— Трэйси, — сжимая кулаки, сказал я. — Я не могу этого так оставить.

— Если мы никуда не едем, — сказала Саманта, — я сниму сырую одежду и лягу в теплую постель. О'кей? Хотите пойти со мной, Рик?

— Я сейчас выцарапаю ей глаза, — взвизгнула Трэйси. — Правда, в данный момент ей все равно.

— Есть хорошие доктора, — сказал я. — Может быть...

— Я сама с удовольствием ее вылечу — полным отказом от наркоты, — заявила Трэйси. — Запру ее в комнате, и пусть там помучается. Полное изменение обмена веществ, верно? Агония. Отвратительные реакции организма. И что она сделает, когда все это пройдет? Бросится искать ближайшего доступного торговца этой гадостью, вот что!

Саманта стянула влажную рубашку через голову и бросила ее на пол. Потом расстегнула “молнию” на брюках, спустила их до полу и перешагнула через них.

— Кто это, черт возьми, хочет умереть от пневмонии? — спросила она.

— Ты хочешь умереть от чего угодно, дорогая, — холодно сказала Трэйси. — Ты хочешь этого.

— Так вы не поедете со мной? — разозлился я.

— Мы останемся здесь, — ответила Трэйси. — Теперь не так уж важно, что случится с каждой из нас.

— У нее уже были проблески, — сказал я. — Может быть, будут еще.

— Что вы имеете в виду, какие еще проблески? — презрительно спросила Трэйси.

— Проблески памяти, — ответил я. — Относительно того уик-энда. У нее теперь больше шансов. Может быть, она вспомнит, кто убил Арта Стиллмэна.

— Вы хотите мне что-то сказать? — Трэйси старалась сохранить презрительный оттенок в голосе.

— Я устала, — вдруг закапризничала Саманта. — Думаю, мне пора лечь в кровать.

Она быстро вышла из комнаты, и ее кругленькие ягодицы перекатывались вверх-вниз при каждом шаге.

— Может быть, тот, кто убил Арта Стиллмэна, не верит тому, что Саманта навсегда утратила память?

— Пожалуйста, уходите, Рик. Я и пальцем не пошевельну, если убийца Стиллмэна явится сюда и убьет Саманту. Я не двинусь с места, если он после этого убьет и меня. Я опять ложусь на диван и снова смертельно напьюсь, еще совсем немного — и мне будет все равно.

— Вы только что сказали про желание Саманты умереть, у вас оно, кажется, еще сильнее.

— Хотите знать кое-что? — Она улыбнулась, но улыбка не задела ее глаз. — Если бы только вы были женщиной, мы бы поняли друг друга. Но только в этом случае.

Я поехал в Беверли-Хиллз, с горечью думая о том, неужели и на самом деле я выглядел так глупо? Обойдя дом, я убедился, что он пуст. Спустился на кухню, приготовил поздний ленч. Было уже три часа дня, я проголодался. Закончив трапезу, я прошел в гостиную и поднял телефонную трубку. У меня был только номер телефона, адреса я не знал. Я читал где-то, что аборигены Австралии еще в каменном веке поняли, что они живут на таком континенте, где нет животных, которых можно было бы приручить. И им пришлось заниматься охотой. Они верили, что колдовство сможет помочь им в этом деле. Если как следует постараться, то можно заколдовать стадо антилоп, чтобы оно оказалось в нужное время в нужном месте, а им остается только прийти туда пораньше и ждать с копьями и бумерангами. Сейчас, набирая номер, я прекрасно их понимал. Она ответила немедленно, и это было уже что-то.

— Рик Холман, — сказал я.

— Вы еще живы? — удивилась Анджела Броутон. — Я рада за вас.

— Она начала вспоминать, — сказал я и мысленно перекрестил пальцы.

— Вы ушли прошлой ночью, а я ведь спрашивала, можно ли мне пойти с вами, — холодно сказала Анджела. — Оставили меня с Бенни. Можете представить, в каком настроении он был, когда вы ушли. У меня до сих пор отметины на теле.

— Саманта Пайк, — сказал я. — У нее возвращается память.

— И почему только вас не убили, такого мерзавца!

— Это досадно, потому что некоторые журналы хорошо бы заплатили кое за что...

— Я не понимаю, что за чертовщину вы несете, — сказала она напряженным голосом.

— Собирайтесь и приезжайте ко мне. Я приготовлю для вас лимонный чай и открою коробку печенья-гадания[3].

— А может быть, мне позвонить Бенни и попросить его позаботиться о вас?

— Бенни ненадежный человек. Мы оба знаем это. Но если хотите, я позвоню Виктору Бонетто и скажу ему, что к Саманте Пайк возвращается память?

— Вы дешевка и сукин сын, Холман. Буду у вас в пределах получаса.

Она приехала через двадцать минут, в белом льняном платье до колен с большими металлическими пуговицами. Энергичная молодая дама — или, может быть, покупательница из большого универмага в центре города? Она выглядела кем угодно, только не проституткой.

— Вы потрясающе выглядите, Анджела, — любезно сказал я, провожая ее в гостиную.

— Я помню, как я выглядела, когда вы в последний раз видели меня. Разложенную на диване, и Бенни на мне!

— Это с каждым может случиться, но должен признать, если кто-нибудь устроил бы состязание по траханью, первый приз получили бы вы.

Она села на диван, скромно положив ногу на ногу.

— Я бы что-нибудь выпила.

— Конечно. Что, например?

— Что угодно, при условии, если это будет чистый алкоголь со льдом.

Я приготовил бурбон со льдом и подал ей стакан.

— А вы сами не пьете?

— Пока нет.

Взгляд ее живых голубых глаз на мгновение задержался на мне.

— Вы ужасно выглядите, — сказала она. — Вы и прошлой ночью выглядели плохо, а сейчас даже хуже. Синяк так потемнел, что у меня внутри все переворачивается, когда я на вас смотрю.

— Виктор Бонетто, — сказал я. — Человек, который всем управляет и всеми владеет. Люди начинают уставать от этого и хотят перемен. Но когда такие типы, как Марти и Эрл, навязывают всем его волю, — это не так просто. Тогда у Арта Стиллмэна возникла идея, и все они признали ее просто гениальной. Они так думали до тех пор, пока не узнали, что он мертв, и сразу же от всего отреклись. Начали утверждать, что ничего не знали. Все они как бы делали одолжение Арту. Так?

— Я не понимаю, о чем вы?

— Саманта Пайк — большое имя в роке. Даже Бонетто не осмелился тронуть ее. Арт Стиллмэн поставлял ей наркотики, он знал, что стоит только дать ей дозу большую, чем обычно, и она будет в полете достаточно продолжительное время. Он ждал удобного случая, и случай не заставил себя ждать, когда ее менеджер уехала в Нью-Йорк на весь уик-энд.