложится в душ, ругается матом и с воинственным рыком достает чашу не за конец, а за начало. После чистит ее и плачет.

le fin

18 января 2021

ЭЭГ,

или электроэнцефалограмма. Это электрический процесс для определения нарушений работы сосудов мозга. Я немного писала о нем в этом посте: https://t.me/c/1207895759/61

Но не говорила, как эта процедура проходила. Несколько присосок с гелем располагают на голове, пока ты сидишь в комфортном кожаном кресле. Тебя просят произвести математические расчеты и проверяют реакцию мозга (вот уж представляю, что там творилось в головушке моей).

А потом самое интересное. Как на уроке Люпина, тебе предлагают вспомнить свое самое счастливое воспоминание.

Для меня это – детский сад и Валера. Зима, мы двигаемся как маленькие нелепые роботы из-за количества одежды, и всех уже сгоняют обратно – наверное, на обед. Валере всегда мало. Он зовет меня прокатиться еще разок, последний, никто и не заметит. Я всегда ему верю. Мы с красными щечками забираемся наверх и катимся вместе, врезаясь в толпу воспитателей. Они начинают шуметь, ругаться, а мне все равно – Валера мне улыбается, значит все на самом деле хорошо.

Слезы текут по моему лицу. Меня просят вспомнить худшее событие в жизни.

Смерть, конечно, смерть.

* * *

О результатах ЭЭГ мне говорят не сразу. Точнее, поначалу вообще не говорят. Я спрашиваю сама. Не знаю, насколько это серьезно, мне говорят, что это не стоит волнений, но были зафиксированы предэпилептические вспышки.

С сегодняшнего вечера начну обозревать еду из столовой (ту самую – из-за которой у меня уже два приступа гастрита; конечно, из-за стресса тоже бывает, но давайте вы сначала узнаете, чем тут кормят).

Важное уточнение – еду здесь не готовят. Ее только привозят. Так что скорее всего этим кормят в других больницах/школах и т. д.

Меня выписывают на этой или следующей неделе. Я в панике и ужасе

Врач говорит, чтобы я полечилась на подобранной схеме (последний она корректировала ее сейчас), как-то пожила три месяца, а там, если не попрёт, возвращаться.

Уборщица

Вообще, тут нет уборщиц. Вместо них – санитарки. Но весь персонал очень обрадовался, когда в очередной раз сюда легла эта девушка.

Она часто улыбается черными – то ли от кариеса, то ли от гниения – зубами. Заделанные тоненькие рыжие волосы, но несколько прядок выбиваются. На ней тапочки на небольшой танкетке с мехом в качестве украшения, ее рукава с тремя контрастными полосками всегда закатаны.

Она пропускает всех вперед в очереди в столовую, ест быстрее всех и просит средство для уборки и тряпку. Протирает столы. Спрашивает, можно ли унести тарелки. Всегда улыбается.

Однажды она зашла к нам в комнату и начала протирать пыль с такой настойчивостью, что мы с О. растерялись. Так и смотрели друг на друга, пока она трогала наши вещи, переставляла их, немного двигала. Когда она пришла на следующий день, мы мягко попросили ее больше так не делать.

Сегодня притащила в комнату бактерицидный облучатель и спросила, где розетка.

Когда я с кем-то долго болтаю, обычно я делаю это на полу туалета-курилки. Под попой у меня теплый плед, спину согревает батарея, довершает все это капюшон. Она зашла, чтобы выбросить какой-то мусор, и вдруг встала в ступоре, глядя на меня. «Здесь нельзя сидеть».

Я сижу на пледе.

«Здесь нельзя сидеть».

И что? Я буду здесь сидеть.

Она ушла. Я думала, она расскажет об этом кому-то, но нет, видимо, ей хочется быть в хороших отношениях со всеми – и услужить даже мерзкой девчонке, которая делает «не так».

19 января 2021

Я вижу себя во всех людях здесь

Они все – отражения меня в разных ситуациях. Теперь я знаю, как выгляжу, когда искажаю слова или действия других.

Я – это А., которая говорит про другую девочку: «Она пыталась задеть меня».

Я – это В., которой я рисую хной веснушки: «Надеюсь, тебе не слишком неприятно трогать мое лицо».

Я – это самая-крутая-девчонка, которая наутро спрашивает: «Ты надевала беруши, потому что со мной что-то не так?»

Я – это новая соседка, которая может бросить рисование, если кто-то будет делать это лучше, чем она.

ПОНЕДЕЛЬНИК

Завтрак, 9.30: рисовая каша + треугольник сыра

Мне так нравятся завтраки здесь, как будто их готовит другой повар – с душой, с любовью. Каким бы способом не скользнула тягучая масса слипшегося риса в мою тарелку, я знаю – это будет вкусно. А сыр ем для того, чтобы в организме был хоть какой-то белок.

Обед, 13.30: щи + пюре + курица + селедка

Сразу скажу: супы здесь я чаще всего игнорирую. Беру только в том случае, если второе еще хуже. В супах только вода, вода, вода. А назвали супами.

А второе имеет настолько странное сочетание… В голове только одно: когда Стив Джобс дал пять минут на придумывание логотипа, или логотипом станет откусанное яблоко. То же самое стало с этим блюдом. Ну вы представьте: пюре, вареная курица И НЕХИЛЫЙ ТАКОЙ КУСМАН СЕЛЕДКИ. Я помню об этом долбанутом обеде каждый день недели, но, когда подходит понедельник я спрашиваю себя: «Хм, что же сегодня?» И удивляюсь этому КАЖДЫЙ РАЗ.

Ужин, 17.30: гречка + мясная котлета + свекла

Гречку ем, потому что, в принципе, все равно. Иногда даже ее не доваривают. От мясной котлеты я часто отказываюсь, но иногда беру, чтобы убедиться: да, она все еще сырая внутри, и все ее едят именно в таком виде. Возможно, проблемы с пищеварением у всех тут не из-за таблеток…

Свеклу я не беру, потому что это просто бессмысленно. Я хожу в туалет только благодаря слабительным, зачем создавать себе трудностями вещами, которые дают симптом, но к результату не приводят?

В 21.00 после таблеток обычно зазывают на кефир/молоко, но мало кто соглашается.

Хочу пожаловаться! На две вещи!

1. Я вчера была в истерике (это нормально, к вечеру всегда так), мне сделали один укол, меня отпустило где-то на полчасика, но фишка в том, что потом часто накатывает снова, и мне нужен второй укол. А вчерашняя смена состояла из принципиальных женщин, которые сказали, что для второго укола нужно разрешение дежурного врача – который один-одинешенек бегает по всем отделениям больницы.

Я об этом вообще раньше не слышала, соответственно рыдала еще час, пока он не пришел. У моей О. поднялась тревога, потому что она не знала, что делать, и ничем не могла заняться, пока тут такое.

2. Я нанесла себе небольшие увечья во время второй истерики и, понимая, насколько этому не обрадуется мой врач, попыталась консилером скрыть это. Вышла из кабинета просто с фразой «шалость удалась», а О., которая пошла следом, рассказала, что врач все увидела, просто не стала ругать…