– А это как твой принц решит, – противно потрепал ее по щеке потной ладонью Вадим. – Он в любой момент может прекратить твои страдания, как только скажет, где икона.

– Ничего он нам сейчас не скажет, – доложил своему шефу один из бандитов. – Кажется, мы перестарались…

– Чего? Убили?! – ужаснулся Вадим, понятно переживая не за жизнь Марка, а за то, что они не успели выпытать у него информацию.

– Да, нет… живой, просто вырубился.

– Ладно, пойдем, перекурим. Очухается – продолжим, – увел за собой свою банду Вадим.

Рита буквально физически ощутила, как ее душу окатывает ледяной волной страха. Хотя, может быть, это всего лишь давали о себе знать затекшие руки и ноги. По ее щекам все еще текли слезы от только что испытанной боли. Рита, всхлипывая, с трудом повернулась к Марку и с ужасом посмотрела на него.

Голова его безжизненно свесилась, темные волосы закрывали лицо. Самым страшным, что Рита видела в своей жизни, была тягучая, темная струйка крови, медленно вытекающая из его рта.

– О господи, это все не шутки… Куда я попала? – прошептала она.

Марк открыл глаза, с трудом сплюнул, словно ему тоже надоела эта тянущаяся кровь, и захрипел:

– Надо выбираться отсюда, эти уроды не шутят.

Маргариту даже передернуло:

– Ты как? Можешь передвигаться?

– Еще нет, но скоро смогу… Иначе нас прикончат.

– Предложение выбраться отсюда мне нравится… я, собственно, не возражаю, только как это сделать?

– Сумка твоя где?

– Моя сумка? – удивилась Рита. – Зачем тебе? Проверить прописку в паспорте? Я не знаю, где она… швырнули куда-нибудь.

– А коробка конфет? – спросил Марк, делая какие-то нечеловеческие усилия, чтобы пошевелить плечами, и все безрезультатно.

Рита, насколько это было возможно, оттолкнулась от стенки и повернулась к Марку:

– А откуда ты знаешь про мою коробку конфет?

– Видел… – туманно ответил Марк.

– Где видел? – продолжила она допрос.

– Когда мимо тебя шел… и еще в тот момент, когда меня в машину запихивали, – быстро ответил Марк.

– Не ври! Не смотрел ты на меня тогда! Что в коробке конфет? – требовательно спросила Рита.

– А у тебя пытливый ум, писательница. Тебе бы детективы сочинять, не думаю, что ты пишешь хорошие любовные романы.

– А чего это ты оцениваешь мои литературные труды, не читав моих книг? – возмутилась Рита.

– Да ты какая-то колючая, угловатая… И взгляд у тебя не роковой женщины, не соблазнительницы, – пояснил Марк.

– Меня уже от светских бесед с тобой тошнит! Ты считаешь, что если писать о любви и страсти, так надо все это опробовать на собственной шкуре?

– Извини, я забыл, ты любишь мужчин постарше, – буркнул Марк, и Рита пожалела, что у нее связаны руки и она не может запустить в него чем-нибудь тяжелым.

– Что в коробке? – повторила она свой вопрос, не давая Марку увильнуть от ответа.

– Я, кстати, вижу ее… Она позади тебя, в углу, вместе с твоей сумкой. Доползи до нее, пожалуйста, и мы спасены! – попросил Марк.

– Легко сказать… – Рита до боли в шее повернула голову в другую сторону.

– Ползи… Как-нибудь, я-то привязан намертво, – подбодрил ее Марк. – А я буду тебя пока развлекать чем-нибудь.

– Звучит заманчиво, – засопела Рита и принялась извиваться всем телом, совершенно хаотично и бесполезно.

– Меня нанял некто Леонид, но это не имеет отношения к делу, – начал свой рассказ Марк. – Этот Леонид был дальним родственником некоего Тимофея Петровича Иванова и его единственным наследником. Он очень волновался, что к его родственнику зачастили какие-то незнакомые люди с непонятными идеями бесплатно отремонтировать квартиру или оформить ему путевку в санаторий, как участнику войны. Тимофея Петровича такая забота очень трогала, а вот Леонида напрягала, тем более что с ним эти люди общаться не желали. И тогда он обратился к частному детективу, то есть ко мне. Не буду сейчас долго рассказывать, как я за ними наблюдал и что выяснил, но в какой-то момент я понял, что именно сейчас на Тимофея Петровича будет совершено нападение.

– Да что ты? – спросила Рита, все еще не понимая, для чего он в такой опасной для их жизни ситуации грузит ее рассказами о Тимофее Петровиче.

Мучаясь в каких-то нечеловеческих потугах, она все же подползла к своим вещам.

– Я узнал, что у этого старика есть только одна по-настоящему дорогая вещь, причем настолько дорогая, что из-за нее могут и убить. Тогда я решил: не будет этой вещи – не будет и угрозы для жизни хозяина. Не спрашивай меня сейчас, почему я не обратился в милицию за помощью. Так получилось. Я сам украл эту вещь, дав им понять, что квартира старика больше не представляет для них интереса. Началась погоня, я заскочил в один ресторан, уже понимая, что там меня и настигнут, и тут…

– И тут… Что дальше? – проявила хоть какой-то интерес к его болтовне Рита, дотягиваясь холодными пальцами до коробки.

– Я увидел тебя!

– Надо же, какое чудо! – передразнила его Рита.

– Я увидел знакомого человека, этого было достаточно. Я понял, что смогу спасти вещь, из-за которой все и началось, тайно передав ее тебе. Но надо было все сделать так, чтобы ты не заподозрила подвоха и не подняла панику. Поэтому я быстро убедил официантку за приличное денежное вознаграждение раздать посетителям ресторана коробки конфет. А тебе передать особую коробку. Никто ничего не заподозрил, ты тоже. А то ведь напряглась бы, если бы конфеты дали только тебе?

– Конечно, – была вынуждена согласиться с ним Рита. – А так я подумала, что проходит очень милая акция… Ты не сказал мне, что это за вещь, из-за которой тебя сейчас чуть не убили.

– Надеюсь, что ты сама сможешь скоро увидеть ее… Это очень древняя и ценная икона… Нет, неверно сказал. Она, по большому счету, бесценна. В семье этого старика она передавалась из поколения в поколение, и каждый считал своим долгом внести в ее оклад что-то свое, как-то подчеркнуть ее значимость. Например, накопит семья за несколько лет значительную сумму, вложит ее в один алмаз и вставит его в оправу иконы. Короче говоря, камней в ней сейчас столько же, сколько в шапке Мономаха.

Рита слушала его и недоумевала:

– Значит, в коробке из-под конфет икона?

– Совершенно верно, – подтвердил Марк, дотрагиваясь пальцем до разбитой губы.

– Ты издеваешься надо мной? – уточнила она.

– Никак нет, я говорю правду, – сплюнул кровь Марк, и Рите показалось, что он сейчас сплюнет три раза через левое плечо кровью и скажет: «Зуб даю»!

– Это я тут жизнью рискую, чтобы спасти икону? Чтобы полюбоваться на чьи-то фамильные камешки или помолиться перед смертью? Поверь, мне не до этого. – Рита так разозлилась, что аж побледнела как полотно.